Бородицкая Марина Яковлевна родилась и живет в Москве. Окончила МГПИИЯ им. Мориса Тореза. Поэт, переводчик. Постоянный автор «Нового мира».
Марина Бородицкая
*
МОЛЧАЛЬНЫЕ КАМНИ
* *
*
Мы шагали насквозь, за верстою версту,
и молчальную воду держали во рту.
Бесконечной, беззвучной мы шли чередой,
чтоб не брызнуть до срока молчальной водой.
А была та вода и сладка, и горька —
из ключа, из пруда, из гнилого ставка.
А была та вода солоным-солона
и как смерть на миру, временами красна.
Знали только старухи на этой звезде,
что за сила таится в молчальной воде.
— Коли выронишь каплю, — шептали нам вслед, —
Твой загад не богат, не исполнен обет.
Шли из уст мы в уста, и от старца к юнцу,
затвердела вода — видно, дело к концу.
И прорезался голос у этой земли,
и молчальные камни в ладони легли.
Человечек идёт
Человечек идёт на руках —
на руках у своих человеков
после за руку
после сам
после после —
с человечками на руках
снова за руку
снова сам
сам, но под руку
на руках
* *
*
По дороге съедали ручку от калача
или бок калорийной булки с изюмной мушкой.
В магазине любимом на площади палача
примеряли сапожки, выпрашивали игрушку.
«Виноградной косточки» списывали слова,
пили сок венгерский в чекушках под звон капели.
Если нам казалось, что Родина не права,
мы качали права — как маленьких в колыбели.
Мы спешили дышать синевою иных начал
и бессонные окна распахивали ночами.
Кто-то пел, а кто-то молчал и ногой качал,
но замкнулся круг на старом своём начале.
Жаль, игрушку выпросить не у кого, хоть плачь,
виноградные косточки выметены норд-остом,
и улыбчивый за плечами встаёт палач —
только бороду сбрил и сделался меньше ростом.
* *
*
Маму мою отпустили на волю
из темноты, немоты и бессилья.
Выдали ей вместо дрожи и боли
сильные, стильные, яркие крылья.
День золотился, и свет благодарный
зеркалом стал для небесного тела.
Мама надела наряд свой шикарный
и, рассмеявшись, на юг улетела.
* *
*
Сединою в сизой тьме
прорастает свет.
Ни суме и ни тюрьме
здесь отказу нет.
За окошком силуэт
в кожаном пальто.
Крикнешь: «Господи, за что?»
И поймёшь, за что.
* *
*
Нет, жаловаться — что ты!
Не в нашем это стиле.
Мы не были в Киото,
но Прагу навестили.
В костёл зашли в долине —
под горкой, где Градчаны.
Не то чтобы молились,
но всё же помолчали.
И дети нас обратно
с нехитрой чешской манной —
без трепета, понятно,
но ждали, как ни странно.
И в термосе шиповник
бодяжил, сняв передник,
не то чтобы любовник,
но всё же собеседник.
* *
*
Ну и чем ты не флейта, скажи на милость?Человек вообще типичная флейта:
несколько дырочек, пара любимых нот.
И сыграть на тебе может даже ветер,
а уж люди-то друг на дружке
только и делают, что играют.
Дунул в дырку, зажал другую —
вот тебе нота «да».
Или нота «лю» (а могла бы звучать почище),
или нота «не» (эта в каждой бочке горчит).
Да не плачь, или плачь мелодичнее, ты же флейта!
Покорись музыканту, выпей его дыханье,
и когда он выведет крыс, перепрячь детей.