Василь Голобородько родился в 1945 году в Адрианополе на Луганщине. Был исключен из Донецкого университета за диссидентство, набор его первой книжки был рассыпан. После службы в армии работал на шахте и в совхозе. Диплом о высшем образовании получил только в 2001 году. В шестидесятые годы стихи Голобородько появлялись в периодике, но с 1969 по 1988 в советской Украине его не печатали. В 1970 в США в издательстве «Смолоскип» вышла книга «Летающее окошко», а в 1983 в Югославии — антология мировой поэзии под названием «От Рабиндраната Тагора до Василя Голобородько». Философски-медитативные, сюрреалистические верлибры Голобородько вошли в историю литературы как один из интереснейших образцов украинского андеграунда семидесятых-восьмидесятых годов. В 1988 году вышла его первая на родине книга — «Зеленый день». Лауреат премии имени Тараса Шевченко (1994). До лета 2014 жил в Луганске, ныне живет в Ирпене под Киевом.
В «Новом мире» публикуется впервые.
Переводы выполнены по изданию: «ШО», Киев, 2015, № 1-2.
Перевод с украинского Аркадия Штыпеля.
Штыпель Аркадий Моисеевич родился в 1944 году в Самаркандской области. Детство и юность провел в Днепропетровске. Писал стихи на русском и украинском языках. Был исключен из Днепропетровскго университета за диссидентство. После службы в армии завершил образование заочно. Публикуется с 1989 года, автор четырех книг стихов. Среди переводов: сонеты Уильяма Шекспира («Арион», 2005, № 1), стихи Дилана Томаса («Новый мир», 2010, № 4) и украинских поэтов: Мыколы Винграновского («Арион», 2003, № 1), Василя Махно («Новый мир», 2011, № 10), Богдана-Игоря Антонича («Новый мир», 2011, № 12), Петра Мидянки («Новый мир», 2013, № 9). С 1968 года живет в Москве.
Василь Голобородько
*
ЗАГАДКИ-ОТГАДКИ
моя мельница
Тот человек,
зная о моей заинтересованности этнографией,
притом что я никогда не собирал экспонатов,
предметов материальной этнографии,
зазвал меня как-то раз на свой двор,
чтобы показать мне предмет,
который должен был бы меня заинтересовать:
на полке в сарае, куда мы зашли,
среди всяческих причиндалов
лежала разобранная ручная мельница —
теперь я ничего не видел,
только эту мельницу.
Безо всякой моей просьбы он ее собрал,
засыпал зерно
и посыпалась из-под камней белая мука.
Я же, уже дома, сколько ни засыпал зерно,
из-под камней сыпалась не мука,
а вода:
сначала это были отдельные капли,
потом они собирались в сплошной поток —
капли исчезали
и становилась вода.
село белеет
Коноплянка на том конце села
умирает,
и постепенно оголяются ее косточки,
заслоняют — меленькие — собой тех, кто
жил на том конце,
кто выходил на порог
послушать утреннее пенье коноплянки.
Сидела на самой верхушечке дерева,
потом — с ветки на ветку — все ниже и ниже,
пока не оказалась под деревом.
Теперь хата белая —
словно побелена вся, от трубы до завалинки,
дерево белое —
словно вырезано из белой бумаги,
палисадник около хаты, с разноцветными цветочками, белый —
словно устланный первым снегом,
и коноплянка возле белой хаты
под белым деревом
белеет косточками.
несовершенные стихи
Сегодня все изменилось,
это должно было случиться, знаю, когда-нибудь,
не могли же наши отношения продолжаться и дальше —
ненадежные и неопределенные.
Это должно было случится, знаю,
но случилось сегодня и внезапно, потому неожиданно:
зашел, как всегда, в магазинчик, где я покупал сигареты,
а в магазинчике уже ими не торгуют,
всюду на полочках разложены какие-то овощи и зелень,
даже по всему помещению развешены целые гирлянды зеленые —
неужели это все съедобно,
или это всего лишь украшения?
А на твоем, привычном для меня, месте
я увидел мужчину —
теперь здесь будет работать он, а не ты,
мужчина, очевидно, по твоему поручению
подает мне блокнот с какими-то записями.
Когда раскрываю блокнот, то вижу там стихи,
твои стихи,
стихотворения с датами под каждым,
оказывается, ты писала стихи,
писала каждый день, когда мы встречались,
писала стихи про нас с тобой.
Читаю твои стихи,
припоминаю те ситуации, о которых в них идет речь,
отмечаю несовершенство твоих стихов,
но именно из-за этого несовершенства я еще сильней
хочу тебя увидеть,
нет, не потому, что это несовершенство меня возбуждает,
но именно из-за несовершенства,
которое представляет собой не только неумелость в написании стихов,
ведь и само содержание твоих стихов говорит о несовершенстве,
несовершенстве наших отношений,
поэтому из-за этого несовершенства я все сильней и сильней
хочу тебя видеть.
(Эпифания:
несовершенное стихотворение¬не¬стихотворение —
символ, означающий
«быть тем, что требует значительных усилий,
чтобы довести его до вожделенного завершения».)
первый взгляд
Впервые тот город я увидел,
раздвинув ветви деревца калины:
он лежал в долине
и был не больше моего села.
Мои знакомые, жители этого большого города,
теперь мои односельчане:
точно так же я с ними здороваюсь при встрече,
точно так же я веду с ними дружеский разговор.
Мои знакомые, жители этого большого города,
теперь ходят закутавшись в зеленую листву,
когда хотят на меня взглянуть,
отводят от глаз
калиновые листья.
