ОБЗОР № 12 2022
СТИХИ
Марина Кудимова «Параллельный импорт»
Декабрьская подборка стихотворений Марины Кудимовой точно подводит итоги непростого года — настолько актуальны затронутые поэтом проблемы — концентрация наболевшего о том, что происходит с родной страной — в первую очередь с людьми — и о том, как это важно — «оказаться семенами» вместо того, чтобы быть похороненными.
Задраить люки? Флаги свесить?
Ведь что-нибудь же надо делать,
Когда на улице +10,
А ощущается как 9.
Сдвигающихся стен обвальность,
Шуршанье, дым — и снова тихо.
Ведь новая, кажись, нормальность,
А ощущается как лихо.
Любая тщетна заковырка,
Не отражаемая в меме.
На цифровой панели дырка,
Что ощущается как время.
В последний час важна морошка,
А каждодневно — в щах капуста.
Полна рулёжная дорожка,
Но выглядит как пусто-пусто.
Сын Зеведеев плыл на Патмос,
И обошло его цунами.
Они хотели закопать нас —
Мы оказались семенами.
Михаил Кукин «Записываю в столбик имена»
Очень созерцательная и гармоничная по атмосфере поэтическая подборка с тютчевским экзистенциальным колоритом и образным строем — поэзия тишины, если можно так обозначить эти стихи. Сквозь эту тишину видится самая суть мира, подлинная, настоящая, беспристрастная, полная почти потерянного человеком света. Прекрасное, тихое, вечное.
То ли солнечный луч между холмов вдалеке,
то ли жёлтый фонарь где-то там, на реке,
но только этот блик у тебя на щеке —
мы едем-едем — вдруг появляется и не исчезает,
держится — тёплый, я вижу его
зрением боковым — поворот — и уже ничего.
А что это было, откуда свет?
Кто его знает.
Владимир Попович «Входим по одному»
Еще один декабрьский дебют в «Новом мире». Тревожные стихи о смерти и мире, заживо рассыпающемся в бесконечной войне, страхе, грязи. Если можно назвать стихи поэтическим апокалипсисом, то это, наверное, он и есть, но, увы, без утешительного финала — остается только ощущение отчаяния, пронзительности (или пронзенности), боли — и парадоксально, но живости, раз все это еще можно чувствовать — светиться и болеть.
эвакуация отменяется
у порогов с баулами возится тишина
птица лежит на земле и с воздухом обнимается
выдыхает забытые имена
кого на учёт а кого на списание
всех соберёт в эти пазлы трофейный гранит
шастает лётчик ночами в зал ожидания
светится и болит
Владимир Козлов «Это страна окраина»
По личному восприятию (можно, конечно, и не соглашаться) — очень блоковские стихи, те самые, когда «встает передо мной моя тема, тема о России». Очень русская, больная, пронзительная подборка о самом тревожном и самом главном, о том, что переворачивает страну и русского человека изнутри не один десяток лет (а то и не одно столетие) — страна, изводящая сама себя веками под взглядом Бога — или совести («И продолжает глядеть // кто-то из моих глаз в глаза, // Некуда его деть») — да и надежда-то осталась единственная — только на Бога.
Это страна окраина,
бездна тут непререкаема,
в зимнее или летнее,
но остается смотреть в нее.
Это страна окраина,
остается решить, отравлена
нами или удобрена
родина неудобная,
в окраины окарину
шепчут гардемарины:
Господи, сотвори мы,
если мы сотворимы.
Михаил Синельников «Твое письмо, Гораций»
Подборка Михаила Синельникова возвращает нас к классической поэзии — в полном смысле этого слова — от ритмики до образного строя и атмосферы. При этом классический стих сочетается с современными реалиями, образуя особое явление, передавая поэтическую традицию не только к нам, в настоящее, но и далеко в будущее, точно стих — это шифр послания о человеке и Времени.
Когда стоял перед «Ночным дозором»,
От полотна не отрывая глаз,
Был капитаном с непреклонным взором
И лейтенантом, слышащим приказ.
