Органное оглашение

 

 

 

*  *  *

 

Музыка превратила

Лицо его в античную маску

Глины едва хватило чтобы удержать лицо

Чтоб опустели глазницы

Видевшие политику счастливую

             слитую с листвой

Вперемешку с перебеганием скрипки

             принявшей силуэт незаметного человека

У которого замочек от неразрывной одежды

Зацеплен стальным коготком, только что извлекшим музыку из забытья

 

 

 

Стихи о харассменте

 

Граждане судьи, верьте Федре

 

 

 

Шкура искусственной панды, брошенной по дороге к Карлову мосту

 

Кто же он был, что выбежал и бежал из нее

Сбросив личину совсем-не-медведя

Никто у надувной панды паспорта не попросил

Стал ли он негром у моста в белоснежной

           матроске с синими отворотами

           призывающим всех на корабль

Или смотрительницей в музее Кафки близ острова Чертовки

Иль затерялся в толпе, став иностранцем

 

 

 

Вокзальная пражская музыка

(для одиноко стоящего, плохо подготовленного пианино)

 

В белой шляпе и в белых летних

                               туфлях

Он управлял белой линией клавиш

Что делила его как раз пополам

Был он, видно, по жизни тапер

Что легко помогает миру

Вести грандиозный, но не стройный без него

                                              разговор.

 

Много десятков минут

Сняв пиджак и затем

                прощально надев

                                     его же

Импровизировал он безвозмездно

Был он жизнью истрачен, как на земле монета,

                до неузнаваемости

Сохранив тем не менее

Бесценное достоинство свое

И никто ему денег не дал, а

                он и не просил и не ждал.

 

Подруга его черновласка

Среди зрителей пассажиров-редких

На скамейке сидела и по-видимому

                  свой доедала беляш

Он мгновенно к ней подошел

              и, не снимая шляпы, поцеловал

И вернулся к верному своему

         расстроенному в чем-то пианино

Тут к нам подошел местный

       житель, по-видимому, а

         вовсе не путник усталый

И выразил свое восхищение на

            здешнем нынешнем

                      диалекте

В правой руке у него была маленькая бутылка

                 желтого алкоголя

А в левой — зеленого

И глаза такого же

         прозрачного цвета

Видно было, что он забрел сюда, как мотылек,

                             на гармонический звук

Не успев побриться

И он стал тихим завершающим вечер аккордом

 

Глазго

 

Летящая чайка ночная над перекрестком улиц

Между домов высоких

Словно над скрещением рек пустых

 

 

*  *  *

 

С тонкостенным стаканом вина

Ты стоял пред оркестром

Вдохновенно и страстно игравшим свой симфонизм

Безымянные музыканты-оркестранты

Были все в почти одинаковых фраках

И сидели на сцене консерватории, делая вид, что не знают

                                                   что такое погода

Ты хранил только для них несколько игл

                                         световых

Оставшихся от затупленных звезд

И осенней ранней ночи Тверского бульвара

Ты боялся качнуть поверхность вина

Мановеньем руки ты удерживал ее от подражания музыке

 

 

 

Элегия коту

 

В Электролитный проезд

Мы за кровью пошли,

Чтобы кровь перелили коту

 

Был день поделен на неравные части

И некоторые слова словно бы не предполагали,

Что есть такие неописуемые жизни окраины,

Что стоически себя презирают

И запомнить их нельзя

 

Был воскресный день

И праздник Воскресенья

Но в закатном дыму провинции этой Москвы

Только контуры человека угадывались.

До ДК и обратно мы прошли мимо

Словесных группировок людей.

С сумкой полной темного электролита

Но никто нам вослед не глядел

И никто не знал

Потому что люди и не только они

До сих пор в закатном свету непрозрачны.

 

Мы окликнули этот день

Но никто не отозвался

Кроме маленького кота

Что не спал тогда

Своим единственным глазом

 

Кроме алого числа

Что в глубине каждого оживет

Кажется двадцать восьмое число

Это алая часть его в нас упала

И восстала в ночи, и восстала

 

 

 

Трубач-горнист

 

                                 К. Сухану

 

Труба серебряная

 

Сурдина из половины кокоса

Откуда выпито молоко

 

Три клапана

на которых играет

безымянный палец с кольцом

 

Предметы мира

    многие предметы

     в музыкальном магазине

       люди в разных рубашках

 

    субъекты и объекты мира

          которые невидимая музыка

          омывает воедино

 

          он поднимал трубу свою играя

               под неба потолок

 

          и в трубную воронку

           стекал послушный небесный глас

 

            когда горнист призвал

             всех петушиным выкликом

 

             небо синее все это безмятежно запомнило

           чтобы трубной стать одной из

                                          опор

 

            на котором стоит органное оглашение

 

на котором нам свои паузы музыки мир дает и дарует