На фоне текущих событий вручение премии «Оскар»-2022 прошло почти незамеченным и запомнилось разве что дракой между Уиллом Смитом (победителем в номинации «За лучшую мужскую роль») и ведущим церемонии Крисом Роком, неудачно пошутившим над женой Смита. При желании данный инцидент тоже можно рассматривать в свете тезиса: мир сошел с ума и несется в тартарары! Но оставим это таблоидам и обратимся к кино.
Число фильмов, претендовавших на главный приз, равнялось в этом году аж 10-ти (что довольно нехарактерно, обычно 5-6), но я позволю себе остановиться на двух. Победитель — «CODA: ребенок глухих родителей» Шана Хейдера (три номинации и три статуэтки — «Лучший фильм», «Лучший адаптированный сценарий» и приз Трою Кацуру за «Лучшую мужскую роль второго плана») и, условно, «побежденный» — «Не смотри наверх!» Адама Маккоя (четыре номинации и ни одной награды). Обе ленты — не самые, быть может, великие с точки зрения искусства кино, но крайне репрезентативные (особенно в паре) с точки зрения сегодняшних представлений Америки (и шире — коллективного Запада) о себе.
«CODA» — то, что называется «кино здорового человека». То, во что нынешний Запад верит, о чем мечтает и к чему стремится от всей души.
Море, солнце, свежий ветер, свежевыловленная рыба в рыбацкой лодке… Хозяева лодки — семейство Росси: мама, папа, сын, дочь… Все глухие, кроме девочки Руби (Эмилия Джонс). Руби — трогательная, наивная, обычный подросток: помогает родителям в море, ходит в школу, где ее немного подбулливают, затаив дыхание, глядит на местного секс-идола Майлза — парня из богатой семьи (Фердия Уолш-Пило), записывается в хоровой кружок, где от стеснения не в силах открыть рот… Но выясняется однако, что у Руби есть голос, талант, да такой, что заставляет школьного учителя музыки (Эухенио Дербис) стряхнуть пыль со своего педагогического призвания, поставить ее петь дуэтом с красавчиком Майлзом и всерьез начать готовить обоих к поступлению в Беркли.
Спойлер: Руби поступит, Майлз — нет.
Почему?
По ходу фильма становится ясно, что основная сила, выталкивающая Руби наверх, — вовсе не вдохновенный учитель Бернардо (мистер «Ви») Вильялобос, не тесное общение с Майлзом, не школа и не штат, который дает стипендии, и даже не ее собственная упертость: сжавши зубы, несмотря ни на что… Главная поддержка для Руби — это ее семья: мама Джеки (Марли Мэтлин) — сорокалетняя синеглазая оторва, папа Фрэнк (Трой Коцур) — хмурый пролетарий в шортах и шлепанцах, брат Лео (Дэниэл Дюран) — качок с наколками… Люди они простые, невоспитанные и шумные (из-за того что не слышат). Общаются на повышенных тонах — то бишь отчаянно, размашисто жестикулируя; гремят тарелками, без стеснения занимаются сексом… От них пахнет рыбой, а не духами. И дом их больше похож на сарай… Но во всем этом семействе столько любви, столько жизни и страстной, витальной энергии, что ее с лихвой хватает «отапливать мир»: растить детей в атмосфере нелепой, смешливой нежности, отважно лепить свой бизнес, возглавить войну местного сообщества рыбаков против бюрократии и перекупщиков… Семейство Росси — не какая-то там инвалидная команда! Не «люди с ограниченными возможностями». Нет — это паровоз под парами! В какой-то момент в картине даже возникает конфликт между развитием их семейного бизнеса и планами Руби — ведь слышащая говорящая девочка им, глухим, необходима как воздух для коммуникации с миром. Но в итоге они ее все-таки отпускают: лети!
