Журнал №8 2012

Анонс

Анонс августовского (№ 8) номера журнала «Новый мир»

ПРОЗА

Игорь Савельев. Терешкова летит на Марс. Роман.

Роман о молодом (еще молодом) человеке, мучительно перебарывающем некое специфическое ощущение  неподвижности в себе и вокруг себя (время действия - 2007 год): родился-учился, получил некое общегуманитарное образование, относительно устроен, то есть зарабатывает на случайных для него работах, и что дальше? Герой влюблен, но невеста уже полгода в США, общение с любимой только по скайпу (девушка инстинктивно почувствовав перспективу для себя вот такого зависания в жизни, сделала все, чтобы уехать учиться за границу). Перед нами вечный (но у Савельева – с сегодняшним наполнением) конфликт между мечтой героя о себе и своем будущем с тем – не слишком богатым - набором вариантов этого будущего, которое в состоянии предложить жизнь реальная. Сюжет образует попытки героя переломить эту ситуацию.
Окончание романа в следующем номере.

Владимир Губайловский. Учитель цинизма. Роман. Окончание

Повествование, написанное с ориентацией на жанр “истории моего современника”; то есть роман классический (как бы), выстраиваемый сюжетом взаимодействий индивидуальной биографии автора-повествователя и его Времени. Времени и в традиционном понимании, то есть времени историческом – текст содержит картины из жизни молодого человека, студента МГУ на излете советской эпохи, коя предстает здесь в том облике, в коем ее знали те, кто жил в те времена, а не в нынешнем ее киноварианте. И одновременно в изображении стиля жизни и психологии позднесоветских лет, в изображении героя, сюжетов и микросюжетов его личной биографии присутствует не только попытка автора точно воспроизвести черты минувшей эпохи, но и стремление показать то, то обнажало для нас то Время в природе человека и в устройстве окружающего нас мира. Как раз вот это и делает “воспоминательную прозу” Губайловского романам.

Темы и мотивы: друзья, родители, студенческий быт; Москва и провинциальная Россия, начинавшаяся в не слишком отдаленном Подмосковье; математика как наука и как образ мышления, шизофрения как патология и как полная свобода и т. д. Роман, вошедший – на стадии рукописи - в список финалистов премии “Большая книга”

Ирина Богатырева. Продюсер. Рассказ

Ситуация:  три музыканта, играющих средневековую музыку, завсегдатаи элитных музыкальных фестивалях, приезжает на гастроли в сибирский город К., но – февраль, мороз, предрассветная темнота, перрон пуст, их никто не встречает. А когда они находят, наконец, представителей пригласившей стороны, то выясняется, что произошла ошибка, в городе К. ждали совсем других артистов, более подходящих для выступления в ночном клубе, на котором будут авторитеты этого города. И вариантов какой-то замены уже нет… То есть фабула рассказа связана с темой положения людей искусства (и самого искусства) сегодня, на которой автор разворачивает свой собственный сюжет.  

Анна Мазурова. Родео. Рассказ

Отчасти разработка мотива, предложенного романом Савельева (см. выше), - короткий и жестко выстроенный рассказ о герое, как будто уставшем перебарывать обстоятельства своей жизни, и тем не менее, делающего попытку.

СТИХИ

«Маленькая поэма» Наталии Черных «Смерть первенцев», подборки стихотворений Игоря Вишневецкого «Занимательная энтомология», Сергея Попова «Ясельные братья»,

Ильи Фаликова «Дуб по имени Филимон»

(Откосил от армии – спрятался в сельце.

Слушал шорох дерева, сидя на крыльце.

Небо урожайное, золотая рожь,

трех шестерок не было, трех семерок тож.

Церковь опустелая мохом поросла,

а невеста белая с облака сошла.

Не ударил колокол, и на купола

не садились соколы, не было орла.

Были брови ласточкой, белое лицо.

Брачной ночью сделалось тихое сельцо.

Третьих лишних не было, из-за синих гор

не гремел русалочий уссурийский хор.

Шум большого города по небу не шел.

Пел высоким голосом ливерпулец Пол.

Лотос рос на озере свадебным венком.

Оглашал окраину хриплый военком,

облака облаивал, защищал Вьетнам –

откликались шарики по глухим дворам.

Евтушенко бодрствовал, на передовой

Аллен Гинсберг встряхивал буйной бородой,

Рембо не бездействовал с грустью на лице –

я сидел под деревом на своем крыльце.

Колокол не вкалывал, колокол не вол,

зимнего и летнего не было Никол, –

джунглями таежными мимо ливня пуль

нас водила молодость в город Ливерпуль.

На восходе солнечном, выхлебав закат,

поправлял здоровьице весь военкомат.)

НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ

Уильям Шекспир. Король Лир. Сцены из третьего акта. Перевод и предисловие Григория Кружкова

"Перевести «Короля Лира» было мой давней, хотя и запретной мечтой. Запретной не только оттого, что это означало бы так или иначе соперничать с Пастернаком (что для меня немыслимо), но также из-за самой этой пьесы, которую я всегда считал самой великой у Шекспира. Это порождало чувство дистанции, непреодолимый переводческий барьер", - пишет переводчик в своем кратком предисловии к публикации. Преодолеть свою нерешимость Кружкову помогла неудача с попыткой сделать краткий пересказ трагедии для издания, адресованного младшим школьникам: "... я понял одну очевидную вещь: пьеса Шекспира есть драматическое произведение и в пересказе теряет то же, что теряют прекрасные стихи, – то есть почти всё. Сила ее не в том, что злые дочери обидели отца, а в том, что в «Короле Лире» сталкиваются два несовместимых мира, и это нельзя передать никак иначе, кроме как через диалог. Диалог, который то и дело оборачивается абсурдом. На сцене раз за разом происходит срыв коммуникации. Логические резоны дочерей не укладывается в голове Лира, а дочерям невдомек, как утративший власть отец может еще на что-то претендовать. На этом коммуникативном диссонансе построена вся трагедия. Но, как это часто бывает, неуспех пересказа обернулся неожиданным следствием: я утратил страх перед пьесой", - Кружков.

ФИЛОСОФИЯ.ИСТОРИЯ.ПОЛИТИКА

Сергей Нефедов. Эпоха больших батальонов

Еще одна попытка ответить  на вопрос, почему для Наполеона  «вдруг померкло «солнце Аустерлица»? Ведь Наполеон покорил всю Европу, его солдаты видели Вену, Берлин, Мадрид, они легко одерживали победы над армиями европейских монархий – и, в конце концов, дошли до Москвы. Что породило эту волну завоеваний? Каким образом Наполеону удалось одерживать победы над армиями всей Европы? И почему он в конечном счете потерпел поражение?" Автор считает, что ответ нужно искать в сфере военных технологий, в частности, в применении Наполеоном тактики "больших батальонов".              

ДАЛЕКОЕ БЛИЗКОЕ

Юрий Барабаш. Кто вы, Виктор Петров? В. Домонтович (Петров) и его повесть «Без почвы» на фоне эпохи и судьбы

Об одной из самых загадочных (до сих пор) фигур украинской литературы Викторе Петрове: эрудит и полиглот, ученый широкого профиля – историк, археолог, этнограф, фольклорист, литературовед и при этом прозаик и публицист, выступавший под псевдонимами (В. Домонтович, Виктор Бер, В. П., В. Плят, В. Петренко, В. Пет-в, Борис Вериго и др.),  в 1941 году директор академического Института украинского фольклора, в 1942 году Петров исчезает из Уфы, куда эвакуировался с семьей, и появляется в форме офицера Вермахта на оккупированных немцами территориях. После войны Петров - один из видных и необыкновенно деятельных украинских эмигрантов, ну а 1949 исчезает снова, а в Московском Институте археологии появляется новый сотрудник с тем же именем; в 1965 году Петров становится кавалером ордена Отечественной войны, в 1966 - его хоронят с воинскими почестями на воинском кладбище. Так кто же он? "Советский патриот, герой «тайной войны» против фашизма, выдающийся ученый и писатель, пожертвовавший своей научной карьерой, талантом, добрым именем во имя долга перед социалистической родиной? Или иначе и проще: да, выдающийся ученый и писатель, но секретный сотрудник («сексот» – знаковое словечко той эпохи) НКВД, живший двойной жизнью, предавший свои идеалы, друзей и коллег? Или, напротив, сложнее: субъективно честный, но слабый человек, себялюб и «жизнелюб», втянутый против своей воли в кровавую драму эпохи, поставленный, как многие в те годы, перед тяжелым выбором между ролью палача (или, во всяком случае, его подручного) и ролью жертвы и выбравший, опять-таки как многие, роль первую?

Думаю, если ответ на эти вопросы вообще существует, то где же его искать в первую очередь, как не в том, что им написано? "  

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

Леонид Фуксон. Время диалога

"Последним по времени выхода, третьим, томом завершилась публикация семитомного собрания сочинений М. М. Бахтина . Издание, несомненно ставшее одним из самых значительных культурных событий двух последних десятилетий.", "Судьба Бахтина в минувшем ХХ веке была драматична. Он начинал писать на исходе 1910-х годов, а к 1963 году – к началу новой известности и открывавшейся мировой славы, уже на пороге семидесятилетия – был автором одной порядком забытой книги конца 20-х и трех полузабытых уже давних статей. Он сформулировал тему «большого времени» культуры, а вышедший последним третий том дает наглядную картину того, как строившаяся в 1930-е годы бахтинская теория романа пробивалась в наше тогдашнее «малое» время и не могла сквозь него пробиться и начала выходить на свет лишь спустя тридцать лет. И вот собрание сочинений начало издаваться через двадцать с лишним лет после смерти, под самый занавес XX века. И, оценивая судьбу мыслителя в его веке, даже в годы пришедшей наконец широкой известности, мы можем, кажется, говорить о прижизненной несвоевременности Бахтина, при столь громком признании обделенного все-таки соразмерным ему пониманием."                                  

РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ

Лев Оборин. Одиночество и эксперимент – о книге: Руслан Киреев. Пир в одиночку. М., «Время», 2012;

Кирилл Корчагин. «И каменный все видел человек…»…» - о книге: Полина Барскова. Сообщение Ариэля (2006 — 2010). Предисловие Кирилла Кобрина. М., «Новое литературное обозрение», 2011;

Александр Чанцев. Джойс близкий и другой – о книге: Алан Кубатиев. Джойс. М., «Молодая гвардия», 2011;

Ольга Балла. В двойном зеркале – о книге: Алексей Жеребин. Вертикальная линия. Венский модерн в смысловом пространстве русской культуры. СПб., Издательство имени Н.И. Новикова, 2011.

Книжная полка Олега Дарка

Представлены:

Джон Фаулз. Куколка. Роман. СПб., «Домино», М., «Эксмо», 2011;

Вениамин Блаженный. Верлибры.  Минск: «Новые мехи», 2011;

Александр Бараш. Экология Иерусалима. Избранные переводы современной израильской поэзии. М., «Русский Гулливер», «Центр Современной Литературы», 2011;

Майкл Каннингем. Начинается ночь. Роман. Перевод с английского Д. Веденяпина. М., «Астрель», «CORPUS», 2011;

Мария Рыбакова. Гнедич. Роман. М., «Время», 2011;

Дмитрий Строцев. Газета. Стихотворения. Предисловие Андрея Анпилова. М., «Новое литературное обозрение», 2012;

Екатерина Васильева.  Камертоны Греля. Роман. – «Нева», № 10, 2011;

Мюриель Барбери. Лакомство. Роман. Перевод  с французского Н. Хотинской. М., «Иностранка», «Азбука-Аттикус», 2012; Мюриель Барбери. Элегантность ежика. Роман. Перевод с французского Н. Мавлевич и М. Кожевниковой. М., «Иностранка», «Азбука-Аттикус», 2011;

Маргарита Меклина. Моя преступная связь с искусством. М., «Русский Гулливер», «Центр современной литературы», 2012;

Джон Дэвид Калифорния. Вечером во ржи. 60 лет спустя. Роман. Перевод с английского Е. Петровой, М., «Эксмо», «Домино», 2012.

Татьяна Кохановская, Михаил Назаренко: Украинский вектор

«Садок вишневий коло хати» versus Яблони на Марсе

Статья про современную украинскую фантастику, представление которой авторы предваряют уточнением главного признака ее жанра: «Изображение мира и человека, решение самых абстрактных и самых конкретных проблем с помощью элемента необычайного». И, соответственно, - уточнения сегодняшних функций фантастики: «проверяет все существующие нормы (от этических до цивилизационных) на прочность, рассматривает их варианты и альтернативы, моделирует перспективы их изменений». В ситуации с украинской фантастикой эти вопросы очень важны еще и потому, что «в момент становления национальной культуры фантастика может оказаться чрезвычайно важна – именно потому, что этот жанр и этот исторический момент связаны с «окном возможностей», которые определят не только дальнейший ход истории, но и путь культуры».

Разговор об особенностях украинской фантастики в контексте современной русской и мировой фантастики ведется на материале романов «С седьмого дна» Ярославы Бакалец и Ярослава Яриша, «Тучегон» Дары Корний, «Семь ворот» Олены Захарченко, «Время смертохристов» Юрия Щербака и других текстов.

Мария Галина: Фантастика/футурология.

Хроники закупоренного времени. Не совсем о Рее Брэдбери

Начав с разговора об американской фантастике, сильно задержавшейся со своим появлением на фоне европейской литературы, но имеющей свои собственные особенности («центральным жанром американской фантастики стал все-таки жанр фантастической новеллы – язвительно-сатирический или мрачновато-безыллюзорный»), Галина переходит к разговору о том, почему, скажем, новеллы Брэдбери или Клиффорда Саймака в позднесоветское время стали как бы «нашими», почему их книги «расхватанные на цитаты», были выбраны различными социальными или возрастными группами читателей на роль своих «паролей», «культурных кодов». А далее автор задается вопросом: где среди создателей этих кодов русские писатели, а и вообще, где сегодня эти коды? – «Ни Акунин, ни Глуховский не подошли для «культурного клея». Разве что Пелевин, но и тот лишь до какой-то степени. Он оказался как бы одновременно достаточно массовым и элитарным, но все же, боюсь, недостаточно массовым. Ту роль, которую для широких слоев интеллигенции играли, скажем, Стругацкие, ни одному из действующих фантастов пока сыграть не удалось». «Возможно, потому, что социальные страты, растаскивающие любимые книги на культурные коды, расслоились, съежились и стали социальными нишами: для каждой существует свой набор кодов и он не совпадает с набором соседей».

Библиографические листки.

Книги (составитель С. Костырко)                                                       

Периодика (составители А. Василевский, П. Крючков)