КНИГИ

КНИГИ

*

КОРОТКО

Антология современной финской драматургии. Переводы с финского и шведского. М., «Новое литературное обозрение», 2016, 408 стр., 1000 экз.

Новые пьесы Мики Мюллюахо, Сиркку Пелтола, Лауры Руохонен, Саары Турунен, Эмилии Пеухенен, Тумаса Янссона.

Виталий Бабенко. Странно и наоборот. Русская таинственная проза первой половины XIX века. М., «Бослен», 2016, 320 стр., 2000 экз.

Авторская антология «странной прозы» начала XIX века — повести и рассказы А. К. Толстого, И. Киреевского, А. Улыбышева, В. Кюхельбекера, Е. Гребенки, А. Бестужева-Марлинского, О. Сенковского и других.

Лоран Бине. HHhH. Перевод с французского Н. Васильковой. М., «Фантом Пресс», 2016, 416 стр., 4500 экз.

Роман лауреата Гонкуровской премии об истории покушения (удавшегося) чешских антифашистов в мае 1942 года на одного из самых страшных людей в окружения Гитлера Райнхарда Гейдриха (HHhH — немецкая присказка времен Третьего Рейха: Himmlers Hirn heisst Heydrich — «Мозг Гиммлера зовется Гейдрихом»).

Л. Гиршович. Арена ХХ. Роман. М., «Время», 2016, 608 стр., 2000 экз.

Художественный вариант прошлого века Леонида Гиршовича.

Сергей Кузнецов. Калейдоскоп. Расходные материалы. М., «АСТ», 2016, 864 стр., 3000 экз.

Новый роман Кузнецова, действие которого происходит в викторианской Англии, Шанхае 1930-х, Париже 1968-го, Калифорнии 1990-х, в современной России и так далее.

Василина Орлова. Мифическая география. М., «Воймега», 2016, 88 стр., 500 экз.

Новая книга стихов многогранной Василины Орловой — прозаика, критика, журналиста, антрополога, философа и, соответственно, поэта.

Фернандо Пессоа. Банкир-анархист и другие рассказы. Составитель Антон Чернов. Перевод с португальского Антона Чернова, Виктории Коконовой, Максима Тютюнникова, Анны Хуснутдиновой. М., «Рудомино», 2016, 192 стр., 1000 экз.

Впервые на русском языке проза знаменитого португальского поэта.

Александр Пятигорский. Философская проза. Том IV. Сны и рассказы; киносценарий «Человек не как другие». Вступительная статья И. Калинина. М., «Новое литературное обозрение», 2016, 384 стр., 2000 экз.

Издательство «НЛО» продолжает издание собрания сочинений философа и писателя Александра Моисеевича Пятигорского (1929 — 2009).

Людмила Петрушевская. Санаториум. М., «АСТ», 2016, 413 стр., 3000 экз.

Новые пьесы, сказки, проза, в частности, повесть «Письмо Сердцу».

Михаил Тарковский. Тойота-Креста. Роман. М., «Э», 2016, 416 стр., 2000 экз.

«Геополитический роман о любви» сибирского писателя, выходца из семьи Тарковских.

*

Дмитрий Быков. Тринадцатый апостол. Маяковский. Трагедия-буфф в шести действиях. М., «Молодая гвардия», 2016, 832 стр., 5000 экз.

К биографическим книгам, написанным Быковым (о Пастернаке и Окуджаве), добавилась третья — биография Владимира Маяковского.

Антуан де Бек. «Новая волна»: портрет молодости. Перевод с французского И. Мироненко-Маренковой. М., «Rosebud Publishing», 2016, 128 стр., 2000 экз.

О «новой волне» французского кино, 60-е годы ХХ века.

Владимир Гофман. Юрий Анненков. Русский период. Французский период. М., «Центрполиграф», 2016, 288 стр., 1500 экз.

Жизнеописание, сопровожденное репродукциями, художника Юрия Павловича Анненкова (1889, Петропавловск — 1974, Париж).

Юрий Казарин. Поэт Борис Рыжий. Екатеринбург, «Кабинетный ученый», 2016, 324 стр., 200 экз.

Второе, дополненное, издание; первое вышло в 2009 году. Также в издательстве «Кабинетный ученый» в 2015 году вышла книга Борис Рыжий: поэтика и художественный мир: сборник статей и докладов.

Наталья Игрунова. Воздух времени после СССР: мы и наши мифы. Беседы и интервью. М., «Редакция журнала „Дружба народов”»; «Культурная революция», 2015, 448 стр., 1000 экз.

Беседы Натальи Игруновой с политиками, социологами, культурологами и писателями постсоветского пространства об общественно-политическом и культурном содержании этого «пространства».

Инна Осиновская. Поэтика моды. М., «Новое литературное обозрение», 2016, 144 стр., 2000 экз.

Феномен моды с точки зрения культуролога, историка, философа.

Абрам Рейтблат. Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы. М., «Новое литературное обозрение», 2016, 632 стр., 1500 экз.

