Сетевая литература

WWW в обозначении книжной серии; о сетевом конкурсе “Улов”; о прозе Комова;

о вызове обывателю Баяна Ширянова; об интернетовских заморочках и домовых

 

1

Сказанное в первом обзоре сетевой литературы о том, что нет изначальных границ между сетевой литературой (сетературой, как называет себя часть “эксклюзивно интернетовских” авторов) и собственно литературой, становится общим местом на глазах. Очередным подтверждением этому стал выход в петербургском издательстве “Геликон Плюс” нескольких книг, в графическом оформлении издательской серии которых использована интернетовская аббревиатура “WWW” (Word Wide Web — мировая паутина), в фирменном значке новой книжной серии аббревиатура расшифровывается как Word Wide Writers (“мировые” писатели). Серия представляет произведения, впервые опубликованные в Интернете. Сейчас в Москве, правда с большим опозданием, появились три книги из этой серии: 13 рассказов. Лучшие рассказы конкурса “АРТ-Тенёта’97” (см. аннотацию в: “Библиография. Книги”), роман-буффАлександра Житинского “Фигня” и роман Баяна Ширянова “Низший пилотаж”; а также альманах виртуального ЛИТО им. Лоренса Стерна “Stern”. Об этих изданиях чуть позже, а пока хочу процитировать характерный, как мне кажется, для нынешних умонастроений в Интернете отклик на это событие: “Первопроходцы русскоязычной сетературы после появления первых, пусть малочисленных, но бумажных книг стали теперь еще и просто писателями. Они, конечно, останутся в Интернете, конечно, там будет происходить множество захватывающих литературных событий, и с каждым годом все будет еще интереснее. Но только при одном условии: теперь свою состоятельность нужно доказывать и за пределами Сети. Кончились игры” — Андрей Цунский, “Сетевая литература: нужен прорыв из Сети” (http://www.russ.ru/netcult/19990817_tsunsky.html)

2

Вторым событием в этом ряду стало проведение осенью сетевого литературного конкурса “ Улов” (http://iday.stars.ru/contests/ulov/works.htm). Отличие этого конкурса от уже существующих в Интернете — в активном сотрудничестве русского литературного Интернета с толстыми литературными журналами: в жюри конкурса вместе с известными интернетовскими литературными обозревателями Максом Фраем, Дмитрием Кузьминым, Александром Барашем и Александром Левиным вошли представители толстых журналов: Алексей Алехин (“Арион”), Дмитрий Бавильский (“Уральская новь”), Ирина Барметова (“Октябрь”), Андрей Василевский и Сергей Костырко (“Новый мир”), Елена Холмогорова (“Знамя”). Конкурс проводился по двум номинациям: “Проза” и “Поэзия”. Результаты были объявлены 30 ноября. Лауреатами конкурса стали:

в номинации “Проза”: Олег Постнов. Из романа “Страх” (главы 11 — 13) — 1 место; Илья Бражников. Из повести “Кулинар Гуров” — 2 место;Виктория Фомина. Держиморда (отрывок из романа) — 2 место; Мэри Шелли. Голос (из романа “Паутина”) — 3 место;

в номинации “Поэзия”: Владимир Строчков. Стихи 1998 — 1999 годов — 1 место; Дмитрий Воденников. Стихотворения — 2 место; Хамдам Закиров. Наброски для Кавафиса — 2 место.

И естественно, что рукописи участников конкурса “Улов” внимательно читаются сейчас в редакциях журналов.

Комментируя в “Известиях” итоги “Улова”, Алексей Зосимов констатировал, что лауреатами стали достаточно хорошо известные в “бумажной” литературе писатели: “Победителем в разделе поэзии оказался Владимир Строчков, одновременно получивший в Италии премию Фонда Иосифа Бродского, а в разделе прозы — один из лучших новосибирских прозаиков Олег Постнов, чья книга „Песочное время” стала ярким событием в литературной жизни Сибири”. Имена поэтов-лауреатов действительно знакомы тем, кто следит за сегодняшней поэзией. Менее знакомы читателю (но не сказать, чтобы уж совсем не знакомы) имена прозаиков. Я хотел бы чуть подробнее остановиться на их работах, приведя свой собственный рейтинг участников конкурса (он расходится с нашим коллективным решением, но ненамного). Вот, на мой взгляд, десять наиболее интересных работ, представленных на конкурсном сайте “Улова”:

1. Андрей Комов, Аноним (сокращенный вариант);

2. Станислав Львовский, Из сборника “Выводитель ритма”;

3. Виктория Фомина, Держиморда (отрывок из романа);

4. Мэри Шелли, Голос (из романа “Паутина”);

5. Эдуард Шульман, Время полукровок;

6. Яна Вишневская, Музей кино;

7. Яна Вишневская, Обходя моря и земли;

8. Николай Байтов, Узел;

9. Алексей Толкачев, Мы скоро приедем. Мы уже едем;

10. Е. Михайличенко, Ю. Несис, Иерусалимский синдром.

