«Арион», «Вестник аналитики», «Вопросы истории»,
«Иностранная литература», «Знамя», «Наш современник», «Посев», «Раритет», «Фома»
Владимир Александров. К Елене. — «Раритет»-2011 (литературно-публицистический альманах), Волгоград, 2012.
<…>
То ли падчерицу послать за подснежниками,
то ли выстелить улицу гравием?
Для тебя я стараюсь, неженка,
для тебя я недоговариваю.
То ли окна промаслить рыбами,
то ли паклю забить под брёвна?
Что б ни сделать, когда бы ты мне
хоть однажды приснилась ровней.
…Вот какие стихи иные мужья пишут — женам (в цикле 14 стихотворений, пара из них входила в новомирскую подборку В. А. два года тому назад; а в предыдущем номере «НМ» — его рецензия на книгу Виктора Куллэ).
Екатерина Андреева. Петербург — «парадиз» или «ГУЛаг» Петра Великого? — «Посев», 2012, № 8 (1619) <http://www.posev.ru>.
Обилие статистики и цитат из соответствующих документов подвело исследовательницу к выводу: «Утверждение, что город построен на костях его строителей, при внимательном рассмотрении источников является мифом, возможно, и выгодным для некоторых последующих правителей нашей страны. Этот миф исторически оправдывал их пренебрежение к человеческой жизни ради достижения поставленной задачи».
Ольга Бугославская. Английская волна. — «Знамя», 2012, № 10 <http://magazines.russ.ru/znamia>.
«Хотелось бы нам, чтобы Петр на мировых экранах рубил окно в Европу? Или Иван Грозный убивал своего сына? Откровенно говоря, это необязательно. Англичане уже отработали понятную нам идею собирания земель и укрепления власти в своих картинах, нам вряд ли удастся привнести что-то принципиально новое, кроме шапки Мономаха. Нужно ли, чтобы герои Толстого или Чехова переодевались в современную одежду и ходили в ночные клубы? На бумаге что-то подобное было сделано, до экранизаций не дошло. Этот этап можно смело пропустить. Нужно ли отдавать долг дракономании? Драконами и чудовищами можно населить пространство практически любого классического произведения, особенно Гоголя или Достоевского. Но заманчивым это тоже не выглядит. С детективами нам точно ничего не светит, даже и выбирать не приходится. В общем, чему можно позавидовать, так это книгам Акройда и таким фильмам, как „Король говорит”, например. Они относятся к тому этажу культуры, где массовое соприкасается, а иногда, хоть и редко, смыкается с высоким. Это самая выгодная ниша, поскольку в ней искусство не исключает популярность.
Наши успехи на Западе носят эпизодический характер, и практически все они относятся к уровню культуры элитарной. Будь то фильмы Сокурова и Звягинцева или романы Шишкина. Это при том, что дверь для полномасштабного культурного влияния сегодня открывает успех на уровне культуры массовой. В наше время авторскому кино и литературе, увы, необходим локомотив».
Борис Вахлаков. Мичкасов. — «Раритет»-2011 (литературно-публицистический альманах), Волгоград, 2012.
Это и следующее произведение (Сергей Калашников, «No smoking просто так») написаны во славу… курения. И рассказ и эссеистика. Причем даже здесь умудрились столкнуть Солженицына и Шаламова (впрочем, эссеист, кажется, не читал «Теленка», где А. С. вспоминает о своем некурении в Лефортове — «…Когда-то сам тянул, наслаждался, сейчас в 10 минут голова откажет»). Если бы курение официально приравняли к наркотикам, то обоим авторам пришлось бы долго сидеть. Лихо.
Возвращаясь к Солженицыну. Материалы «круглого стола». — «Посев», 2012, № 8 (1619).
Мероприятие прошло минувшей весной и было посвящено знаменитой статье А. С. «Как нам обустроить Россию?»
