Фольгоре да Сан Джиминьяно
(1265 — 1332)
*
СОНЕТЫ МЕСЯЦЕВ
Перевод с итальянского и вступление Геннадия Русакова
Фольгоре из небольшого города Сан Джиминьяно, который в ту пору входил в коммуну Сиены, начинал жизнь как Якопо ди Микеле. Точно неизвестно, что побудило его изменить это вполне традиционное имя на ослепительное прозвище (по-итальянски «Фольгоре» означает «молния» или «блистательный»), но в историю итальянской литературы он вошел именно с ним.
Тем не менее эта литература крайне скупа на достоверные сведения о нём. Если, по утверждению свидетелей, он родился и умер в Сан Джиминьяно, то относительно того, когда конкретно это произошло, до сих пор царит полная неразбериха: между 1265-м и 1275-м годами… жил, скорее всего, с 1250 года по 1317 год. Нет, родился около 1265 — 1270 годов, жил, предположительно, с 1270-го по 1332-й. Но не исключено, что с 1280 года и, возможно, до 1330 года. И так далее… Словом, договоримся, что родился он в 1265 году, но годом его смерти будем считать всё-таки 1332 год.
В каких-либо связях с литературными современниками Фольгоре замечен не был и, в отличие от своего задиристого современника Чекко Анджольери, великого Данте Алигьери в стихах не обижал. Вообще, несмотря на свои воинственные занятия (он успел повоевать с Падуей и в пехоте, и кавалеристом), этот поэт, судя по стихам, был, скорее всего, человеком покладистым, с хорошо развитым чувством юмора, редко переходившим в сатиру. Он представляется мне этаким «бон виваном» — эпикурейцем, любителем хорошо поесть и выпить, поохотиться и настойчиво рекомендовавшим своей аристократической аудитории жить широко и беззаботно, открывая свои кошельки для угощения собутыльников и для их приятного времяпровождения. Скорей всего, сам он едва ли располагал таким кошельком, о котором неоднократно упоминается в приведенных ниже сонетах, поскольку нередко сетовал на скупость тогдашних своих благодетелей.
Творческое наследие Фольгоре невелико: до нас дошли 32 его сонета, в том числе посвященные дням недели и месяцам года, несколько политических текстов — с обличениями гибеллинов, и стихи, связанные с процедурой посвящения юноши в рыцари.
Фольгоре писал в ту пору, когда тосканский диалект был еще перемешан с провансальским, куртуазная поэзия сицилианской школы была еще сильна.
Но флорентинец Данте вскоре cоздаст свою «Комедию» (названную позднее «Божественной») — именно на языке Тосканы, а не на высокой латыни, бывшей в ту пору языком просвещенной элиты. Закат рыцарской поэзии уже начался, и, хотя «стильновисты» еще пишут о прекрасной даме, рядом с ними уже работают поэты «шуточной» или «комико-реалистичной школы», понемногу осваивающие лексику повседневной жизни сиенской контрады. К этой школе специалисты и относят сонеты Фольгоре с их четкой конкретикой и обилием профессионального жаргона.
У Фольгоре вполне достойное место в поэзии тринадцатого века, где он соседствует с целой плеядой своих блестящих современников.
Январь
Я в январе вам подарю немало:
каминный дух прогретого жилья
и роскошь спальни с хрусткостью белья,
шёлк простыней и шкуру-одеяло,
варенье, вина в холоде бокала,
наряд арасский лучшего шитья:
опять сирокко не даёт житья
и трамонтаной небо задышало.
А днём наружу выскочите вдруг,
чтоб первым снегом, непорочно-белым,
кидаться в дам, хохочущих вокруг.
Потом, устав за непривычным делом,
вернётесь в дом, чтоб коротать досуг.
И отдыхать в тепле душой и телом.
Февраль
Я вам дарю охоту февраля
на кабанов, косуль или оленей.
Ботфорты, юбки чуть не по колени,
друзья толпятся, сердце веселя,
визжат собаки, просятся в поля,
кошель звенит, скупцу на посрамленье,
завистнику на горе и томленье,
желанья кредиторов распаля.
Вернётесь к ночи среди стихшей своры,
добычей радостно отягчены.
под гомон слуг и песни-разговоры.
Вино — на стол, камины зажжены.
И допоздна — веселье, шутки, споры.
Потом — постель и утренние сны.
Март
Рыбалка в марте — лучшая награда:
форель и угорь, сёмга, осетры,
миноги, спары — редкие дары:
река щедра и вам потрафить рада.
Баркасы у причалов ряд за рядом.
Солидны лодки, ялики шустры:
они годятся для любой поры —
доставить вас туда, куда вам надо.
По берегам раскиданы дворцы,
где все для вас — весной в мгновенье ока.
Там все сословья: гранды и писцы…
Лишь нет церквей — от них одна морока:
там чушь несут священники-глупцы,
в которой нет ни истины, ни прока.
Апрель
В апреле я дарю вам свежесть луга
в цветах и травах — утешенье глаз.
И плеск фонтанов, радующих вас,
прогулки с дамами в часы досуга.
Коней испанских с поступью упругой,
французские наряды напоказ.
И провансальский бойкий перепляс
с немецкой модной скрипкой — друг за другом!
Куда ни глянь — сады со всех сторон.
И всякий, кто спускается по склону,
со всем почтеньем рад отдать поклон
той, к чьим ногам я положил корону
такой красы, какой не видел он —
да и не доводилось Вавилону.