Выбрав всего десять текстов из тридцати четырех, предложенных на конкурс, я вынужден оговориться, что эта десятка кажется мне интересной только в контексте предложенного. Одной из проблем русского литературного Интернета остается проблема контекста. “Со избранными избран будешь”, как говорилось в старинных русских книгах. Увы. Общий уровень произведений, представленных по условиям конкурса ведущими литературными сайтами русского Интернета, оказался, скажем так, не слишком высоким.

К достоинствам практически всех выставленных текстов я бы отнес внутреннюю свободу авторов. Она стоит дорогого. Я хорошо помню времена, когда молодые, для того чтобы напечататься, должны были “попасть в струю”, идеологическую и стилистическую. Слишком многие ломались на этом. Я понимаю, что внутренняя свобода сегодняшних авторов Интернета — не столько заслуга самих авторов, сколько черта наступившего времени. И все же...

Сами условия конкурса ставили прозаиков в достаточно сложное положение: представленные тексты должны были быть короткими. То есть условия конкурса предполагали прозу, в которую читатель входит уже после первых абзацев, когда ощущение целого чувствуется на любом отрезке этой прозы. А способность писать “антологические” рассказы дана далеко не каждому даже талантливому прозаику. И для меня, например, так и осталось непроясненным: фрагменты из прозы Олега Постнова “Страх” — это что, претенциозная заявка на современный готический роман? Или это состоявшийся, художественно воплощенный замысел? Достаточно экзотический антураж украинской деревни, старинная усадьба, загадочный ритуал над гробом умершей старухи-ведьмы, “черная свадьба”, на которой одиннадцатилетнего хлопчика женят на покойнице, и тут же уже как бы и неметафорическая свадьба с девочкой, наследующей роль ведьмы; а рядом в повествовании электричка, самолет из Киева в Москву и т. д. Короче, “эффектностей” вполне достаточно для модного мистического триллера. А с другой стороны, написано это уверенно, с хорошим умением создать интонационное напряжение — на кич тоже не похоже.

(Я не привожу здесь интернетовского адреса каждого из перечисляемых мною рассказов — еще раз отсылаю читателя на страницу всего конкурса “Улов”, откуда легко открыть каждый из названных мною текстов: http://iday.stars.ru/contests/ulov/works.htm)

Зато отрывки из романа Виктории Фоминой “Держиморда” можно сравнить с увертюрой, проигрывающей основные музыкальные темы всего романа. Повествователь в романе — девочка, вспоминающая детский сад и свое нежелание жить по некоторым законам, принятым в человеческом сообществе, свое нежелание стать “держимордой”. Героиня отказывается принимать жизнь как совокупность ситуаций перманентного противостояния одного человека другому, человека и социума и т. д. Написано это как бы легко, иронично, обаятелен характер девочки. Фоминой удается решить труднейшую художественную задачу — не погрешив против художественной правды (ребенок в ее прозе остается абсолютно достоверным ребенком), поразмышлять на более чем взрослые темы: о природе силы, которая позволяет человеку быть открытым для жизни, доверять жизни, и о природе слабости, диктующей неизбежную жизненную позицию обороняться нападением.

Антологичен по-своему Станислав Львовский, цикл коротких рассказов которого — “Выводитель ритма” — строится еще и по законам стихосложения, с предельной нагрузкой на слово, образ, интонационный жест. Слово, образ, жест в его прозе даются как бы в нескольких смысловых планах. Это несомненное достоинство и, как продолжение достоинства, недостаток его прозы — излишняя, не всегда обеспеченная содержанием многозначительность интонации. Во всяком случае, в миниатюре “Парад победы” мешает некоторая пафосная приподнятость (не берусь ее определить однозначно, здесь и ирония, дошедшая по наследству от соцартовцев, и как бы философское, точнее, историософское переживание процесса смены поколений). Органичнее для стилистики Львовского воспринимается горчащая лирика рассказа “Вторник, второе января”.