Говорит Ирина Роднянская: «Так каким же образом мог бы у нас вкорениться институт конституционной монархии? Коронованием какого-либо лица из прежнего царствующего дома? Соборным избранием его — или еще кого-нибудь? Здесь уместно старое слово, когда-то относимое к государственному устройству России в будущем, — непредрешенчество.
Важно, чтобы мы не считали такой исход беспочвенной утопией. То, на что есть исторический запрос, может и осуществиться!
И вот — в виде постскриптума. Недавно на заключительном концерте Фестиваля симфонических оркестров в Москве, где исполнялась с участием хора отечественная гимническая музыка, в финале прозвучало “Боже, Царя храни”. Прохладная до этого момента публика как по команде встала с мест и стояла до конца исполнения, а по окончании разразилась пятиминутной овацией. Эта спонтанная реакция множества людей, в силу возраста никак не связанных с „царским режимом”, способна, быть может, умерить скепсис в вопросе о „монархическом сознании” современных россиян».
Дмитрий Володихин. Инопланетяне или Бог. — «Фома», 2012, № 10 <http://www.foma.ru>.
Статья напечатана к 100-летию Льва Гумилева.
«Стоило бы поменьше укорять Льва Николаевича его ошибками и побольше всматриваться в положительную часть его теории. Можно отыскивать в мировидении Гумилева богословские неточности, отсебятину, но надо помнить, что за время ему досталось, что за мир его окружал. Христианство советской интеллигенции в подавляющем большинстве случаев являлось страшным салатом из плохо понятых догматов и случайного чтения. Мистической стороны вообще сторонились, больше любили чистую этику… Даже само духовенство, уцелевшее после целого каскада гонений, порой без особой твердости знало основы вероучения. На этом фоне Лев Николаевич как православный человек на голову возвышался над средним уровнем прихожан! Чего не знал, в чем проявил своемыслие, — то Бог ему простит, а за то, какой вероисповедный багаж накопил, — честь ему, хвала и низкий поклон».
Аpropos: в совместной с нашим журналом рубрике «Строфы» публикуются новые стихи прозаика Руслана Киреева (писатель когда-то начинал с поэзии).
«Время сердца». Переписка Ингеборг Бахман и Пауля Целана. Перевод с немецкого Татьяны Баскаковой, Александра Белобратова. Вступление Александра Белобратова. — «Иностранная литература», 2012, № 10 <http://magazines.russ.ru/inostran>.
Она пережила его на три года. Любовь, страсть, разрывы, опять любовь. Потом возникают фигуры Макса Фриша и жены Целана — Жизели.
Это большая удача номера: четыре года назад родственники Бахман сняли запрет на публикацию ее писем, книга стала сенсацией, вышла уже в семи странах Европы и, разумеется, рифмуется с «тройственной» перепиской Рильке, Пастернака и Цветаевой.
Из письма Целана — осени 1951 года: «Трудная встреча с Парижем: поиски комнаты и людей — и то и другое разочаровывает. Болтливые одиночества, растаявший снежный ландшафт, приватные тайны, нашептываемые всем и каждому. Короче, увеселительная игра с мрачными материями, поставленная, разумеется, на службу литературе. Иногда стихотворение кажется маской, существующей лишь потому, что другие порой нуждаются в какой-то штуковине, за которой они могут спрятать свою нежно любимою повседневную рожу. Однако хватит ругаться — наша Земля не станет от этого круглей, а в Париже и этой осенью во второй раз цветут каштаны. <…> Видишь? Я еще держусь, обхожу окрестные дома, бегаю по пятам за самим собой… Знать бы мне только взаправду, который час пробил! Но взаправду ли он лежал перед моей дверью — тот камень, который я пытаюсь отвалить? Ах, слово приходит только по воздуху и приходит — я опять этого боюсь — во сне».
Анатолий Грешневиков. Русский лес отдан на разграбление. — «Наш современник», 2012, № 10 <http://www.nash-sovremennik.ru>.