Май
Я в мае подарю вам лошадей:
рысистых, под седло, хорошей стати,
привыкших к поводу — коней для знати:
кринет, шанфоны — всё как у людей.
Пестрят плащи, попоны всех мастей.
Шелка, щиты, знамёна нынче кстати:
всё в пурпуре, в лиловом или в злате —
всё тешит глаз и местных, и гостей.
Турнир гремит: ломают копья, латы,
Ристалище вскипает вновь и вновь.
Цветы с балконов — этим мы богаты!
А май влюблённым обжигает кровь,
хотя их поцелуи вороваты
под шепот про блаженство и любовь.
Июнь
В июне я дарю вам склон холма,
что царственными кронами украшен.
Там тридцать вилл с их дюжиною башен,
обставших цитадельку и дома.
Фонтан на пьяцце, плеск и кутерьма.
Там сто ручьёв блестят, поют и пляшут,
сбегая вниз, к садам, на зелень пашен,
в траву, увы, невзрачную весьма.
Там апельсины, финики, цитроны
над головой ветвями сплетены
в единый полог, пышный и зелёный.
И все вокруг, похоже, влюблены:
улыбки, смех, изящные поклоны...
Все веселы и грации полны.
Июль
В Сиене, где брусчатка так горбата,
среди друзей и местных белых вин
(едва со льда и разных величин)
кутить с утра до самого заката.
Начать со студня — полверсты на брата,
за ним фазан, и, может, не один.
Потом барашек — пира господин,
каплун под чесноком для аромата…
Гулять и пить, покуда дни полны!
Сидеть в теньке, на зло любому зною,
ходить в шелку, как щеголи должны,
быть бодрым, в силе — вот что основное!
Стол накрывать на целых полстраны.
Хандру вовек не называть женою!
Август
Я тридцать замков в августе вам дам,
с долиной Альп, где все ветра во благо:
к вам с побережья не доходит влага
и дни чисты, подобные звездам.
Вон кони ждут наездников и дам,
хоть до соседей, в общем-то, полшага.
К ним на рысях уйдёт с утра ватага,
чтоб воротиться по своим следам
опять сюда, к насиженному месту,
через речушку с медленной водой.
А спится как в прохладе на сиесту!
Проснуться — для оравы молодой
достать кошель, накрыть широким жестом
столы с тосканской праздничной едой.
Сентябрь
Сентябрь — забавам отданные дни:
в них беркут, ястреб, сокол, балабаны,
псы в бубенцах, перчатка, корм, орланы,
ягтдаш, вабило, путцы и ремни,
огромный лук — попробуй натяни!
вервь, арбалеты, дротики, приманы,
линялый кречет, мощные халзаны…
А птиц-то, птиц: куда ни глянь — они!
Бить их вдогон и у гнезда на взлёте,
дарить друзьям и воровать тайком —
так издавна ведётся на охоте…
Легко расстаться с полным кошельком,
когда толпой к харчевне побредёте…
Платить за всех — оравой, целиком!
Октябрь
Октябрь всего милее в затишке.
Раз так — в поместье лучше бы укрыться:
в погожий день охотиться на птицу
пешком, в седле — как выйдет, налегке.
Стемнело — бал гремит невдалеке.
Там славный муст: ну, как тут не напиться!
Жизнь хороша! Старо, как говорится,
а всё ж верней флорина в кошельке.
Проснулся утром — и забыто зелье.
Скорей лицо и руки сполоснуть.
Вино с жарким — прекрасное похмелье…
К обеду снова полно дышит грудь.
Вы — рыба в море: мельк и блеск, веселье.
Крепки, здоровы… В этом жизни суть.
Ноябрь
Ноябрь — вас термы Петриоло ждут.
На тридцать мулов взвалены монеты.
В шелках дома, и лавки разодеты.
Серебряные кубки там и тут.
Купцы для вас любой товар найдут:
подсвечник или факел из Кьяретты,
из Гаэты — лимонные конфеты.
Знай ешь и пей — в дороге славно пьют.
Похолодало — поскорей к огню.
Снедь на столе, всего и всем в достатке:
фазан, барашек, зайцы, куропатки
в жарком, в отваре
— славное меню!
Вдруг ночью дождь, всё
мокнет на корню…
Но вы в тепле, в покое… Вы в порядке.
Декабрь
Дарю вам нынче город на равнине.
Там жизнь кипит: костры среди дворов,
в домах ковры для игр и игроков,
а вы с мешком подарков посредине.
Хозяин пьян с рожденья и доныне.
Спрос на свиней, искусных поваров.
Везде мяса — тут каждый жрать здоров.
Вин — выше Сан Гальяно в этой стыни!
Пусть мёрзнет, кто укрытия лишён.
А вы в плаще или в манто дорожных.
От ветра помогает капюшон.
Но вид бродяг и нищих всевозможных
вам ни к чему и попросту смешон…
Вам, право, не до сирых и ничтожных.
Русаков Геннадий Александрович родился в 1938 году в Воронежской области, воспитывался в Суворовском училище, учился в Литературном институте. Работал переводчиком-синхронистом в Секретариате ООН в Нью-Йорке и Женеве. Художественные переводы Геннадия Русакова входили во многие антологии, издавались отдельными сборниками. В нашем журнале («Новый мир», 2009, №?12) публиковались его переводы сонетов современника Данте Чекко Анджольери.
Автор многих книг стихотворений. Лауреат нескольких литературных премий. Живет в Москве и в Нью-Йорке.