Times New Roman: новый Пелевин как инструкция к апокалипсису
Виктор Пелевин. Путешествие в Элевсин. М., «Эксмо», 2023. 480 стр.
Отношение к новому роману Виктора Пелевина со стороны как большинства рецензентов, так и многих читателей можно описать словом «прохладное». Пусть порой и с оттенком доброжелательности. Первая книга «баночной вселенной» — «Transhumanism INC» — вызвала в 2021 году мнения скорее полярные, но в целом неравнодушные. Кто-то бесился от очередных авторских шпилек в адрес woke-реальности. Кто-то привычно видел в сборнике сатиру на русскую (и не только) действительность. А кто-то радовался возвращению ноток нежности в безжалостный пелевинский стиль. Вторая книга цикла, прошлогодний «KGBT+», ожидалась с надеждой: может, хотя бы тут будут ответы на вопросы, которые поставила перед нами новая реальность? Ответов не случилось, хотя Пелевин дал нам кое-что получше: утешение. И вот вышла третья книга мультивселенной — и проходит она не то чтобы совсем незамеченной, но как-то боком, краешком. Не как Событие.
Не слишком помогла даже традиционно мощная околопелевинская «машина хайпа» (слово «ажиотаж» здесь как-то неуместно), она же — «прогрев». Задержка выхода книги, появившийся в интернете список литературы, который необходимо предварительно прочесть, вялый вброс о том, что последние книги за Пелевина пишут Сурков, нейросеть и почему-то Дмитрий Липскеров — все это по итогу роману не слишком помогло. Правда, почти незамеченной прошла еще одна история, которая на первый взгляд могла бы показаться маркетинговой, а на поверку оказалась чистым пророческим визионерством — в духе как раз Пелевина раннего.
Суть этой истории такова. В сентябре, непосредственно перед выходом «Путешествия в Элевсин», в русскоязычном интернете завирусился мем «Как часто мужчины думают о Римской империи?» Его смысл в следующем: девушки по всему миру делились тем, как они задавали вопрос «Как часто ты думаешь о Римской империи?» своим парням, мужьям, отцам и друзьям. Ответы и поражали, и забавляли: оказывается, едва ли не каждый мужчина размышляет об Imperium Romanum раз в месяц или неделю — а то и каждый день.
Время появления этого мема, как и его тема, могли бы натолкнуть на мысли о некой маркетинговой кампании, приуроченной к выходу нового Пелевина. Если бы не одно «но». Мем — международный. Более того, ему уже год, но во всемирном масштабе он завирусился только в 2023-м. В августе его воскресил популярный шведский блогер с любопытным ником Gaius Flavius (амфитеатр Флавиев, кстати, фигурирует и в «Путешествии в Элевсин»). Тренд выстрелил, разошелся по ТикТоку и далее везде, а к сентябрю распространился и у нас. Конечно, Виктор Олегович и издательство «Эксмо» — инфлюэнсеры довольно влиятельные. Однако предположение, что они смогли сделать выход книги всемирно популярным мемом — чистая конспирология (если им, конечно, не помогало то самое Доброе Государство). Следовательно, Пелевин снова «уловил тренды» до их появления — пусть и такие.
Почему же, несмотря на все вышеперечисленное, отношение к роману несколько прохладное? Причин много. Одна из них в том, что автор снова отказался давать пресловутые «окончательные ответы» — и на этот раз подчеркнуто и даже раздраженно. К этому мы еще вернемся. Вторая причина — как в угасании зрительского/читательского интереса к концепции мультивселенных вообще, так и в скомканном расширении «баночного цикла» в частности. Кроссовер уже в третьей книге — это слишком рано. Да и кроссовер странный, половинчатый, без должного масштаба, соразмерного жанру. Порфирий из «iFuck 10», при всем уважении, едва ли входит в десятку самых популярных пелевинских персонажей, а здесь внезапно дорастает до роли всесильного демиурга. Сюжеты же из вампирской дилогии проявляются в новой книге эпизодически, как необязательное камео (а ведь нам предлагали ее перечитывать!). Потому читатель был практически лишен нехитрых интеллектуальных радостей — узнавания, считывания ярких пасхалок-аллюзий.
«Путешествие в Элевсин» — книга, неожиданно «очищенная» от обычных пелевинских приемов. Например, в ней мало шуток и каламбуров. Более того, в «Трансгуманизме» и «KGBT+» кой-где проглядывали то теплота и сочувствие по отношению к некоторым персонажам, то задорный цинизм, а здесь к Пелевину возвращается серьезность — чуть ли не впервые со времен скучно-трактатного двухтомного «Смотрителя» (2015 год). Нет в «Путешествии» и буддизма или восточной мистики. Немного и обязательных для Пелевина диалогов наставника с учеником, а когда они есть, то лаконичные. Авторские «приветы» и острые отсылки к современности тоже можно пересчитать по пальцам: упомянуты Галина Юзефович, Лимонов, Елизаров, «Звездные войны», центры принятия решений, русская культура и попытки ее отмены — и это все или почти все. Даже фирменной пелевинской ядовитости крайне мало — на ту же Галину Юзефович вышла не язвительная карикатура, но, что называется, дружеский шарж. Для раннего Пелевина, в своих книгах топившего зоилов в сортирах, — дело немыслимое.