Пугающий трактат нашего — недавнего еще — автора. В частности, о ликвидации лесхозов и коммерсантах, «искренне верящих в неисчерпаемость запасов леса». Статистика — просто апокалиптическая, лес как бы мстит за себя. «У академика (Александра Исаева. — П. К.) есть много примеров неприживаемости лесов, отторжения, безвозвратных потерь. Человек пытается восстановить лес, но этот пустой участок „протестует”, превращается в „зелёную пустыню”, то есть зарастает кустарником. Одна из таких трагедий произошла на Дальнем Востоке между Комсомольском-на-Амуре и Хабаровском. Сорок лет назад там вырубили чудесный здоровый кедровник. И теперь этот участок лишь горит и производит кустарник. Лес там не растет.
Ни одна статья нового Лесного кодекса не дает ответа на вызов природы и на те требования к экосистеме, о значимости которой для роста леса говорят ученые».
Игорь Ефимов. Джон Чивер (1912 — 1982). Из книги «Бермудский треугольник любви». — «Иностранная литература», 2012, № 10.
Эта документальная проза интересно организована: диалог Баса и Тенора. Впечатление от работы примерно такое, какой была реакция А. Ф. Кони на книгу Чуковского «Поэт и палач» (о Некрасове). То есть — благодарное, удивляющее глубиной подхода.
Судьба знаменитого американского рассказчика и романиста — раздребежженная судьба урнинга, со всеми последствиями. В одном месте «Бас» говорит о Советском Союзе: «В Советской России у Чивера сложилась репутация критика американского общества, и он трижды побывал там по приглашению Союза писателей, подружился со своей переводчицей, Татьяной Литвиновой (Татьяна Максимовна не так давно скончалась в Лондоне. — П. К.). Его гонорары в рублях невозможно было превратить в твердую валюту и увезти из страны. Закупив достаточное количество меховых шапок и деревянных матрешек для подарков, он предложил оставшиеся деньги Литвиновой, чтобы та могла хотя бы купить себе пальто. Но та заявила, что подаренные деньги она потратит на поддержку подпольных публикаций самиздата. Чивер, всеми силами избегавший вмешательства в политику, дарить деньги не стал».
Но, насколько я могу судить по дневнику того же Чуковского, побывав в Переделкине, Чивер каким-то образом, очевидно через американское посольство, подписал Корнея Ивановича на «Нью-Йоркер»: в музее сохраняется целая полка журналов.
Виталий Каплан. Жертвы информационных войн, или Черные дыры медийного пространства. — «Фома», 2012, № 10.
«А дальше происходит вот что: люди, затянутые в свою коллективную черную дыру, больше всего боятся вырваться из ее гравитационного поля. Поэтому они вынуждены всячески поддерживать тренд, внутри которого „прописались”. Вот, например, первый зам главного редактора „Эха Москвы” Владимир Варфоломеев фактически поддерживает акции по спиливанию поклонных крестов. Умный ведь вроде человек, но, очевидно, уже психологически не может выскочить из антицерковного тренда — а значит, надо любой ценой поддерживать всё антицерковное, будь это даже прямое хулиганство. Потому что если не поддержать — тебя не поймут единомышленники. „Ты за колхозы — или против советской власти?”.
В лагере „охранителей” примерно то же самое. Вот одобряют люди, допустим, поступок Александра Босых, ударившего в лицо женщину, сторонницу тех, кто устроил хулиганскую выходку в Храме Христа Спасителя. Ну а как же не одобрить? Тогда ведь тебя сочтут не своим, а совсем наоборот — каким-нибудь засланным казачком. Ведь какая логика действует: если ты против панк-феминисток, то должен быть солидарен со всеми, кто тоже против них. Даже если нутро от них воротит — все равно надо. Для Общего Дела.