Кульминация тут — не выступление Руби на школьном концерте, где они видят ее успех. И не финальная сцена прослушивания в Беркли, где они всем семейством просачиваются на балкон и Руби, окрепнув, поет «Both Sides, Now» Джони Митчел, жестами переводя для них слова песни. Кульминация — тихий камерный эпизод во дворе, сразу после концерта, где Фрэнк говорит, что хочет услышать, как поет Руби, и, трепетно приложив пальцы к ее горлу, ощущает вибрации ее голоса. Это какая-то невероятная, очень тонкая, нерасторжимая связь. Они — на одной волне, они — одно целое. И при желании фильм можно рассматривать как идеальную счастливую метафору того, что я условно называю «вторым восстанием масс»[1]: безмолвная, безъязыкая почва, масса людей с «ограниченными возможностями» (в широком, социальном смысле), перестает быть «массой», обретает субъектность, производит из себя чудесный цветок, обретает волшебный голос. Это — торжество «зеленых» ценностей инклюзии, поддержки угнетаемых в прошлом групп, «каждая жизнь имеет значение» и вот это вот все… Торжество веры, что если последовательно «отменить», выполоть из этой почвы сорняки унижения, подавления, дискриминации, выученной беспомощности и несвободы, то на ней постепенно вырастет захватывающей красоты сад.
«Не смотри наверх» в этом смысле — «кино курильщика», где весь наш комфортный, приятный, гуманный и в правильном направлении эволюционирующий мир оказывается на грани глобального уничтожения. Поначалу можно подумать, что лента Маккоя — очередной голливудский «киноапокалипсис», будоражащий аттракцион с участием мегазвезд. Но от фильмов типа «2012» «Не смотри наверх» отличает неприятный избыток сарказма и отсутствие даже намека на хэппи-энд.
Сам характер угрозы тут не так уж и важен. По сюжету, на Землю несется гигантских размеров комета, способная уничтожить все живое. Катастрофа случится через 6 месяцев и 14 дней, надо что-то с этим делать, и дальше парочка астрономов, открывших комету, — лихая аспирантка Кейт Дибиаски с пирсингом в носу (Дженифер Лоуренс) и профессор-невротик Рэндалл Минди (Леонардо Ди Каприо) — начинают тыкаться во все инстанции, вроде как обладающие ресурсами спасти мир.
Спойлер: у них ничего не получится, мир будет уничтожен.
Почему?
Президент США Джейн Орлин в исполнении Мэрил Стрип в фильме — жестокая пародия на Дональда Трампа. Холеная блондинка, коррупционерка до мозга костей, рассадившая друзей, любовников и членов семьи на все государственные посты. Ее не интересует ничего абсолютно, кроме нее самой, и потому она отправляет ученых ботаников, пришедших с известием о конце света, — «молчать и думать».
NACA. Национальное космическое агентство возглавляет подружка президента, анестезиолог по образованию (Этьен Парк), так что она с легким сердцем дает заключение, что угрозы никакой нет. Всем расслабиться!
Медиа. Медиа представлены парочкой колоритных телеведущих из популярного утреннего ток-шоу: неотразимая белокожая Бри Эванти (Кейт Бланшетт) и уморительный чернокожий Джек Бреммер (Тайлер Перри). Их задача — поднимать настроение людям и с шуточками-прибауточками сообщать им любые новости, включая и новость о конце света. Бедняжку Кейт Дибиаски в этой атмосфере позитивного дебилизма срывает в истерику, и она выбегает из студии (ей нужно было пройти медиа-подготовку, невозмутимо сетует Бри), зато профессор Рэндалл неожиданно имеет успех у аудитории и у самбой блистательной Бри. Та за свою карьеру переспала с четырьмя президентами, не считая кучи иных мегазвезд, и теперь ее возбуждает роман с «вестником апокалипсиса». Профессор же теряет семью, расстается с женой (Мелани Лински), которая напоследок швыряет ему в лицо всю его домашнюю аптеку.
Армия. От имени армии выступают в картине милейший генерал (Пол Гилфойл), представитель Пентагона в Белом доме, невинно приторговывающий бесплатной едой из белодомовского буфета, и престарелый солдафон, ветеран всех войн и кавалер всех медалей, полковник Драск (Рол Перлман), которому поручено пилотировать звездно-полосатый шаттл, отправляющийся к комете. Дело в том, что очередной секс-скандал в Белом доме заставляет президентшу переключить-таки внимание граждан на опасное небесное тело. Торжественное обращение Орлин к нации с борта авианосца: «Мы сделаем все возможное!» — и вот уже с мыса Канаверал стартует шаттл c маразматиком Драском на борту и в окружении сонма ракет, несущих ядерные боеголовки и призванных изменить орбиту кометы. Правда, всю эту красоту прямо на взлете заворачивают обратно, ибо в дело вмешиваются интересы большого бизнеса.
