В чистом поле

Лобанов Валерий Витальевич родился в 1944 году в городе Иванове. Закончил Ивановский медицинский институт. Член Союза российских писателей. Автор четырех поэтических книг. Составитель сборника стихотворений, посвященного Александру Ерёменко «А я вам — про Ерёму» («Воймега», М., 2010).  Работает реаниматологом в Центральной больнице города Одинцова.


Валерий Лобанов
*
В  ЧИСТОМ  ПОЛЕ

*   *
*

скудное приданое
взгляд из-под бровей
что-то первозданное
в родине моей

живопись абстрактная
смелость марш-броска
злая многоактная
русская тоска

и веселье смрадное
пьянка на века
что-то безотрадное
в песнях ямщика

что-то бесполезное
музыка и снег
русская поэзия
двадцать первый век


*   *
*

Жизни лёгкое бремя
износилось до дыр.
Прерывается время,
распадается мир.

Мир не белый, не чёрный.
Кот не слишком учён.
Я простой заключённый,
в клетку лет заключён,

где событья, где даты,
где потери друзей
(так уходят солдаты).
Где солдатский музей?

Жизнь могла быть иною,
только выбора нет.
И горит надо мною
исторический свет.

И, подобьем возмездья
(в чём, какая вина?),
исчезают созвездья,
имена, времена.

Оклик прошлого гулкий
да огонь навесной
в кабаке, в переулке,
на дороге лесной.


Песня о Родине

Это ты
поспевающим колосом
правишь ходом июльского дня.
Материнским
единственным голосом
это ты окликаешь меня.

Это ты
меня в детстве учила
говорить на родном языке.
Книжку Пушкина
ты мне вручила
в третьем классе, в моём далеке.

Это ты
опекаешь и пестуешь
от рожденья до смертного дня,
доброй сказкой
и ласковой песнею
это ты утешаешь меня.

Это ты
огоньки зажигаешь
в том посёлке, где корни мои.
Это ты
на меня возлагаешь
вековые надежды свои.

1998 — 2011

Август

Последняя песенка спета.
О чём? Не понять никому.
И тянется длинное лето,
и нету претензий к нему.

Спят зайцы на тёплой опушке,
с утра замечательный клёв.
Расстреляны Лермонтов, Пушкин,
расстрелян вчера Гумилёв.



(эскиз)

…так смыкаются ресницы,
так смекается семья,
так верстаются страницы
краткой книги бытия,

так лежат недвижно двое
в светлой комнате большой,
где пространство стиховое
наполняется душой,

так вода перед затвором
всё ворчит сама собой
непонятным разговором,
почвой, временем, судьбой.



*   *
*

I

поминать и оплакивать
двадцатый

оплакивать и поминать
весь двадцать первый


ноябрь, 2010



II

тишины и покоя
и больше ничего
больше ничего


1 января 2011


Жизнь спустя

И причины вроде нет,
и лицо умыл…
Стал на малой родине
белый свет не мил.

Родственники вымерли,
в памяти метёт.
Яблони повымерзли,
груша не цветёт.

Яблоньки да грушица…
Жизнь — на тормозах,
вот она и рушится
прямо на глазах.

ноябрь 2011



*   *
*

Всё зависит от уровня моря,
всё зависит от уровня лжи,
всё зависит от уровня горя…
Доплыви. Расскажи. Поддержи.



*   *
*

Я не вижу, кто там приближается
с пушкой, с ядом, с кинжалом кривым…
Я живу, и пока продолжается
праздник жизни —
я буду живым.

Я не ведаю, как именуются
эти дали, туманы, жнивьё…
Пусть деревья под ветром волнуются,
пусть волнуется сердце моё!

Пусть душа наливается колосом!
Пусть на небе горят огоньки!
Я хочу говорить чистым голосом,
в чистом поле,
у чистой реки.