ВИД С РЕКИ

Лобанов Валерий Витальевич родился в 1944 году в городе Иванове. Окончил Ивановский медицинский институт. Член Союза российских писателей. Автор пяти поэтических книг. Составитель сборника стихотворений, посвященного Александру Ерёменко «А я вам — про Ерёму» (М., 2010). Много лет проработал реаниматологом в Центральной больнице города Одинцова. Живет в Одинцове.

Валерий Лобанов

_*

ВИД С РЕКИ

_{* *}

_*

По жизни искали интригу —

домашние жгли корабли,

буянили, ездили в Ригу,

заветную книгу прочли.

Серёжки цвели на берёзках,

сирени кипели в садах,

и женщины на перекрёстках

нас ждали во всех городах.

Ах, эти бессонные ночки!

Всё так получилось само.

Поставили в памяти строчки

своё золотое клеймо.

Из слёз получился прополис,

цветы проросли из земли.

Вернулись в родной мегаполис

и личное счастье нашли.

Ну что, мужичок огородный,

куда указует ГЛОНАСС?

Мы вышли в тираж,

мы безродны,

плохие отметки у нас.

Татаро-монгольскому игу

ни матери нет, ни отца.

Когда раскрываете книгу —

читать начинайте с конца.

        Ушедшему

                          Виктору Коновалову

Звёзды зажгутся лампадами,

в небе роясь и рябя.

Выскочат люди с лопатами

и закопают тебя.

Встретятся, рано ли, поздно ли,

все золотые шмели

там, где лежишь ты, непознанный

маленький житель Земли.

26 июля 2016

          Вид с реки

Смотри, горят за пароходом

поля сентябрьской желтизны.

Неотвратимо, год за годом,

природа жаждет новизны.

Как затоскуют корабелы

и без ветрил, и без руля,

лишь только белый, оробелый

наряд примеряет земля!

Не потому, не потому ли

стремленья наши горячи,

во мраке мы не потонули

и не рассеялись в ночи?

Душе противно повторенье.

Жизнь невозможно перешить.

И написать стихотворенье —

как будто подвиг совершить.

              Мать

Возвращалась в тихую, лесную

сторону, где дом стоит родной.

Ездила в больницу областную,

в невеликий город областной.

Передачку привезла простую —

три лепёшки, лук и самогон,

банку шпрот, пяток яиц вкрутую,

и — улыбка вспыхнула вдогон.

Ночевать у брата не осталась,

в дальнее поехала село,

хоть пурга кружила и металась

и дороги все перемело.

Два часа в автобусе стояла,

час — пешком, измучилась совсем.

Над посадом сутемень стояла,

к дому подходила ровно в семь.

А в избе хозяйничает стужа.

Болен сын болезнью лучевой.

Выцвела. Похоронила мужа.

О любви не помнит ничего.

_{* *}

_*

Нарушая границы,

за свободу борцы —

из Венеции, Ниццы

прилетели скворцы.

Понедельник на вторник...

По законам души

ты живёшь, как затворник,

в подмосковной глуши.

Ты во времени таешь,

ты мечтами живёшь.

То ли книжку читаешь,

то ли птицу зовёшь...

Но нельзя схорониться

ни на час, ни на миг,

на последних страницах

недочитанных книг.

Так открыты просторы!

И закат словно йод,

и про синие шторы

Окуджава поёт.

     Приношение сыну

И — «Господи, помилуй...»,

и — жить при том, при всём.

Кириллу на могилу

земельку принесём.

Не хлеб, не карамельку,

что тотчас ворон съест —

хорошую земельку

из заповедных мест.

Её, как дар бесценный,

и доверяя ей,

несём попеременно

мы с матерью твоей.

На небо глянешь мельком —

Вселенная видна.

Бедна твоя земелька,

и родина бедна.

Здесь солнца — две промилле,

здесь месяц-завиток...

Пусть на твоей могиле

засветится цветок.

7 августа — 9 сентября 2016

_{* *}

_*

_{Нас утро встречает прохладой...}

                     _{Борис Корнилов}

Стихи допечатного вида

совсем не попали в печать.

Сибирь, Колыма и Таврида

учили нас утро встречать.

Мы выросли с лирой обсценной,

ничьих не боялись угроз —

под сорок — напиток бесценный,

под сорок — бесценный мороз.

Мы всё-таки были крылаты,

с голодным разинутым ртом.

А шлемы, кольчуги да латы

потом появились, потом.

Особого требуют гида

(для снятия сей шелухи)

стихи допечатного вида —

ушибы, ошибки, грехи.

     Мелодия для флейты

Жизнь идёт,

а жизни нет.

На исходе лет

никаких её примет,

только этот свет...

Полночь бьёт,

а свет стеной,

словно мир иной.

Это светит надо мной

месяц жестяной.