Бизнес. Мультимиллиардер Питер Ишервел (Марк Райлэнс) — один из самых зловещих персонажей картины. В нем почему-то видят намек на Илона Маска, но это скорее собирательный образ. Мания Ишервела — тотальный контроль, этакий цифровой нацизм. Его смартфоны считывают состояние владельцев и, уловив сигналы стресса, тут же подсовывают няшные ролики, заливая тревогу литрами окситоцина. Ишервел знает все, он в состоянии просчитать события жизни каждого человека от рождения до смерти. Он вертит президентом, спецслужбами, медиа, экспертным сообществом, и его затея — распилить комету в космосе на кусочки и использовать упавшие обломки для извлечения дорогущих редкоземельных металлов, дабы клепать все новые и новые чипы.
Экспертное сообщество. «Святая наука» в фильме отчасти куплена, отчасти лишена права голоса. Никто не уверен, что затея Ишервела приведет к успеху, но никто и не в силах ему помешать.
Спецслужбы. У этих работа — мешок на голову несогласным, допрос, угроза тюрьмой, подписка о неразглашении. Весьма эффективно.
Глубинный народ. Народ расколот. Часть под влиянием пропаганды бредит про повышение благосостояния и новые рабочие места, часть вообще не верит в комету. И когда она становится видна уже невооруженным глазом, народ выходит на улицы, чтобы громить магазины и жечь покрышки: что же это такое, нас не спасли!
Фильм, таким образом, последовательно тестирует, «взвешивает» на весах апокалипсиса все институции, все центры влияния, все авторитетные страты, на которых вроде как держится цивилизация, и находит их «слишком легкими». Мир обречен.
Люди доброй воли: Кейт, разжалованная из астрономов в кассирши, ее новый дружок — магазинный воришка Юл (Тимоте Шаламе), его приятели-анархисты, Рэндалл, помирившийся в итоге с семьей, — всё понимают, они вне власти иллюзий и соблазнов цивилизации, однако все, что они могут, — это собраться вместе и встретить конец света в приятной компании за накрытым столом.
Сильные же мира сего во главе с Президентом и Ишервелом спасаются. Продвинутый космический корабль, запрограммированный на поиски новой, пригодной для жизни планеты, несет их сквозь космические просторы, но когда после 20000 лет криогенного сна они наконец обретают свой новый Эдем — их тут же сжирают симпатичные представители местной фауны.
Еще один вариант финала: из-под обломков на мертвой Земле выбирается идиот Джейсон Орлин (Джона Хилл) — президентский сынок, забытый Орлин второпях при отлете, чтобы, размахивая смартфоном, снимать фоточки апокалипсиса для размещения в соцсетях. Тараканы не дохнут.
Все это можно было бы счесть этакой злобной эко-сатирой, сгущением красок или досужим приступом мизантропии, если бы перспектива конца света не была в наши дни столь реальной. Как он к нам прилетит — в виде кометы, очередной пандемии или атомной войны — не так уж и важно. Важно, что мир не выживет, катясь благополучно по старым рельсам. Нужна глобальная трансформация человеческого сознания, но какая?!
И тут стоит, наверное, вспомнить, что ценности «эгоцентрические», которые в основном подогревают и приводят в движение персонажей фильма, — власть, деньги, успех, паблисити — имеют в западной культуре пусть и давно забытую, но христианскую метафизическую основу. Протестантская этика: ты заявил о себе, стал кем-то — значит твоя жизнь имеет значение; ты — избранный, ты спасен. В то время как ценности «мироцентрические» — спасение планеты, выживание человечества — исключительно секулярны. В них нет метафизического драйва, нуминозной энергии, но зато очень много отчаяния и тревоги, проявлением которой отчасти и служит репрессивная «культура отмены»: уберем все плохое, чтобы осталось и процвело все хорошее. Этого мало. И может, стоит все-таки «посмотреть наверх», чтобы увидеть там не только несущиеся тебе на голову камни, бомбы и вирусы, но и Лицо Того, Кто сотворил этот мир?