Одна из черт нашего сегодняшнего литературного Интернета — это его ориентированность на традицию сугубо литературную, игровую, идущую еще от Эдгара По. Многие авторы способны сочинить, и вполне профессионально, почти с борхесовской изобретательностью раскрутить парадоксально выстроенный сюжет, но, увы, без борхесовского содержания. Обычно смысл сказанного полностью воплощен в сюжете, как в “Мстителе” Андрея Воронцова или “Великом немом” Виктора Шнейдера, или же такой рассказ выглядит просто иллюстрацией к некой широко известной философской максиме (“Настоящий мужчина” Александра Геймана). Но бывают и приятные исключения, каким стал “Голос” Мэри Шелли, — рассказ, написанный в традициях современной фантастики, активно использующей реалии современного технологического оснащения нашей жизни, вдруг отсылает нас прямиком чуть ли не к Андерсену простодушием и лирической чистотой выраженного чувства.

Хороши, можно сказать, безупречно выполнены рассказы Эдуарда Шульмана из цикла “Время полукровок” (о его рассказе “Трубач” я писал в предыдущем обзоре сетевой литературы). Пятое, а не первое место в моем рейтинге объясняется только одним обстоятельством — некоторой внутренней как бы отстраненностью повествующего, отсутствием того “простодушия”, о котором я говорил в отношении рассказа Шелли.

Текст же, который меня зацепил всерьез, — повесть Андрея Комова “Аноним” — откровенно неровен в художественном отношении, клочковат, внутренне отрывист, да и просто не всегда прописан как надо. Он берет другим — подлинным напряжением мысли, воплощенным — несмотря на кажущуюся “архаичность” его прозы — художественно. Если искать литературные аналогии, то нам придется оторваться от того, что представлено в “продвинутом литературно” Интернете, и вернуться отчасти к “Крейцеровой сонате”, отчасти — к Камю. Повесть Комова представляет собой монолог человека, приговоренного болезнью к уже близкой смерти. Но смерть для героя, как обнаруживает он, началась задолго до проявлений болезни. Она началась с того момента, когда герой вдруг обнаружил зияющую пустоту в своих взаимоотношениях с женой, отсутствие внутренних связей с сыном, нарастающее равнодушие к собственной профессии философа. Противостояние с собственным телом — это только финал. Это мужественная проза, автор которой не боится размышлять о незащищенности своего героя перед смертью во всех ее проявлениях. В отличие от толстовской повести (разумеется, я не сравниваю художественные уровни, я говорю только о внутренней художнической интенции) у Комова нет морализаторства и учительства, он не отгораживается от читателя неким “высшим” знанием.

3

Из книг в серии Word Wide Writers, которые я помянул в самом начале обзора, следует, видимо, остановиться на романе Баяна Ширянова “Низшийпилотаж” (http:parker.paragrahp.com). Роман этот, насколько я понимаю, — своеобразная интернетовская гордость, “наиболее скандальное произведение русского литературного Интернета в 1998 году”. Так сказать, наш отечественный Берроуз (или Чарльз Буковски). Событие, возможное, как считают некоторые сетевые обозреватели, только в Интернете, потому как там все без цензуры. Ну а “бумажные” писатели, которые приняли участие в присуждении ему первой премии сетевого литературного конкурса “АРТ-Тенёта’97” (номинация “Повести и романы”), повели себя сверхкорректно — возможно, памятуя о судьбе горького пьяницы, невыносимого человека и большого писателя Венички Ерофеева (или большого художника Алексея Зверева). Вячеслав Курицын, обличая замшелость консерваторов из бумажной литературы, назвал в “Неприкосновенном запасе” “Низший пилотаж” романом замечательным. Собственно, роман этот я решил прочитать еще и из-за этого Славиного отзыва (я внимательно, а иногда и с доверием читаю Курицына). Прочитал. Мог бы, наверно, написать об этом отдельную полемическую статью. Но не хочется. Скучно. Мне кажется, я понял, почему скандал с “Низшим пилотажем” оказался скандалом локально интернетовским. Это роман о наркоманах, написанный как бы наркоманом (а может, и не “как бы”, судить не берусь), — писатель выбрал себе имя Баян, то есть шприц на жаргоне наркоманов, а фамилию Ширянов, думаю, объяснять не нужно. Роман про то, КАК ШИРЯЮТСЯ. Роман, на мой взгляд, настолько одномерный, что для меня это определение исчерпывает его содержание чуть ли не полностью. “Низший пилотаж” представляет собой цикл рассказов-очерков о жизни и самоощущении наркомана. Написано с попытками передать чувство самоуважения наркомана — в отдельной главке автор помещает что-то вроде “манифеста наркомана”:

“...замороченные совдепы, вы тащитесь от своих комплексов и знания реальности. Но шировой чихал на эту реальность. Он вырвался из нее и попал в другую...

...спроси любого ублюдка на улице, что бы он предпочел: жить долго, но скучно или коротко, но радостно? И он выберет последнее. Ну да, не все. Но большинство!