О, в мире этом бедственном и сиром,
Я, общею тревогой обуян,
И торопливым был аркебузиром,
И забулдыгой, бившим в барабан!
Был каждым из бессменной этой стражи,
Воспрянувшей в смятении ночном,
Был удивленной девочкою даже
И темнотой, и световым пятном.
ПРОЗА
Вацлав Хаб «Мариинск»
Повесть
Перед читателем — редкое современное переиздание мемуаров 1931 года, написанных чехословацким журналистом и литератором Вацлавом Хабом в период Первой мировой и Гражданской (советской) войн. Вацлав Хаб знал эту ситуацию изнутри — он был не просто писателем, но еще и солдатом, чешским легионером. При этом особую честь ему делает то обстоятельство, что он старается судить об исторических событиях максимально нейтрально и беспристрастно, оценивая по возможности объективно.
Перевод с чешского выполнен Сергеем Солоухом, он же написал емкое, содержательное и интересное предисловие к книге, позволяющее как можно более наглядно понять ситуацию и период, к которому относятся воспоминания Хаба.
Бронепоезд ехал медленно, солдаты из бойниц смотрели на округу и изумлялись сибирской весне. Весне такой, какую никогда не видел их глаз европейцев, весне огромных цветов, высоких тонких трав, весне цветущей смородины, малины, черемухи, весне мерцающих в ночи сквозь лесные стволы ям углежогов, полосатых белок, прыгающих по деревьям, весне бревенчатых деревень и ветряных мельниц, весне коров у заборов, оглашающих все звоном колокольчиков, весне овец и собак, коней, топчущих траву, и поросят, которых носят ноги туда, куда повернут пятачек.
Люди, что несли службу у бойниц, время от времени брали на мушку ствол какого-нибудь дерева, медленно опускающееся крыло мельницы, коровью голову или конское брюхо. Но не стреляли, только примеривались, как это прицеливаться на ходу поезда. Получалось плохо. А вот унтер взял на мушку человека, который с вещмешком на спине шел по краю близкого леса. Человек, который шел по краю леса и смотрел на чехословацкий бронепоезд, почувствовал, что одна из винтовок в этом поезде выбрала его, скакнул вперед, как заяц, и упал в траву, словно сраженный божьей дланью. Унтер убрал палец с курка, и такая от этого его взяла вдруг обида и такое охватило огорчение — и что же он тому человеку не прострелил шинельку? И сам себе поразился унтер. Даже в бою, когда он бил людей, не было в нем злобы, и даже вчера, когда бросал в так близко от него оказавшихся двух красных русскую жестяную гранату, не было у него мысли, что он хочет убить именно этих двух.
Елизавета Грехова «Нищета»
Рассказ
Первая публикация автора в «Новом мире». Удивительно живой, честный и человечный рассказ о людской нищете — и не столько внешней, сколько внутренней, душевной, больше даже духовной. Незатейливая история певчей на клиросе и продавщицы пирожков в приходской трапезной, ее наблюдения за работниками и прихожанами храма, за теми самыми нищими — и в первую очередь за собой. Нетерпение и брезгливость к человеку постепенно преобразуются в нетерпение и брезгливость к себе, в осознание подлинного и фальшивого внутри человеческой души, в прозрение и горячее желание жить и заново верить.
Я переходила от одного диалога к другому, убирая и вновь дополняя. Но сообщения так и висели в черновиках.
Если было бы возможно, я бы написала еще:
«Дорогая Чушка, здравствуйте! Как у вас дела?»
С ней бы я переписывалась с радостью: вживую с ней общаться невозможно. Но вряд ли у нее есть телефон.
«Чушка, что вы имели в виду, когда говорили, что голова у Христа — церковь? Вы, наверное, хотели наоборот сказать? Спасибо!»
***
В дороге всегда легчало. И я села на электричку до конца маршрута. Даже не посмотрела, куда она шла. Мне нужны были эти минуты, часы — время, которое не принадлежало ни мне, ни другим людям, но машине, ровно шедшей вперед, ровно смотрящей на боль. В голове навязчивый образ ромашки: цветок терял один лепесток за другим, чередуя спасусь — не спасусь.