Мнения, перпендикулярные господствующим трендам, вряд ли будут подхвачены и услышаны. Они ведь бесполезны в деле борьбы, в деле пропаганды. Таких „перпендикулярных” людей не будут приглашать на ток-шоу, у них не будут брать комментарии СМИ, записи в их блогах не будет цитировать интернет-сообщество. А это все равно, что их не существует. Существуют только плоские, но многолюдные черные дыры».
Евгений Карасев. Стихи. — «Арион», 2012, № 3 <http://www. arion.ru>.
Стихотворение «Вавилонский пленник» посвящено Инне Лиснянской:
Твои стихи не аллилуйя, не осанна — чувства почти голые. Вывернутые наизнанку, как раскопки археологов. При этом подлинные все найденные реликвии. Здесь не подают усыпляющих обедов, барских полдников — любовь, превращенная в религию. Драматизм строчек доведен до остроты бритвы цирюльника, заставляющего робеть сидящего в мыльной пене. Ощущения вавилонского пленника. И никакой игры в бирюльки. А когда кажется, шанс на спасение упущен, неизменной держась меры, полонянина толкают к отдушине — освежиться сквознячком новообретенной веры.
…А еще в номере, помимо прочего, — дивная подборка Андрея Анпилова.
Капитолина Кокшенева. Выстоявший. К 80-летию Василия Ивановича Белова. — «Наш современник», 2012, № 10.
«Но что же такого существенного делали они, „деревенщики”, где Белов был и остается фигурой центральной? Да, собственно, одно — преодолевали всякий разрыв настоящего с прошлым. И надо прямо сказать, что в 60 — 80-е годы XX века это преодоление шло с колоссальным воодушевлением. Книги Василия Белова и других писателей издавались грандиозными тиражами, жадно впитывались не только интеллигенцией, но и читающим народом. Он с товарищами вернул литературе национальное измерение, которое критики-законники полагали („в плане когнитивном, познавательном”) всего лишь неким движением в сторону от монистической и довлеющей „соцреалистической мифологии” к „мифологии почвы”. <…> Его герои с „народным сердцем” отказались уничтожить небо ради земли» (очень интересна связь с идеями Н. П. Ильина, писавшего о русском философе П. Е. Астафьеве. — П. К.).
Анна Кортунова. Социальные сети: новое перспективное направление для политической активности. — «Вестник аналитики» (Институт стратегических оценок и анализа / Бюро социально-экономической информации), 2012, № 3 (49) <http://www.isoa.ru>.
Публикуется в рубрике «Дебют». Автор — недавняя выпускница Высшей школы экономики.
«Интернет представляет собой информационную площадку, на которой у каждого есть шанс выступить в роли координатора массовых действий при наличии минимальной харизмы и таланта убеждения, в итоге создавая воистину всепроникающее влияние. Однако возможность контроля стремится к нулю, уровень цензуры невероятно низок, и все это может привести к неадекватным результатам. Например, можно сказать, что организующей силой египетской революции стал именно Facebook и микроблог Twitter. Именно оттуда стали раздаваться антиправительственные лозунги и призывы к гражданскому неповиновению. Затем была Ливия. За ней — Сирия. Потом — страны СНГ. К примеру, массовые беспорядки в Молдавии как уличный отклик на итоги парламентских выборов поджигались рассылкой sms-сообщений. А в России молодые погромщики, готовясь выйти на Манежную, Болотную, трубили всеобщий сбор в социальных сетях. Политика всегда появляется там, где есть любая массовая аудитория.
Социальные сети в этом смысле — наиболее благоприятная среда для политической активности разных уровней».
В этой же книжке журнала весьма любопытен «многослойный» «Круглый стол» — «Формула власти».
Владимир Крюков. Виктор Астафьев в Томске. — «Знамя», 2012, № 10.
Расшифровка магнитофонной записи выступления В. А. в томском Доме творческих организаций 4 ноября 1982 года, т. е. ровно тридцать лет тому. Говорил он в присутствии чиновников совершенно свободно.