Об одном из самых «амбивалентных» персонажей в истории русской литературы.

Джон Рокфеллер. Мемуары. Перевод с английского В. Классон. М., «Альпина Паблишер», 2016, 216 стр., 1000 экз.

Мемуары человека-легенды.

Жан Старобинский. Чернила меланхолии. Перевод с французского, общая редакция и предисловие С. Зенкина. М., «Новое литературное обозрение», 2016, 616 стр., 1500 экз.

Об изучении и способах врачевания меланхолических расстройств, а также о литературной практике, основанной на творческом переосмыслении меланхолического опыта, — от античности до ХХ века, то есть от Вергилия и Овидия до Бодлера и Мандельштама.

Орсон Уэллс, Питер Богданович. Знакомьтесь — Орсон Уэллс. Перевод с английского Сергея Ильина. М., «Rosebud Publishing», «Пост Модерн Текнолоджи», 2016, 528 стр., 3000 экз.

Один из создателей языка современного кинематографа Орсон Уэллс («Гражданин Кейн», «Леди из Шанхая» и др.) беседует с замечательным американским кинорежиссером («Последний сеанс», «Бумажная луна» и др.) и писателем Питером Богдановичем о своей жизни в кино.

*

ПОДРОБНО

Гертруда Стайн. Ида. Перевод с английского Ильи Басса. Тверь, «Kolonna Publications», 2016, 158 стр., 966 экз.

Начну с поздравлений переводчику: похоже, Илье Бассу достался один из самых непереводимых текстов Гертруды Стайн, но «Ида» в его переложении читается как текст именно Гертруды Стайн.

Жанр «Иды» определен автором как роман, но подходить к этому тексту с «романными меркам» бессмысленно. Это, похоже, самый закрытый и одновременно открытый текст Стайн. «Закрытый» — потому как читателю просто не за что держаться, двигаясь по тексту: здесь практически отсутствует сюжет. Четко выстроенной образной системы тоже нет. Есть как бы образ (именно как бы) некоего состояния человека, в данном случае женщины с именем Ида, — женщины известной, знаменитой, которой любуются, с которой ищут общения. Помещенная на обложку книги фотография Уоллес Симпсон, ради женитьбы на которой король Англии Эдуард VIII отрекся в 1936 году от престола (Эдуард, или Эндрю из романа, тоже — на обложке), к содержанию «Иды» определенное отношение, конечно, имеет (ее история стала толчком для начала работы над романом), но искать ее черт в героине не стоит, к созданию образа Иды такое же отношение может иметь, например, Торнтон Уайлдер или сама Гертруда Стайн. Образ, на котором держится повествование, это, строго говоря, образ не человека, а некоего состояния человека в обществе.

Если говорить о кубизме в литературе, то перед нами, возможно, один из самых ярких его образчиков, когда образ героини постоянно трансформируется — черты смещаются, героиня раздваивается, одна ее жизненная ситуация перетекает в другую, сквозь которую начинают просвечивать контуры третьей, и так далее. Слово «кубизм» я использую здесь исключительно как метафору — дать краткую характеристику художественного метода Гертруды Стайн я не в состоянии, могу только описать впечатление, которое производит его использование: при чтении возникает ощущение, что автор творит мир заново, переформулируя на твоих глазах, так сказать, бытийные понятия: время, любовь, жизнь, смерть; социум, свобода от социума и зависимость. Стайн-художник выясняет в своем тексте, кем и чем для человека ХХ века персонифицируются «вечное» (в «Иде» — собака, дерево, дверь в комнату, посуда, женская шляпка, повседневные привычки горожанина и т. д.). Происходит как бы «одомашнивание» бытийной тематики, но отнюдь не превращение ее в кукольную. И занимается этим Стайн в «Иде» как бы полностью игнорируя читателя или, скажем так, пустив его внутрь своего творческого процесса, и именно поэтому текст «Иды» самый «открытый»; в образе героини мелькает образ и самой Стайн: «Ида решила, что разговаривать будет только с собой. Любой мог стоять рядом и слушать, но лично она собиралась разговаривать только с собой».

Наталья Полякова. Радио скворешен. М., «Воймега», 2016, 72 стр., 500 экз.

Стихи Натальи Поляковой я больше слушал, нежели читал; слушал обычно на поэтических вечерах, на которых один за другим читали по три-четыре стихотворения несколько московских поэтов, и стихи Поляковой вполне выдерживали этот контекст. В них было все, что полагалось: интонация, образность, версификационная культура, эмоциональность (по преимуществу минорная). То есть такая вот рафинированная московская барышня, пишущая стихи, и действительно — стихи как бы камерные, лирические, «тихие». С соответствующими ожиданиями я открыл ее новую книгу и споткнулся на первой же странице. В стихотворении, открывающем книгу, Полякова вдруг выходит за рамки своей обычной «лирической сдержанности», сравнив себя с «пугливой рыбкой придонной, с рваной нежной губой» — образ рискованный, пограничный, чреватый провалом в мелодраматический надрыв. И, соответственно, дальше я читал еще и со специфическим интересом — удержит автор равновесие или нет. Скажу сразу, удержалась. Более того, удивила. И выбором мотивов, и поэтической обработкой их. То есть движением от «поэтичности» к собственно поэзии. Ну, например, тем, как из сугубо бытового мусора, из физиологии жизни выбраживает метафизика: «Испарина на лице от упавшей температуры. / МКАД как море в ракушке, дождь — сиротлив и мелок. / Лежишь наглотавшись колес, начитавшись макулатуры. / И ночь как часы без стрелок». Это уже всерьез, так же, как вот эта попытка самоидентификации в окружающем лирическую героиню мире: «Берешь мотоцикл и мчишься из центра в область. / Слепая поземка тонкий стирает след. / Говорят, за МКАДом пустоты первобытная полость. / Там действительно ничего нет».