Анна Ант «Привет, мы — психи»
Фрагменты повести
Где рождается безумие — внутри головы, души — или в отношениях людей, настолько часто равнодушных и бесчеловечных? Подлинно ли безумен безумный или же «палата № 6» - это не только «дом скорби», но и дом особенной, непостижимой «здравомыслящим» мудрости? Почему в похожих обстоятельствах один выдерживает, а другой сходит с ума? Где эта грань, где это качество души человеческой, однажды выбирающей безумие как защиту?
Да, много написано на эту тему, и эта повесть — продолжение традиции осмысливать суть человеческого бытия через жизнь сумасшедшего дома (в конце концов, наш мир тоже безумен, разве нет?). Происходящее читатель видит глазами главной героини — самой обычной, казалось бы, женщины, попавшей в психиатрическую больницу с голосами в голове. И хроническим одиночеством. Кого она видит в лечебнице? Братьев и сестер? Врагов? Чужеродных существ? Пожалуй, на протяжении повести из чужих и враждебных существ больные постепенно превращаются в «своих», понятных, узнаваемых — может быть, даже более родных, чем «настоящие» близкие.
Первая публикация автора в «Новом мире».
Больше ничего не имело смысла. Мне негде было спрятаться и некуда отвлечься, и мое сознание просто вырубилось, превратив меня в говорящую куклу.
Когда мы вернулись в палату, я легла в постель и уставилась в потолок. Быть пустой было в чем-то приятно. Больше не было больно и не хотелось кричать. Может, остаться здесь, в этом закутке моего сознания…
***
Девушка немного повернула голову в мою сторону и посмотрела искоса. Сказала ровно:
— Вчера поступила.
— А почему, если не секрет?
— Родители сюда отправили. Хотят лишить меня свободы.
В течение всего разговора ни выражение лица, ни интонация у нее не менялись. Она была похожа на инопланетянку, еще не освоившую человеческие эмоции и интонации. Но слово «свобода» выделялось глубинной тоской. Можно было не заметить этой еле уловимой нотки, но я слушала не голосом. Нельзя было полагаться только на слух, потому что он меня подводил. С детства я училась понимать человека по жестам, мимике, движению губ, жадно всматриваясь в каждого собеседника. И сейчас я не просто слушала девушку, я впитывала ее всю.
— А что такое свобода?
— Это когда ты можешь идти, куда захочешь.
***
Мне стало смешно от абсурда всего, что здесь происходит. Я вспомнила работу Дмитрия Сергеевича Лихачева «Смех в Древней Руси», где он рассказывал, что в средневековой Руси мир разделялся на две части: рациональную и иррациональную. Рациональным считался нормальный уклад жизни, в котором дом, семья, достаток, работа, дети. Иррациональным, как бы миром наизнанку, называли мир праздника, смеха, юродства, одиночества, безумия, нищеты. И эти два мира друг без друга не могут, у лицевой стороны всегда есть обратная.
Меня швырнуло в изнанку этого мира, и я, заразившись им, смеялась в полный голос, ловя на себе удивленные взгляды больных и санитарок.
Александра Шалашова «И умереть боюсь»
Очень женские, сердечные и честные зарисовки о том, чего боится и без чего по-своему не умеет каждая женщина — о Смерти, родных, любимом мужчине, фрагментах детства, днях беспомощности, дороге и побегах от своих страхов — о многом и важном — крохотные кусочки Женщины, сросшиеся с ней, неделимые. Своеобразный дневник, который могла бы написать каждая девушка-дама-бабушка.
Через несколько месяцев ей будет тридцать один, а что значит — ничего не значит, раньше думала, что будет плакать, не захочет себя помыслить после тридцати, а вот же: все так же любит мороженое, кошек, остановившиеся карусели.
***
Но на десятый день цикла, когда водила руками по груди, ощупывала, прижимала, - почувствовала, что узелок на месте, ничего не сделалось. Не растворился и не исчез, больше тоже не стал, Хорошо, решила она, пусть будет так — буду растить, нянчить, Сонечкой назову.