Вот, из финала: «И обязательно это у нас происходит, что до края дойдем, тогда уж — все. Как штанами зацепишься за гвоздь в заборе, тогда уж загнуть его. Это не может не составлять и степени мучения живущего в этом обществе человека. Мне дорог мой народ, мое отечество. Все, что у него болит, болит и у меня. Но у меня болит еще, кроме всего прочего, когда врут. Когда врут бесконечно. Это уже привычный климат лжи. Я думаю, что общество, которое столько пролило крови, столько страдало, оно достойно уважения правдой, оно должно жить ощущением правды, порядочности, честности.
Оттого, что мы молчим о преступности, преступников не убывает, оттого, что мы не говорим о пьяницах, пьяниц не меньше, а больше. И вообще, если болезнь замалчивать и не лечить, она приобретает агрессивную, тяжелую форму. И я рад, что начал писать в период, когда существовала так называемая лакировочная литература. Литература уникальная в своем роде, нигде в мире не бывалая и только закономерно рожденная у нас за счет лжи, обмана. И вот общество все же смогло преодолеть этот страшный недуг, и прежде всего за счет творческих потенциальных сил в своем народе. И я дожил до такого счастья, когда литература возвысилась до правды, и рассказал народу эту правду, и от этого не пострадал никто; по-моему, просто стали себя чувствовать лучше, и какие-то изменения произошли не без влияния этой литературы, так называемой деревенской прозы. Правда, я бывал в Кремле у одного дяди, он говорит: я вот так разом прочел, так, братцы, это сложная литература. Мы говорим: а у нас и жизнь сложная. И хотелось бы и дальше работать и дожить свой век на каком-то самоуважении и как-то вместе с вами поразмышлять о том, что происходит у нас.
Эта настоящая литература подвигла наше общество к самоанализу, к попытке самоусовершенствования, к попытке осознать себя, понять, что мы есть в этом мире. Даже уже и партийные и советские работники подвигать себя стали к правде. И я все-таки верю в то, что мы доживем до такого времени, когда сможем откровенно смотреть друг другу в глаза. Если только это будет утеряно, общество наше переродится, оно имеет к этому тенденцию. Оно станет совершенно мне непонятным. Во всяком случае, не тем, за которое я воевал. Общество, в котором за горсть ягод бывший проректор института может перебить хребет четырехлетнему ребенку, меня совершенно не устраивает. Не за то, как говорится, боролись».
Жаль, что Астафьев не дал включить этот текст, который он в письме публикатору назвал «говорильней», в свое собрание сочинений.
Мария Кузыбаева. Политехническая выставка 1872 года в Москве. — «Вопросы истории», 2012, № 10.
«В эпоху, когда отсутствовало радио и телевидение, а в распространении важной информации и актуального научного знания главенствовало печатное слово, была найдена удачная форма коммуникации — выставка, потенциал которой не исчерпан и сегодня (автор пишет и о том, почему так и не возник в Москве музей медицины. — П. К.). Проведение Политехнической выставки в 1872 г. ускорило открытие Исторического и Политехнического музеев, ставших национальной гордостью России. Исследование медицинских отделов выставки 1872 г. ранее не предпринималось, хотя этот аспект имеет большое значение и сегодня».
О стоматологии тут рассказывают особо: именно тогда зубоврачевание было впервые показано как самостоятельная область медицины. Выставку посетили 750 тысяч человек.
М. Кузыбаева — научный сотрудник НИИ истории медицины РАМН.
А еще три автора доказательно пишут в октябрьской книжке «ВИ», что отечественной историософией личность и деятельность Столыпина вообще не изучена.
Алла Латынина. Дар веры и дар философского вопрошания. — «Знамя», 2012, № 10.
Статья о книге Ренаты Гальцевой и Ирины Роднянской «К портретам русских мыслителей» (2012).
