ДУ ФУ
(712 — 770)
*
«С ГРУСТЬЮ СМОТРЮ НА ЦВЕТЫ…»
Перевод с китайского и предисловие Ильи Оганджанова
Подстрочные переводы стихотворений Ду Фу подготовлены Юлией Кузнецовой, Дмитрием Дерепой, Юлией Дрейзис, Сергеем Авериным и Яной Цин.
Эта почти авантюрная история началась два года назад с любезного приглашения Наталии Азаровой поучаствовать в ее проекте — книге переводов, посвященной 1300-летию Ду Фу. Группе московских поэтов было предложено перевести с подстрочника три стихотворения одного из величайших классиков китайской литературы. Признаться, я поначалу крепко сомневался: Ду Фу на русском представлен ставшими уже каноническими переводами Гитовича (тоже, кстати, выполненными с подстрочника), Алексеева, Лисевича, Бежина, Балашова и других замечательных мастеров слова. Корпус текстов собран, утвержден и, как говорится, благополучно сдан в архив. К чему ломиться в открытую дверь? Тем более с Ду Фу нас разделяла кажущаяся непреодолимой, как Великая китайская стена, преграда из бесконечных тринадцати веков, культурного и языкового барьера. И если бы не усилия одной из участниц проекта — Татьяны Грауз, я бы отказался от идеи переводить Ду Фу, так и не заглянув в подстрочник.
Позднее волею судеб я посетил Поднебесную. И конечно, не мог удержаться от соблазна упросить переводчицу-китаянку сделать мне несколько подстрочных переводов из новенькой книжки Ду Фу, которую предусмотрительно захватил с собой. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что мы путешествуем именно по тем местам, которые описываются в цикле «Любуясь цветами на берегу реки», выбранном мной для перевода, и более того — выяснилось, что одно из четверостиший этого цикла (шестое) является программным и дети учат его в школе.
Познакомившись с оригиналами, я был покорен величественной простотой и глубиной стихов Ду Фу, их утонченной образностью и несравненной музыкой поэтической мысли. Увы, добрая часть из этого богатства китайской поэзии теряется в «эквиритмичных и эквилинеарных» переводах, неуклонно следующих букве филологического закона. Порой непросто разглядеть тонкого драматичного лирика за привычным нашему уху бодрым двух-трехударным дольником или ямбом со сквозной рифмой, подчас бедной, невыразительной и вымученной, а оттого кажущейся еще бледнее и искусственней. Бесспорно, подобные безупречные с точки зрения формы переводы — основа основ и начало начал, без них мы бы погрязли в филологическом волюнтаризме. Но позволю себе наивный риторический вопрос: как быть с духом стихотворения? Как не захлопнуть случайно форточку, из которой тянет на нас «метафизическим сквозняком»? И при этом по-школярски аккуратно уместиться в прокрустово ложе абсолютно чуждых русскому языку синтаксических, лексических конструкций и правил: один иероглиф оригинала — одно значимое слово перевода или одна стопа, пять или семь слов в строке? И как наконец принять основную академическую условность — уравнять многозначный иероглиф и живое слово? Вопросы эти не раз были заданы и до меня, и ответы на них получены — искать подобий и соответствий в русском, и еще раз — соответствий и подобий, способных передать музыку смысла, без которой стихотворение становится набором лучших слов в лучшем порядке.
В качестве формальных «подобий и соответствий» я выбрал ритмизованный свободный стих, который и может в определенной мере служить эквивалентом изощренной мелодической ритмики китайского стиха, складывающейся из чередования музыкальных тонов, разнящихся по высоте и продолжительности. Количество строк сохранено, каждая начинается с большой буквы. Отсутствие знаков препинания призвано подчеркнуть естественность поэтической речи Ду Фу, а лесенка — напоминать об обязательной цезуре.
Я подробно остановился на описании выбранного мной «формального метода» потому, что прекрасно осознаю всю его уязвимость. В оправдание можно было бы еще добавить, что у каждого поколения свой Ду Фу, упомянуть о современной тенденции по-новому переводить древние тексты, о праве художника на эксперимент… Но это уже излишне.
Ду Фу поэт — сложный. Но при всей «цветущей сложности» его поэзию отличает удивительная лёгкость и классическая ясность: многозначные, мерцающие, полные щемящей печали образы выполнены почти акварельными красками.
Лирический герой стихов Ду Фу — сам поэт. На его долю выпало немало невзгод и страданий. Он рос без матери, познал тяготы нищеты, бежал от войны, странствовал, служил при императорском дворе, даже успел посидеть в тюрьме. Сын мелкого чиновника из древнего и славного рода, сам мелкий чиновник, он так по-настоящему и не нашел «своего места в жизни». Но никакие испытания, горести и радости не могли заставить его изменить своему призванию поэта. Непростая судьба Ду Фу, как в зеркальной глади реки, отразилась в его стихах наравне с облаками и звездами, птицами и прибрежными цветами, став частью нашего земного мира и лишь потом, как следствие, — частью мировой культуры.