Анна теперь так разговаривала — ах ты, моя девочка, не боли, не рвись, держись себе, ведь не больно же, правда? Не расти. И девочка не росла месяц , второй, слушалась и не болела…
ОЧЕРКИ НАШИХ ДНЕЙ
«Проездиться по России»
Новый и очень интересный проект Ассоциации союзов писателей и издателей, посвященный творческим командировкам и впечатлениям о них и о местах, в которых посчастливилось побывать. В подборке очерков читателя ждут заметки Максима Амелина, Ольги Аникиной, Светланы Забаровой, Марии Затонской, Сергея Носова, Андрея Рудалева, Ивана Шипнигова, Андрея Убогого, Ольги Новиковой.
ЮБИЛЕИ
КОНКУРС ЭССЕ К 130-ЛЕТИЮ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ
В этом году исполняется 130 лет со дня рождения Марины Цветаевой — по сию пору невероятно современной женщины-поэта, литературоведа, эссеиста. К этой знаменательной дате «Новый мир» организовал конкурс эссе о творчестве и личности Цветаевой — в декабрьском номере читатели смогут познакомиться с лучшими работами, отобранными жюри. В конкурсе принимали участие люди, работающие в самых разных сферах — инженеры, поэты, журналисты, писатели, ученые, филологи, переводчики, культурологи, критики и многие другие — в первую очередь, те, чья жизнь тесно связана со словом и кто наиболее чутко воспринимает поэтический язык. Надеемся, что подборка эссе позволит читателю глубже понять авторский стиль и нюансы поэзии Марины Ивановны Цветаевой.
РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ
Александр Мелихов «Мы все шалили»
Рецензия на книгу Алексея Варламова «Имя Розанова»
Василий Розанов раскрывается в книге как не просто мыслитель и литературный деятель, но и человек, склонный к эпатажу, причем немыслимому для своего периода. Книга в первую очередь потрясает откровенностью событий розановской личной жизни — из его дневников и воспоминаний, сплетающих физиологию и любовь, веру и церковные догмы, тяготы человеческой жизни и философские воззрения… Очень искреннее, временами шокирующее, но беспристрастное чтение.
Книга Алексея Варламова одна из тех немногих, которые нужно прочесть непременно. И потом перечитать самого Розанова. Лет сорок назад я прочел его главные сочинения в порядке самообразования, в стремлении хотя бы в самом себе восстановить что-то из той России, которую мы потеряли, но читал как нечто экзотическое, более из любознательности — вот, оказывается, как бывает! Никакой эмоциональной связи с автором у меня не установилось. Теперь же она установилась и более не прервется. Чего и вам желаю.
Ирина Едошина «Двоящийся Розанов»
Рецензия на книгу Натальи Казаковой «Розанов не был бы двуличен, он был бы двулик…»
В свет вышла книга памяти безвременно ушедшей Натальи Казаковой — исследователя русской культуры рубежа 19 — 20 столетий. О Розанове Казакова захотела писать именно потому, что личность философа оказалась довольно проблемной: при жизни его укоряли в карьеризме, в шовинизме и лакействе перед вышестоящими. Была ли это действительно двуличность? Последовательно, начиная с истории славянофильства, Наталья Казакова рассматривает вопрос об искренности деятельности Василия Розанова. Что прежде всего его волновало? Вопросы веры и отношения к России — да, рассматривал он их крайне субъективно, порой резко и непримиримо плюс еще на взгляды Розанова неоспоримо повлиял Дмитрий Сергеевич Мережковский со своим «религиозно-философским» мировоззрением. И все же определяет Розанова не только это, но и отклики современников, впечатленность русской литературой и философской мыслью XIX столетия и, безусловно, особенности времени. Отдельно Казакова затрагивает сам стиль работ Розанова, которые строятся на «парадоксе — искренности, на грани литературного хулиганства».