Ну и про саму книгу. Если очистить сюжет «Путешествия в Элевсин» от «пелевинского», выйдет традиционная научная фантастика почти без побочных ответвлений — хотя и бодрая, динамичная. Есть симуляция Roma-3, эдакий Мир Древнего Запада для богатых любителей подобного сеттинга. Кстати, есть еще Roma-1 и Roma-2, а вот Четвертому Риму, видимо, снова не бывать — даже в далеком трансгуманистическом будущем. Правит Римом император Порфирий — тот самый знакомый нам литературно-полицейский алгоритм. В его планах — новая Мускусная ночь длинных ножей, подразумевающая тотальное уничтожение человечества. Точнее, Musk’усная — в честь одного современного гения, плейбоя и филантропа. Чтобы сорвать планы алгоритма, всемогущая корпорация Transhumanism INC посылает в симуляцию своего сотрудника Маркуса Зоргенфрея, которому предстоит в образе гладиатора войти в доверие к императору и помешать ему. А в финале, как рифма «розы», нас настигают обязательные сюжетные твисты и неоднократное «разрушение ожиданий» — на эту тему автор иронизирует и сам, обращаясь к читателю напрямую.
Некоторая линейность повествования задает роману быстрый темп. Однако жанровая динамика текста все же «отягощена» двумя важными подтемами — непосредственно римской и литературоцентрической.
Римская тема в книге раздваивается. Когда алгоритм Порфирий или Маркус бесконечно сыплют «историями из истории» (песок песка), не покидает ощущение, что перед нами то ли тщательно подобранные выдержки из Википедии, то ли постмодернистская стилизация под очевидца, то ли вовсе Тацит в комиксах. Разумеется, это сознательный прием, хотя и несколько вызывающий — как советует один из героев «Путешествия в Элевсин», не стоит серьезно анализировать всякий попавшийся на глаза «культурный полуфабрикат».
Интереснее романный образ самого Рима, его идея и проекция. Вечный город в книге амбивалентен — и одновременно замыкает все на себя. Считывается в романе и тоска по Риму, ностальгическая для всякого человека, выросшего на образцах античной культуры, — оттого макабрический оптимист философ Гегесий смешивается у Пелевина с Лимоновым (и его строками «СССР — наш Древний Рим»). И еще одна тоска — кавафисовская, по варварам. Для которой необходима изнеженность декаданса — и в конечном счете опять-таки Римская Империя. И да, то, что начинается как становление новой античности, закономерно кончается инструкцией к проведению Апокалипсиса и окончательным выходом из всевозможных «зерновых сделок» — так уж издавна повелось, говорит автор, и принимать это следует стоически.
И про литературоцентричность. Лингвистический бот Порфирий, стремящийся уничтожить человечество, учится постоянно и на всем, но базис для него — русская литература. Вот они, слева направо: Достоевский, Набоков, Толстой. И... Шарабан-Мухлюев, альтер-эго автора книги. То есть, полицейско-литературный порфироносный алгоритм творит реальность в том числе и по Пелевину. Круг замкнулся: рекурсия-с. Так кто же в самом деле совершает топором убийство жертвенного быка? Кто решает, тварь ли он дрожащая или право имеет обратить небожителей, тот самый бриллиантовый баночный миллион, в радиоактивный пепел — вместе с несчастными обывателями?
Возможно, вы и убили-с.
С другой стороны, может, все было наоборот. И эту книгу сам Порфирий и создал. Кто знает.
Но кто бы роман ни написал, в финале сквозит главная авторская эмоция — раздражение. И читатель это чувствует. Да, формально концовка открыта. Но алгоритм/герой/автор будто хочет, чтобы обиженными ушли все: заслужили. Максимум зовет в то самое неведомое прекрасное далеко, которое может быть потенциально жестоким по отношению к нам почему-то уже сейчас. Недаром строки из этой советской песенки Пелевин перевел на латынь и вынес в эпиграф — сохранив при звучании и размер, и торжественную тревожность оригинала.
Что ж, видимо, только на прекрасное далеко уповать и остается. Нам много раз пробовали что-то объяснить, а мы недопоняли — но как понять, да и зачем? Повторить же чужой опыт и вовсе невозможно. И автор уже не пытается ничего объяснять читателю, а когда чувствует, что от него все еще ждут ответов — раздражается. И кажется, что и сам он уже сомневается в непонятной необходимости существования в мире хоть чего-то человеческого. Все это замечательно, но нам-то что делать? Уповать на Мускусную ночь и прекрасное далеко? Когда читаешь что-то вроде «да, в будущем мрак, но если есть мрак, должен быть свет», так и хочется добавить: но это не точно.
Слава богу, кое-какая малая надежда в «Путешествии в Элевсин» для нас, грешных, все же теплится. По Пелевину, в начале было слово — в конце же только слово и остается. А литература — самосовершенствующийся коллективный естественный интеллект, появившийся задолго до всех этих AI. И это хоть немного, но утешает.
Камышин