Пронзительность первой процитированной мною строки (про нежную надорванную крючком губу) в сборнике осталась, но трансформированная в образ поэтический, а отнюдь не мелодраматический, как, скажем, в строке, на которой держится (для меня) стихотворение о расставании с любимым: «И стоим, будто в камни обуты».

И уже никакого возражения не вызывает открыто-«бытийные», уже и по лексике, строки из этой книги: «Ветер гладит против шерсти / Потемневший лес. / Спит младенец. Будет смерти / Жизнь в противовес».

Кирилл Анкудинов. Ребенок в лесу. Статьи и эссе. Майкоп, «Полиграф-ЮГ», 2015, 276 стр., 500 экз.

Книга известного критика, несколько лет тянувшего бурлацкую лямку обозревателя, который представлял (ежемесячно!) содержание свежих номеров толстых журналов. Книгу составили статьи, как бы оторванные от последних литературных новостей, — литературно-критические портреты Юрия Кузнецова, Алексея Корецкого, Бориса Рыжего, Сергея Соколкина, Вениамина Блаженных, Дмитрия Быкова, Иосифа Бродского, Евгения Чигрина и других. «Портретную» составляющую книги дополняет общетеоретическая, она же — обзорная, проблемная и, естественно (для регулярно читавших Анкудинова), полемичная — о нынешнем состоянии литературы и литературной критики, а также о состоянии нынешнего общества. Но надо сказать, что разделение на теоретическую и «портретную» составляющие книги здесь условно, поскольку анализ творчества конкретных писателей почти всегда сопровождается анализом их места в современной литературе, анализом восприятия их творчества широкой публикой, то есть почти каждый персонаж Анкудинова представляется в контексте современной литературной жизни. Иными словами, анализ творчества конкретного писателя у Анкудинова — это еще и форма анализа общего контекста сегодняшней литературы и литературной жизни. Что не отменяет профессиональной филологической проработки большинства его разборов (особо выделил бы статью «Попытка гармонии. К истории литературной группы „Московское время”»).

Тексты этой книги, скажем так, хорошо разогреты. Даже в как бы спокойном аналитическом разборе творчества конкретного поэта чувствуется закадровое для автора присутствие оппонента (чаще всего это образ «столичного литературного сноба»). Что всегда придает его аналитическому тексту дополнительную энергетику. Плюс не менее важный источник «разогрева»: борьба критика с противоречивостью собственной эстетической концепции. С одной стороны, Анкудинов позиционирует себя как критика принципиально «провинциального», то есть имеющего смелость судить о литературе по гамбургскому счету, не беря во внимание групповые пристрастия и сложившиеся репутации. А с другой, старательно прописывает как раз вот это разделение литературы на группы и группки, рассматривая их персонажей как представителей окуклившихся, самодостаточных литературных анклавчиков. И делается это в книге вполне серьезно. В качестве такого, например, анклава упоминается даже «корпорация толсто-журнальных авторов» (интересная вообще-то «корпорация», куда входит подавляющее большинство профессиональных литераторов России, включая, кстати, и самого Анкудинова). Или — в той же тональности — констатация поразительной разности поэтических языков, скажем, московских поэтов и майкопских. То есть автор, похоже, всерьез полагает, что литературе есть дело до прописки сочинителя или его места на карте литературных тусовок. Хотя, казалось бы, «провинциал», то есть критик, находящийся в вожделенной для большинства моих коллег свободе от литературного социума, мог бы позволить себе исключительно эстетические категории, роскошь остаться — один на один с текстом, в конце концов, тот же Анкудинов написал «...кому теперь интересно, был ли Данте Алигьери гвельфом или гибеллином (и в чем вообще была суть войны между гвельфами и гибеллинами)? А „Божественная комедия” осталась на века».

Но, возможно, как раз вот эта противоречивость и горячность автора и спасает его как критика, делая его тексты по-настоящему а) живыми, б) провоцирующими не только на согласие или возражение, но и на размышление.

Составитель Сергей Костырко

Составитель благодарит книжный магазин «Фаланстер» (Малый Гнездниковский переулок, дом 12/27) за предоставленные книги.

В магазине «Фаланстер» можно приобрести свежие номера журнала «Новый мир».