Солёный ветер

 

Побережье

 

                                      К столетию Исхода из Крыма

 

Чаек крикливое мельтешенье

над скалами в окаменевшем помёте,

привыкшими к их гвалту и виражам.

 

За амальгамой волн

с настойчивым неусыпным плеском

мысы, подобные миражам.

 

До рези в глазах

                     всматриваюсь в распыл горизонта:

вот вернётся оттуда Врангель

с воинством своим посильневшим...

 

Увлажнил прибой прибрежную гальку

с радужными клочьями пены

под солнцем, в облаках потемневшим.

 

Чу, скрежещут якорные лебёдки.

У вернувшихся под ветром солёным

переплавилась в решимость обида.

 

Отвечая, встрепенутся навстречу

им соратники в узилищах душных.

И очистится от красных Таврида.

 

2020

 

 

Продолжая Тютчева

 

Когда, снимая ковбойку в клетку,

а в тучах меркнет луны блесна,

вновь отправляешься в кругосветку,

прерывную из-за дурного сна,

соприкоснуться успей сердцами

на миг с подругой на склоне дней.

И сосны где-то вверху венцами

волнистых крон сопричастны ей…

 

Не только деву на рейнской круче

и виноградную там лозу,

в России влюбчивый Фёдор Тютчев

в начале мая любил грозу.

Когда вдруг вспыхнувшая зарница

осеребрила и кроны те,

и наши смытые светом лица

в миг хрипловатого «что творится»,

и хлябь вселенскую

                          в темноте.

 

2020   

 

 

 

Две могилы

 

Островная могила Шатобриана

над неспокойной зыбью Ла-Манша,

недоступная во время прилива.

 

Ветер там не гость, а хозяин,

чайки метят, крича, помётом

в лишае зернистые камни.

 

А ещё — на скале отвесной

у стены алтарной

погребенье Рильке

 

с доморощенным гербом благородным,

россыпью маргариток

под клублением альпийского неба.

 

Толща времени

истончилась с годами

до росной вечерней дымки.

 

Но чем любви

                   в груди моей больше,

тем кукушка немногословней.

 

...Мысленно прощаясь с Европой,

добычей разномастных пришельцев,

точечно вспоминаю

                          две этих одиноких могилы

аристократа и разночинца,

неотмирных лириков-духоносцев.

 

2020

 

 

Утро в Риме

 

Грозы слепящие расщелины

и оглушительные громы

сменились светом раннеутренним,

когда и спящему не спится.

 

Шёл в собор Святого Петра

на тускло разгорающемся рассвете.

Воздух был пропитан недавним ливнем.

 

В такую рань

                  я поспешал туда не случайно,

но с верной целью:

побыть у Пьеты Микеланджело

совсем-совсем одному,

(постепенно осознавая,

что имею дело не просто с искусством,

                                              а с откровеньем).

 

Никого вокруг, лишь далеко в полутьме

за грандиозной сенью Бернини

мелькнул подросток в красной сутане…

 

Глянец мрамора почти бестелесен:

на коленях у тонколицей

Богородицы в волнистом хитоне

невесомое тело мёртвого Сына.

 

Застыл перед ними заворожённый

неотмирным их совершенством,

райским выражением скорби.

 

А когда прощался —

                           перекрестился

привычным православным трёхперстьем,

будто я не в Риме, а дома

выхожу на церковный дворик.

 

…На обратном пути

оглянулся, площадь пересекая:

Святой Пётр в солнечном был оплаве

и, казалось, породнился со мною.

 

13 июня 2020

 

 

*  * *

 

…А ещё могила Толстого

тоже в стороне от погоста,

одинокая, под травой неровной,

как-то связанная подспудно

с последним прости России.

 

Для чего ж богатырь не щуплый

безоглядно стал раскачивать сваю

нашей церкви?

                    Пожалел террористов,

писал Столыпину поносные письма,

не подставил плечо престолу?

 

Снял свою васильковых оттенков блузу,

натянул порты и рубаху

и пошёл пахать…

                       Да разве стало кому-то легче

от такого перформанса, простите за выраженье.

 

А когда шагал он потом по пашне,

утром росным большой ребёнок

в сапогах, самим же им и подбитых,

ох, не добрыми семенами

                                  засевал он отчую землю,

а драконовыми зубами смуты.

 

Несчастливая наша родина!

Был глубокий

                   у неё певец,

светлых слёз на наших глазах виновник,

но заранее отказался

от креста на своей могиле,

 

у которой стоя

горько чувствуем

                      его

и своё сиротство,

неизбывно, необратимо…

 

9 июня 2020, Поленово 

 

 

Вётлы

 

О родина, попрощаемся.

Буду звезда, ветла.

Не плачу, не попрошайка.

Спасибо, что жизнь была.

 

                           А. В.

1

 

Ока намного полноводнее

после дождей недавних стала,

 

в её теченье амальгамное

заря заката вновь упала.

 

И память вспоминать торопится

твои опаловые бусы…

 

Какие вётлы наособицу

стояли визави Тарусы!

 

У каждого ствола динамика

была своя, они кренились,

 

а копны крон на их рогатинах

в минуту ветра серебрились.

 

Когда ж прозрачный дождь за окнами

почти стихал после набега,

 

хотелось их сравнить с волокнами 

холстов Серебряного века.

 

2

 

Безвестные однажды особи

там хорошо попировали.

 

Обугленные вётел остовы

с годами на косе пропали.

 

Но как забудешь их церковную,

вернее, женственную душу,

 

глубокими корнями кровными

от оползней спасавших сушу…

 

3

 

Не пьяница «с глазами кроликов»,

но и не киснущий в завязке,

 

недолго посидев за столиком

всё той же голубой терраски,

 

в столовке обойду в прострации

галдёж последних побратимов

 

из помнящих о навигации

Калуга — Серпухов — Касимов.

 

24 июня 2020  

 

 

 

Лето 1964 года

 

             Г. Никулкиной

 

За жизнь, пока шум не стих

майских дождей в моих

ушах и окрестных кронах,

много я видел их:

блёстких излук речных

и берегов зелёных.

 

Чем становлюсь старей,

тем ветер летит скорей

давний сюда, и даже

он посейчас влюблён

в девичий ситчик, лён,

первый загар на пляже.

 

Помню, тогдашний лох,

каждый твой встречный вздох,

а не конспект в тетради.

Росы вечерних трав.

Кто-то из нас неправ.

В небе стежки на глади.

 

Волги ершилась зыбь.

Зычно кричала выпь

в то заревое лето.

В плавкий закатный свет

вправлен твой силуэт…

Господи,

            мы ли это?

 

1 июля 2020

 

 

*  * *

 

Затянуло небо перистой дымкой.

Ослепительные погасли кроны.

Но так за день прогрелся воздух,

что не холодно и в одной рубашке.

А когда-то, в прежнем ещё эоне,

выходили в Покров со службы

в теснотой разогретом храме,

и пощипывать начинал морозец…

 

Миновало с тех пор полвека.

Я ещё не раб своего сусека:

 

посижу с тогда нелегальной книгой,

выпью вечером дежурную рюмку

и гляжу на слабую и родную

веточку подсохшую розмарина,

Асей привезённую

                        из-под Вятки.

Там на камне годы отца в оградке.

 

14 октября 2020, Покров день