Давыдов Данила Михайлович родился в 1977 году в Москве. Поэт, прозаик, критик, редактор. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького, кандидат филологических наук, специалист по наивной и примитивной поэзии. Лауреат литературной премии «Дебют», премии «ЛитератуРРентген». Автор множества статей и рецензий в журналах «Новый мир», «Арион», «Критическая масса», «Новое литературное обозрение» и др. Автор четырех книг стихов и прозы. Стихи публикуются в авторской редакции.
Данила
Давыдов
*
ВСЯКИЙ ГИМНАЗИСТ
* *
*
поёт например богушевская
что знает где трупы лежат
пускай там по тексту тропы
но знаю что знает: лежат
тем более игра слов
тропы и тропы даже скучно вскрывать приём
но они там лежат
а ты опять не готов.
лучше-ка обратимся к другому источнику.
как пишет б. и. ярхо
между некоторыми жанрами и определёнными видами полипов
недалеко
* *
*
со мной случился настоящий, не передаваемый словами
ужас —
страшно терять части памяти, части сознания, части себя.
я искал песню михаила анчарова и забыл, как зовут михаила анчарова.
я искал по слову марсианка, но находились только щербаков и ногу свело.
я понял, что либо анчаров теперь запрещён,
его по-тихому вычистили из сетей,
либо — что вероятно, я начинаю сходить с ума по-настоящему.
тут один хороший человек написал дурацкий коммент,
я вспомнил, да: аэлита.
никаких марсиан в названии
однако что-то, пока я искал песню, пока думал о названии,
изменилось в комнате —
не то чтобы освещение или набор предметов или общая планировка —
но что-то очевидно, да
а вы говорите, квантовый эффект
а вы говорите, котик этого маньяка
* *
*
что-то я ещё не вкинул
в дружелюбное жерло
хорошо что не покинул
очень значит повезло
не понять врагу такого
силу русского стиха
ты сидишь
а это слово
избавляет от греха
значит было значит вот что
следовательно не зря
я борюсь чтобы за то чтоб
посредине мартобря
сказкой станет наша удаль
убыль наша сказкой тож
но ухоженную небыль
поимеет молодёжь
всё к чему? да не к чему всё.
просто кряк и набекрень
поразмысли, успокойся
завтра станет новый день
* *
*
Саше Переверзину
про сергея бубку
или франца кафку
раскурю-ка трубку
получу-ка справку
справка неказиста
всякий неказист
вспомни гимназиста
всякий гимназист
* *
*
наступила эпоха
чёткости и правды
когда всё плохо
мы говорим: вот да
говорим вот да
а чтоб при этом не
вряд ли
повредит стране
* *
*
люди вот оказывается составляют списки
что хорошего что плохого было в оканчивающемся году
я понять не могу. давайте составим списки
девятьсот четырнадцатого, например,
тридцадь седьмого, сорок первого
об этом мы говорили сегодня на кухне —
как теперь и будет, молодёжь, привыкайте
наверно, кто-то тогда влюбился. у кого-то родился ребёнок,
кто-то встретился с давно потерянным другом
всё хорошо было у них в прошедшем году
а другой, вот, потерял отцовскую шапку
а шапка-то не простая, она отцовская —
значит, плохо было у него в том году
* *
*
мы не должны
наделять авторов древней поэзии собственными эмоциями
понятиями нашего века
это была ритуальная эпоха
время, когда поклонялись
вполне социокультурно определяемым механизмам
по сути, эпоха без личности
лирика той эпохи — лишь повторение канонов, заданных
внешними по отношению к так называемому «автору» обстоятельствами
не более того.
сложно сравнивать эту лирику с современной
никогда не следует забывать, что лишь теперь лирика —
способ передачи индивидуального чувства,
в прошлом же, вопреки обывательскому мнению,
не было ничего такого, —
пишет литературовед сорокового века
сидя на ганимеде или калипсо
в нанокварцевой кабинке своей
* *
*
единство и теснота ряда поют то вместе, то порознь
а птичка сидит в ветвях и этолог сообщает: всё зашибись
покрыто пространство полутьмою лесною, так сказать, полог
стихослагателю требуются слова но повсюду одна живопись
природному этому самому навязывать не стоит
оно само так навяжет что держись, и наваляет ещё потом
речь формируется у едва заметных существ в ветвях, гуманоид
вынужден рассуждать о способах мышления ртом
главное чтобы код соответствовал, главное не воздерживаться
от избыточности, которая приведёт к единству и тесноте
едва заметно в кроне дерев дети поедают отца
но стихослагатель не изменит возвышенной своей мечте