СЕРИАЛЫ С ИРИНОЙ СВЕТЛОВОЙ
Хорошие новости по поводу ада
В декабрьском номере журнала речь пойдет о фантастическом сериале «Разделение» («Severance», 2022, 1 сезон, 9 серий), в котором главный герой, потерявший жену, всеми способами ищет забвения и возможности начать жизнь сначала. Что персонажи делают в действительности, в незнакомой организации, куда попали, большой вопрос — у каждого на это свое мнение, и одно противоречит другому. Как итог — перед зрителем антиутопия, в которой традиционно поднимается проблема ценности человеческой личности: основные персонажи и их «дубли», двойники, каждый по-своему пытается ответить на вопрос, кто они есть и в чем смысл их существования в мире.
Сериал обрывается в кульминационной точке, открывая широкое поле для зрительских догадок относительного того, какие функции на самом деле исполняет корпорация «Люмен». Мимолетная встреча с некой богатой дамой, которая не узнает знакомых и путает имя своего новорожденного ребенка, прославляя при этом процедуру разделения, без которого она не справилась бы с тяготами материнства, позволяет предположить, что эта дорогостоящая технология разрабатывается в качестве люксовой защиты от отрицательных эмоций и болезненных ощущений, а Марк с его коллегами являются лишь лабораторной фазой испытания. С другой стороны, проект «Люмен» может быть одним из многочисленных экспериментов, выявляющих типы психологических реакций на неординарные испытания и нащупывающих пути штамповки идеальных подчиненных, беспрекословно исполняющих самые нелепые обязанности и довольствующихся мизерными поощрениями. Сериал успешно балансирует между острой социальной сатирой на людоедскую природу крупных фирм, алчно выжирающих куски жизней своих сотрудников, и психологическим исследованием бесконечных глубин хрупкого и уязвимого для злоупотреблений человеческого сознания. Пока у нас слишком мало информации, чтобы утверждать, в какую сторону увлечет нас буйная фантазия авторов «Разделения», задумавших несколько сезонов.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ЛИСТКИ
КНИГИ: ВЫБОР СЕРГЕЯ КОСТЫРКО
Заключительный обзор постоянного автора этой рубрики. В декабрьском номере Сергей Костырко говорит о монографии Михаила Велижева «Чаадаевское дело: идеология, риторика и государственная власть в николаевской России», а также о необычной теме, затронутой в книге Евгения Добренко и Натальи Джонссон-Скрадоль «Госсмех. Сталин и комическое».
ПЕРИОДИКА
Главный редактор «Нового мира» обозревает наиболее интересные литературоведческие публикации в СМИ конца 2022 года — печатных и онлайн. В центре внимания — «Литературная газета», «Горький», «Урал», «Звезда», «Год литературы», «Нож», «Знамя», «Звезда», «Иностранная литература», «Коммерсантъ Weekend», «Новое литературное обозрение», «Arzamas», «Неприкосновенный запас», «НГ Ex Libris», «Лабиринт», «Стол», «Москва», «Российская газета», «Формаслов».
Например:
Андрей Тесля. Готовые аналогии. — Медиапроект «Стол», 2022, 20 октября.
«Сложность сегодняшней ситуации в том числе и в том, что готовых объяснительных моделей и образцов, как именно себя вести, почти нет. Есть их иллюзия — образцы, взятые из книг и фильмов, внесенные/привнесенные культурной памятью».
«Аналогия — неизбежная форма человеческого мышления. Но обычно мы выстраиваем аналогии между тем, что нам знакомо, и тем, что мы стремимся понять. Исторические аналогии оказываются опасны тем, что создают иллюзию понимания. Но, как правило, под „историей”, с которой выстраивают аналогию, в лучшем случае понимают обломки „общего исторического знания”, что-то как-то прочитанное, услышанное, насмотренное. И на деле оказывается, что неизвестное — происходящее — объясняется через нечто еще менее известное».
В завершении декабрьского «Нового мира» читателей ждет библиографический указатель к номерам журнала за 2022 год.
Поздравляем наших читателей, авторов и сотрудников с наступающим Новым годом и желаем творческих озарений и счастья во всех его проявлениях!
Составитель обзора: Катерина Ремина