«Вертикаль», «Вышгород», «Знамя», «Иностранная литература», «Интерпоэзия», «История», «Литература», «Наше наследие», «Новая Польша», «Нескучный сад», «Посев», «Православие и современность»
Исайя Берлин. Шостакович в Оксфорде. Письмо к Роланду Бэрдон-Мюллеру. Перевод с английского Е. и С. Шабуцких. — «Иностранная литература», 2011, № 6 <http://magazines.russ.ru/inostran>.
Летом 1958 года Шостакович получил в Англии звание почетного доктора музыки.
Из финала письма: «Визит Ш. заставил меня задуматься над тем, каково это — жить в искусственно созданной атмосфере XIX века (слушая игру Шостаковича и глядя на него, И. Берлин подумал, что „такие лица были у композиторов XIX века, когда они исполняли свои произведения”. — П. К.). Именно так и поступает Ш. И еще о том, каким удивительным образом влияют цензура и тюремный режим на гениальный ум. Они его ограничивают, но они же делают его глубже.
Тут я должен прерваться, поскольку мне нужно идти на обед. <…> Скажу напоследок, что навсегда запомню выражение лица Ш. Ужасно видеть, как гений становится жертвой режима, как он раздавлен, как спокойно принимает свою судьбу, считая ее совершенно обычной, как напуган и боится до такой степени, что готов жить чужой, несвойственной ему жизнью, как протест, чувство собственного достоинства и всякое сопротивление извлекаются из его души, точно пчелиное жало. Как он уверен в том, что несчастье — это счастье, а пытка — повседневная жизнь. Всегда Ваш».
Марина Бирюкова. Смысл уясняется в каждой судьбе. О поэзии Александра Солодовникова. — «Православие и современность» (Саратовские епархиальные ведомости), Саратов, декабрь 2010 — март 2011, № 18 (34) <http://www.eparhia-saratov.ru>.
«Но вот о чем здесь необходимо сказать — коль скоро мы, желая плыть к Солодовникову, оттолкнулись от массовой религиозной графомании. Авторам церковных нестихов свойственны аналогичные порывы, и в определенной искренности им не откажешь. Однако неинтересно их тексты читать, и не вполне верится им, вот именно определенность, ограниченность искренности чувствуется — в чем дело?
Дело в том, что наряду с искренностью здесь присутствует лукавый. Бес тщеславия, заставляющий сочинять и публиковать стихи — человека, которому на самом деле не надо этого делать. В этом тщеславии графоманы себе никогда не признаются, а оно меж тем убивает ту толику живого, толику духа, которая может жить даже в малоталантливом опусе. Тщеславие неизбежно порождает фальшь! А у Солодовникова фальши нет, потому что нет тщеславия. Потому ли оно в нем не развилось, что не имел он никогда никаких надежд на публикацию своих стихотворений, или по причинам иного порядка, но только вот — отсутствует. Не мешает автору приблизиться к той самой евангельской нищете духа (см.: Мф. 5: 3). Потому-то и верим мы Солодовникову — в том, в чем другому бы не поверили; и потому же легко прощаем литературную наивность».
Томас Венцлова. Тезисы кодекса чести. Беседу вела Татьяна Ясинская. — «Вышгород», Таллинн, 2011, № 1—2.
«Есть известная мысль, которую у нас без конца мусолят: нас хотели русифицировать. На самом деле реальной русификации не было. Был литовский язык, литовская пресса, литовский университет, литовское телевидение. Язык и некое ощущение национальной идентичности в советские годы никто особенно не истреблял. Разве что при Сталине, да и то не так безудержно, как об этом говорят. Но было желание превратить людей всех национальностей, живущих в СССР, в единый советский народ. И вот это вполне удалось. <…> Этого большевики хотели, к этому стремились и этой цели достигли. А к какой цели не стремились, той и не достигли. Ни один литовец не превратился в русского, за исключением разве что тех, кто долго жил в Сибири, Москве или Калининградской области. В самой Литве я таких случаев просто не знаю. <…> Многие весьма национально (антирусски, антипольски, антизападно…) настроенные литовцы — чисто советские люди. Думаю, это очень полезно — быть человеком нескольких культур, даже если одна из них — культура бывшего оккупанта. Потому что русская культура и русская оккупация не имеют между собой почти ничего общего. Это разные вещи. Одно дело — Мандельштам или Лермонтов и совсем другое — Суслов с Брежневым».
Воззвание к народу православной церкви Эллады. — «Русский дом», 2011, № 6 <http://www.russdom.ru>.
Это обращение Архиерейского синода Элладской православной церкви к греческому народу (16 декабря 2010 г.) было прочитано во всех храмах Греции; в нем резко критиковались политики, отдавшие страну во власть кредиторов. Но не только. Грецию оно буквально взорвало. В «международном информационном пространстве» его, разумеется, не заметили. По-моему, его было бы полезно прочесть и во всех наших храмах. Увы, не прочтут.
Аким Волынский. Антон Павлович Чехов (воспоминания критика о писателе). — «Наше наследие», 2011, № 98 <http://www.nasledie-rus.ru>.
«Что-то чудесное предносится моим глазам. Человек говорил медлительным баском, коротко, точно и необычайно трезвенно. Кажется — пустяк, но об этом пустяке я вспоминаю с умилением. Голоса наших ораторов и трибунов тех дней были совсем иные».