Так что? Все наркоманы? Пусть и в потенциале.

...это именно вы создали мир, из которого хочется уйти навсегда и как можно скорее! Что вы держите наркоманов за изгоев? Может, потому, что сами боитесь вступить на их путь?”

Эффектно.

Сам же текст представляет описание, так сказать, технологии жизни наркомана. Своеобразная смесь производственного романа с исповедальной прозой образца “Юности” начала 60-х, внутренний монолог какого-нибудь романтически воспарившего геолога (туриста, сплавщика плотов, каскадера), короче, героя, принадлежащего к некоему суровому братству, с романтикой этого братства, недоступной обывателю. Описание аранжировано специфическим жаргоном наркоманов (терки, баян, ширнуться, бодяжить, контроль и проч.) и более чем плотным на единицу текста употреблением мата. Само содержание жизни героев — добывание наркотика, ширяние, кайф, ломки и проч. — должно, в принципе, шокировать обывателя. А еще больше — сопутствующее ширянию траханье. Прошу прощения у читателя, но для тех с подростковой брутальностью описанных физиологических отправлений героев романа, полностью исчерпывающихся заборной эстетикой, в нашем языке, похоже, нет другого слова. Даже ублюдочное “заниматься сексом” на фоне изображаемого в “Низшем пилотаже” обретает претензии на поэзию эротики. Вместо шока я испытывал элементарную усталость. И от мата, и от эффектной чернухи, и от обилия самоутверждения.

Самое забавное в романе — это декларируемое презрение к обывательскому взгляду на мир при постоянном оглядывании на этого самого совдеповского обывателя. И, может, потому потуги на “психоделическое измерение” этой прозы воспринимаются как беспомощная претенциозность.

 

4

Мне не хотелось бы делать традицией вот такие “ругательные концовки” наших сетевых обзоров. Это было бы несправедливо по отношению к литературной жизни — и вообще жизни — в Интернете. А здесь именно живут, общаются. И писатель в Интернете не отчужден от читателя, как писатель в “бумажной литературе”, где он предстает перед читателем в виде книги. Физическое присутствие писателя рядом с читателем в известной степени реальность. Интернет — штука домашняя. Почти интимная. Вы читаете художественный текст на экране как электронное письмо, адресованное именно вам. А может, и не “как”, а именно вам. Потому что на той же странице, на которой текст, внизу (или сверху) стоит адрес автора, и, щелкнув по нему мышкой, вы получите на экране бланк письма с уже заполненным адресом. И если вы захотите написать, вступить в диалог, вы знаете, что письмо ваше уйдет не на деревню дедушке (в издательство или редакцию), а на точно такой же экран, за которым, скорей всего, и сидит сейчас автор.

Короче, в Интернете есть все, что и в жизни. Даже приметы и суеверия свои, сугубо интернетовские. Если, например, вы наткнулись на неработающие ссылки, то работу надо прекратить, ничего хорошего не будет: вещи, которые вы купите по найденным в Интернете адресам, обязательно украдут, а скачанные из Интернета программы не заработают. И вообще, учитесь ладить с Хомовым: когда он сердится, то “портит HTML, играет не те звуковые файлы при заходе посетителя, стирает из директории картинки — словом, ведет себя подобно домовому, недовольному своими хозяевами. Хомового можно задобрить (как и домового). Для этого нужно, например, положить в главную директорию хорошенькую картинку, озаглавленную „hhh.gif”. Хомовой будет целыми днями рассматривать картинку и перестанет бузить” — это советы Линор Горалик из ее микроисследования “Сеть и суеверия”(http://www.russ.ru/netcult/19991109_goralik.html).

Составитель Сергей Костырко.

.

Составители “Книжной полки” и “Периодики” будут благодарны провинциальным/зарубежным издательствам и редакциям провинциальных/зарубежных литературных журналов, если те найдут возможность присылать образцы своей продукции. Это послужит более полному освещению литературной жизни России и Русского Зарубежья на страницах “Нового мира”.

ИЗ ЛЕТОПИСИ “НОВОГО МИРА”

Март

35 лет назад — в № 3 за 1965 год напечатаны “Стихи разных лет” Марины Цветаевой (“Школа стиха”, из цикла “Стихи к Пушкину”, “Куст”, две главы из лирической сатиры “Крысолов”).

40 лет назад — в № 3 за 1960 год напечатана повесть В. Тендрякова “Тройка, семерка, туз”.

65 лет назад — в № 3 за 1935 год напечатана поэма Бориса Корнилова “Моя Африка”.

70 лет назад — в № 3 за 1930 год напечатано стихотворение Семена Липкина “C прогорклым, стремительным дымом...”.