разыскивая исток речки
Сегодня я, наконец, дошел до того места,
куда мечтал попасть годы,
разыскивая исток речки.
В нашей местности берут начало многие речки,
сперва у них и названий никаких нет,
это уже потом, когда небольшие ручейки сольются
и станут большой речкой,
они уже как-то по-особому называются,
и всегда большими и таинственными именами.
Я знал расположение родников, откуда берут начало многие речки,
знал все их названия,
но одной речки я не находил начала,
хотя название ее таинственное знал издавна.
Я рисовал на листке из школьной тетради
карту всех речек — от истока до устья —
но откуда начинается та речка,
которую я разыскивал,
я долго не знал,
потому и не мог ее нарисовать на своей карте,
потому и к истоку ее сходить не мог.
Пока я однажды не поглядел в ту сторону,
где увидел высокую церковь
(то ли старую, теперь восстановленную,
то ли новую, только возведенную),
и я уже знал, куда мне идти.
(Эпифания:
церковь¬не¬церковь —
символ, означающий
«быть тем, что выше всего на свете».)
А сегодня я, наконец, дошел до того места —
зашел в небольшое село,
с уютными хатками,
с приветливыми ко мне людьми:
каждый, кого я встречал и расспрашивал об источнике,
охотно рассказывал, как мне туда попасть,
держал ли он косу в руках,
потому что был на сенокосе,
или женщина какая-нибудь с ведрами на коромысле,
потому что шла от колодца, —
никто не отказал мне в правдивом слове.
радостная встреча
Однажды посреди увлекательной игры в футбол
здесь, на холме за селом,
на обустроенной для игры площадке,
упадешь, споткнувшись о кустик молочая,
ляжешь ничком —
на миг попадешь в сплошную темноту,
проглядишь толщу земли
и увидишь на ее исподе своего побратима:
будет стоять у шахтного вагона,
опираясь на его бок,
улыбаясь мне, радуясь нашей встрече,
которая с некоторых пор
только и возможна
в подобных случаях.
гляжу на тебя
Теперь
на кого ни погляжу,
у того на груди появляются значки.
(Эпифания:
значки¬не¬значки —
символ, означающий
«быть тем, что прекрасней всего на свете».)
При нашей первой встрече
я гляжу на тебя,
и у тебя на груди
появляется значок.
(Эпифания:
глядеть¬не¬глядеть —
символ, означающий
«быть тем, что звучит подобно»:
слово «глядеть»,
«направлять взгляд, стремясь увидеть тебя»,
звучит подобно слову «глядеть»,
«не осуществлять возможного действия по отношению к тебе»,
и слово «глядеть»,
«не осуществлять возможного действия по отношению к тебе»,
звучит подобно слову «глядеть»,
«направлять взгляд, стремясь увидеть тебя»,
как слово «глядеть»,
«направлять взгляд, стремясь увидеть тебя»,
звучит подобно слову «глядеть»,
«не осуществлять возможного действия по отношению к тебе»,
так и слово «глядеть»,
«не осуществлять возможного действия по отношению к тебе»,
звучит подобно слову «глядеть»,
«направлять взгляд, стремясь увидеть тебя».)
Ты возвращаешься домой
после нашего свидания
вся в значках,
как сучка в репьях.
возвращение к чтению
Вспоминаю страницы,
которые мне при первом чтении
очень понравились:
когда, читая, доходил до тех страниц,
то, прочитав, отводил взгляд от книжки,
кто-нибудь со стороны подумал бы, что я в это время
гляжу за окно,
внимательно наблюдая за тем, как шевелится листва
на приоконном дереве.
Отыскиваю ту книжку,
хотя это и непросто было среди других книжек,
раскрываю ее,
надеясь найти именно то место, но — не нахожу,
замечаю, что как раз те страницы
вырваны неизвестно кем и когда,
догадываюсь, что страницы вырваны
не потому, что кому-то еще это место понравилось,
а потому, что оно понравилось мне.
Решаю вклеить несколько страниц из какой-нибудь другой книжки —
так ведь и та станет для кого-то неполной!
Теперь я эту книжку
полностью не прочитаю
никогда.
побег
Тот, кто убежит от грозящей смерти,
все время будет лежать,
а если и станет ходить, то не заговорит,
а если и заговорит, то сам с собой.
Захочет выйти из тесной комнаты,
где поселился на время,
но не найдет выхода —
всюду, куда ни повернется,
натыкается на сплошные двери,
которые никогда не отворялись
и не отворятся.
(Эпифания:
беглецы¬побег —
символ, означающий
«быть тем, что лишает возможности
находиться в том месте,
где долго жил».)
удвоенный мёд
С какого-то времени ты говорила со мной
только загадками:
то ли ты их нарочно для меня придумывала,
то ли ты говорила отгадками,
а я воспринимал их как загадки.
Что это за очередная загадка:
стоим с тобой перед нераспустившимся цветком,
ты рассказываешь, какой именно этот цветок,
и как он расцветет белым цветом,
и как прилетит на этот цвет пчела,
наберет, как водится, мёду,
но не понесет его в свой улей,
а только до ближайшего, по пути к улью,
цветка, чтобы там оставить тот мёд на хранение,
пока уж не будет лететь в улей.
Никто и не узнает,
что это за мёд стоит в горшочке на столе,
так же как и я не узнаю,
что ты имела в виду,
рассказывая мне про этот удвоенный мёд —
загадывала загадку на всю мою последующую жизнь.