...Звезды в окна глядят
Не глядя проходит луна
В эту ночь не уснуть
Лязгнул засов
и ветер тронул бубенчик
Завтра с докладом идти во дворец
Кто мне ответит —
долго ли жизнь буду такую влачить
Вечный скиталец, Ду Фу окончил свои дни в лодке-джонке, последние годы служившей ему единственным жилищем.
Ясным вечером в деревне
Ветер вдруг налетел
и тучи развеял
На притихшем дворе
заблестела глубокая лужа
Закатное солнце вспыхнуло в чахлой траве
И на пологе ветхом моём
заиграли алые блики
Книги разбросаны —
некому с пола поднять
Некому чашку подать и наполнить вином
Только слухи пустые
в эту глушь иногда долетают
Здесь должно быть и кану безвестно
одинокий старик
Томительная ночь
Холодно в доме —
тонка из бамбука стена
Лунный свет за окном едва серебрится
Набухают как почки тяжёлые
капли росы
А над ними
редкие звёзды устало мерцают
Светлячки беспокойные
путь себе пролагают во мгле
И пробуждаются птицы
окликая друг друга в тревоге
Одной непрестанной заботой полнится мир
Жаль пройдёт без следа эта дивная ночь —
я не в силах её удержать
На краю света думаю о Ли Бо
Дует ветер холодный в далёком краю
Этой осенью друг мой о чём вспоминаешь
Может гусь перелётный весть от тебя принесёт
Из-за широкой реки
что нас разделяет
Как же доля поэта тяжка
Злобные духи от нас ни на шаг не отходят
Друг отзовись —
брось стихи свои в воды реки Милуо
Пусть она их ко мне донесёт
Перед дальней дорогой
Монастырь вспоминаю в котором однажды гостил
Счастливое время что уже не вернётся
Но может и там на чужой стороне
обо мне не забыли
Реки и горы
да ещё цветы и деревья
Оглянусь на прощанье —
осока в тумане по пояс стоит
И тусклое солнце
в прибрежном песке остывает
Край родной
где б я ни был
Всегда ты в сердце моём
Любуясь цветами на берегу реки
семь четверостиший
первое
С грустью смотрю на цветы
как прекрасны и как безмятежны
Лишь мне нет покоя
и даже словом перемолвиться не с кем
Побреду-ка на юг
друг там живёт у меня
собутыльник хороший
Должно быть нескоро теперь
в дом свой пустой ворочусь
второе
Берег тонет в цветах — глаз не могу оторвать
Жаль всё чаще под ноги надо смотреть —
не упасть бы
Но годам назло
горькую пью и стихи сочиняю
Может на пёстром весеннем лугу
сойдёт за одуванчик
седая моя голова
третье
В бамбуковой роще у самой реки одинокие хижины спят
И на пустом берегу
друг на друга слепыми глазами глядят словно в зеркало
красный и белый цветок
Чем отплачу я за щедрость весны
Добрым вином с жизнью за всё разочтусь
четвёртое
Весь в цветах точно в дымке туманной Чэнду
Отчего же с болью сжимается сердце
Разве вон в том пышно убранном доме
в чаши златые не льётся вино
И на пир танцовщиц не позвали
пятое
На восток повернула река пред гробницей твоей Хуан Ши
Тёплый ветер подул
и я о привале подумал
Но что это там розовеет вдали
неужели дикий персик расцвёл
Сколько цветов распустилось и сколько увяло
какой в сердце своём унесу
шестое
Где же тропинка к хижине тётушки Хуан Сы
— затерялась в цветах
Стебли в гроздьях душистых пригнулись к земле
И над ними бабочки кружат и кружат как заводные
А в стороне где-то иволга плачет
в дальний путь собираясь
седьмое
Сколько ещё отпущено мне любоваться цветами
Сердце щемит когда на ветвях появляется завязь
Ведь завтра ветер подует —
и в миг облетят лепестки
О не спеши распускаться зелёный бутон
Луна и звёзды над рекой
первое
Схлынул ливень осенний
И ясная светит луна
Млечный Путь как река серебрится
И гладь речная словно зеркало блестит
Но только солнце глаз свой приоткрыло
Жемчужный свет померк
Затрепетали тени и вспыхнула река
Как будто сотни звёзд в её бессонных водах отразились
второе
Будто парус рыбачий тает в небе луна
Рыбакам звёзд не видно в тумане
Эхом летит по округе предрассветный крик петуха
И над притихшей рекой цапля пёрышки чистит
Кто это так всё устроил
Друг мой ответь
Кто знает когда теперь свидимся снова
В жизнь иную вчера ты вступил
Оганджанов Илья Александрович родился в 1971 году в Москве. Закончил Литературный институт им. А. М. Горького, Международный славянский университет, Институт иностранных языков им. Мориса Тореза. Публиковался в журналах «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Урал», «Сибирские огни», «Крещатик» и других. Автор книги стихов «Вполголоса».
Переводил стихи Т. С. Элиота, Роберта Фроста, Уолта Уитмена, Сильвии Плат, Филипа Ларкина, Эзры Паунда, Дилана Томаса. Переводы публиковались в литературных альманахах и антологиях. Живет в Москве.