«Тех, кто, интересуясь русской религиозной философией, мнит Булгакова фигурой маловыразительной, чтение работ Роднянской способно переубедить. Меня, во всяком случае, она заставила переменить мнение об этом философе и богослове. Мне он представлялся этаким образцовым профессором в хорошо застегнутом сюртуке, образованным, многословным интерпретатором. <…> Ирина Роднянская энергично доказывает, что за внешней „обыкновенностью” Булгакова, его „негорделивой психеей” — стоит гениальность, что его ум — не гордый, “не заботящийся о первенстве и оперении”, на самом деле мощный, а мысль его глубока и оригинальна. Конкретный анализ отдельных сторон наследия Булгакова подтверждает этот заранее декларируемый посыл исследователя. Одно жалко: что, так долго занимаясь Булгаковым и так тонко чувствуя его, Роднянская не написала книгу о философе. Хотя девять работ, затрагивающих и биографию Булгакова, и его общественную деятельность, и публицистику, и участие в „Вехах”, и отношения с марксизмом, и экономическую доктрину, и его сложную софиологию, и поздний богословский период — составляют, по сути дела, книгу внутри книги».
Мой важный поэт. — «Арион», 2012, № 3.
Лариса Миллер пишет здесь — рубрика «Групповой портрет» — о Сергее Гандлевском, а питерец Сергей Стратановский о Тамаре Буковской:
«Есть поэты счастья и поэты несчастья. Тамара — поэт несчастья, какой-то экзистенциальной неудачи, которая лишь отчасти компенсируется умением сказать о ней в стихах. Голос ее (на этот раз я говорю о голосе в метафорическом смысле) на протяжении последнего двадцатилетия оставался приглушенным. Но в последнее время он изменился: стал резким и страстным. <…> Уже нет в живых многих замечательных людей питерской „второй культуры”. Ушли поэты Виктор Кривулин, Елена Шварц, Александр Миронов, Олег Охапкин, прозаики Аркадий Бартов и Игорь Адамацкий. Тамара Буковская сейчас — хранительница того света, который, говоря словами Георгия Адамовича, „реял над нами” в годы нашей молодости. Но не только. Она не остановилась в своем поэтическом развитии, ее голос звучит с прежней силой, но в каком-то новом регистре».
Дилан Томас. Высказывания о поэзии. Эссе, интервью. — «Арион», 2012, № 3.
Публикации предшествует статья Ольги Волгиной (ее же и перевод).
«...И вот еще что надо сказать. Для поэта поэзия — это самая стоящая работа на свете. Хорошие стихи — это доля реальности. Мир никогда не останется прежним, если удалось одарить его хорошим стихотворением. Хорошие стихи помогают изменять очертания и предназначение Вселенной, помогают каждому глубже познать себя и мир вокруг...
А горделивая поза автора, чьи стихи плохо покупают, — это, пожалуй, проявление вывернутого наизнанку снобизма или свидетельство ограниченности ума. Конечно, едва ли не каждый поэт хочет, чтобы как можно больше людей прочитали его стихи. Художники не прячут свои произведения на чердаке. А отвергать публику, состоящую из потенциальных читателей, — значит пренебрегать глубочайшим смыслом своего собственного искусства. Продолжайте думать, что вам не нужны читатели, и вы убедитесь, что так оно и будет: читатель перестанет испытывать нужду в вашей книге, вы же писали только для себя; и у публики не возникнет никакого желания являться незваными на закрытую вечеринку. Более того, не замечать творчество своих современников — значит игнорировать огромную неотъемлемую часть мира, в котором вы живете, и тем самым отнять жизнь у вашей собственной работы: сузить ее рамки и возможности, еще сочинять, но уже быть полумертвым...
И вдобавок поэту на то, чтобы быть поэтом, отмерен кратчайший срок его жизни; все остальное время он обычный человек, и в число его обязательств входит познать и почувствовать все, что происходит в его душе и в мире, и тогда его поэзия станет попыткой явить вершины мудрости, обретенной человеком на этой ни на что не похожей, а с 1946 года уж точно шальной Земле».
Составитель Павел Крючков