Семиотика цветет

Графика

 

Уж какое там смущенье,

всё совсем наоборот…

Этих лет кровосмешенье,

этих лиц круговорот.

 

Мы судили и рядили,

впитывали, берегли,

огороды городили

и костры ночные жгли.

 

Мы походами ходили

за рубеж родной земли,

мы на небе находили

то, что в поле не нашли.

 

Трубы здравицы играют,

только верится с трудом.

Наши жизни догорают,

догорает отчий дом,

 

дверь горит, трещат стропила,

плещется огнём окно.

…Будущее наступило,

но неведомо оно.

 

 

Пирожок

 

Это не хиханьки-хохоньки,

тут завыванье пурги…

Мама вставала ранёхонько —

сыну испечь пироги.

 

С лампами жить керосинными

нам и сегодня, и впредь.

Печка с дровами осинными

долго не хочет гореть.

 

Тут вам не вздохи гитарные —

холод в обнимку с пургой.

Мама мешает янтарные

угли большой кочергой.

 

Утро. Низиной да горочкой

топай-ка в школу, дружок!

Тёплый, с коричневой корочкой

в сумке лежит пирожок.

 

Что ещё необходимовей —

шить ли, снопы ли вязать?

…Кроме Марины Кудимовой

некому слова сказать.

 

 

Школа,  9 ноября 1952

 

Играла вчера радиола,

был стол, и ватрушка пеклась…

Начальная сельская школа,

холодный нахмуренный класс.

 

Мужчины то пели, то пили,

но всё это было вчера.

Уборщицы печи топили

сырыми дровами с утра.

 

Холодная осень сырая,

кустарник сырой и нагой.

Вечерняя смена, вторая,

учитель с протезной ногой.

 

Холодная осень. Потёмки.

Но музыка зрела во мне.

Мы тихо сидели, потомки

героев, сгоревших в войне.

 

Включал выключатель учитель,

про Брест говорил, про Урал,

одёргивал ношеный китель.

Я слов его не разобрал.

 

 

* * *

 

Славно по юности странствовать,

парусом рваным алеть,

всё раздавать и разбрасывать,

и ни о чём не жалеть.

 

Там, над кострами остылыми,

где обрывается речь,

самыми тайными силами

надо себя уберечь.

 

 

* * *

 

день летит

а месяц тает

вот и осень настаёт

стрекоза уж не поёт

молча денежки считает

 

сын отца не почитает

а старуха причитает —

слов никто не разберёт

жизнь измором нас берёт

 

утро тмится

ночь пылает

поколение растёт

танк идёт

собака лает

семиотика цветёт

 

 

В больнице

 

На пюре, на клубничке,

на борще из ботвы

мы лежали в больничке

ни живы, ни мертвы.

 

Осторожно, как воры,

завсегдатаи тризн,

мы вели разговоры

про прошедшую жизнь,

 

про поля, про заводы

и про чью-то вину,

да про вешние воды,

про былую страну.

 

Мы смотрели в бойницы,

мы годились в отцы,

мы лежали в больнице —

русской жизни бойцы.

 

Под шумок разговоров

про любовь и морковь

шло введенье растворов

непосредственно в кровь.

 

 

* * *

 

Покуда дни летят, трубя,

пока ты не забыт

и всё в порядке у тебя,

и стих, и соцкультбыт,

 

бери обратный свой билет,

и деньги — ни при чём…

Ты стольких спас за сорок лет,

работая врачом!

 

Настало время, где уже

себя пора спасать,

и надо думать о душе,

а не стихи писать.

 

 

* * *

 

                             А. Т.

 

Плата за песню — безнал.

Годы идут бечевой.

Что ты сидишь допоздна?

Ты не познал ничего.

 

Золото наших пустынь,

тёмные наши дела

переведи на латынь.

И — закуси удила.

 

Переведи на латынь —

вьюга, подруга, стрела…

Осень костром золотым

старую землю зажгла.

 

Спелые сливы висят,

осы бессмертье сосут.

Вот и кончается Сад

и начинается Суд.