Татьяна Горяева. Футурологи прошлого. С директором РГАЛИ беседует А. В. Маньковский. — «Наше наследие», 2011, № 98.
«А мы сейчас получаем на приобретение архивов в год всего лишь 500 тысяч рублей. С такими деньгами не может быть и речи о серьезном собирательстве. Государство даже не гарантирует приобретение средств хранения, а именно: коробки, папки — всё это мы, между прочим, приобретали сами, в том числе и на гранты, которые теперь Архив получать не имеет права по распоряжению Министерства финансов. Бывает так: в отделе описания уже готовы очередные материалы для того, чтобы формировать единицы хранения, а папок нет! А папки нужны особые, из бескислотной бумаги, потому что с течением времени идет распад бумажного носителя, выцветают чернила… А они не дешевы. Кроме этого, нужно решать вопрос хранения графики. Мы смогли на средства из гранта выделить место в хранилище и разместить высококачественные шкафы, но только для незначительного количества вещей. А по большому счету нужно оборудовать специализированное хранилище для наших шедевров.
Такое положение вещей — результат долговременного пренебрежения архивами и низкой культуры властей предержащих. Очевидно, это свидетельствует и о каком-то определенном уровне сознания общества. С другой стороны, в серьезных политических и международных ситуациях архивы часто выходят на первый план, и только подлинные архивные документы могут порой разрешить сложнейшие противоречия и конфликты.
Когда я делюсь этими проблемами с зарубежными коллегами, они спрашивают: а как же вы существуете, нет ли у вас какого-то Фонда поддержки или спонсоров? Нет, у нас нет ни Фонда, ни спонсоров, хотя у нас есть Попечительский совет, очень представительный, и его деятельность очень ценна, но в его состав не вошло ни одного финансиста, и все попытки установить контакт с представителями российского бизнеса пока не привели ни к каким положительным результатам… Увы, в массе своей современный российский бизнес далек от культуры».
Анатолий Добрович. Старые теради. О поэзии Елены Игнатовой. — «Интерпоэзия», Нью-Йорк — Москва, 2010, № 3 <http://www.interpoezia.net>.
«В стихах Игнатовой перекликается эхо всей поэтической традиции России, и в то же время они „никого не напоминают” — всё поистине от себя. В строке мне недоступна важная свобода эпитет „важная”, на мой взгляд, достоин Пушкина. Такое не сымитируешь: не дано так не дано. Душа изнасилованного коммуналкой эстета, отлетающая от тела со сладкой мухой за щекою, — это сопоставимо с макабрическими фантазиями Гоголя или Булгакова. Из того же ряда мертвые куклы, которые бредут по дорожкам денег в колодце бадьей черпнуть. Залепленные ангиной щели горла и кипятящийся шприц становятся метафорой бытия. Взмывание духа происходит именно отсюда: из этой вот избушки похабной курвы, поскольку такова мучительная данность, требующая преодоления. Данность, разделяемая поэтом с дышащими рядом людьми. Язык стихов естественен, в нем нет сантиментов, нет гарцевания на коньке самодостаточной формы. Елена Игнатова превосходно знает, как создаются „великие”, „бессмертные” стихи, но правда существования занимает для нее первое место — вот почему ее сердце в пору мнимой „оттепели” не находило покоя. При этом ей абсолютно чужда гражданственная декламация, соблазнявшая столь многих прекрасных поэтов. Она скорее по-бабьи заохает, чем станет звать сограждан к чему-либо: к топору, к общему костру, к заоблачному идеалу…
Елена Алексеевна плохо читает свои стихи. Она при этом, как обычно, в себе, а не на публике. Ведро опущено глубоко в колодец, и вы еле слышите, как оно там наполняется водой. Почти инстинктивное отрицание аффектации в любом виде. Лучше проза, чем поза».
В этом же выпуске публикуется замечательная старинная самиздатская статья Игнатовой «Кто мы?», обращенная к ленинградскому андеграунду, вызвавшая в свое время множество споров. Актуальная и сегодня.
Евгений Коновалов. Воздух Ярославля. Стихи. — «Знамя», 2011, № 7 <http://magazines.russ.ru/znamia>.
Вдохновение дышит построчно,
льнёт ребёнком к щеке, полюбя
дурака. А потом, между прочим,
навсегда оставляет тебя.
Что же делать с нелепой напастью,
как выдерживать чудо — когда
незаслуженным росчерком счастья
исчезает оно навсегда?
Жизнь идёт, убивает и манит
образцовым потоком своих
реактивов — и траченный магний
не зажжётся от спичек сырых.
Мелочь, мелочь — и мелочи этой
доверяться играя. Не то —
сумасбродная вера поэтов
обернётся святой глухотой.
Остальное — не здесь и не наше,
всё гипноз или самообман,
всё — коленца малиновки в чаще,
всё — над Волгой вечерний туман...
Автору — тридцать лет; магистр прикладной математики и информатики. Преподаватель Ярославского государственного университета. Занимается научной работой по теме, связанной с моделированием нейронных сетей. Кандидат физико-математических наук. Две книги стихов.
Ксения Кривошеина, Никита Кривошеин. Выковать или выпестовать? — «Посев», 2011, № 6 <http://www.posev.ru>.
«А ведь с середины войны режим вцепился в им же убиваемое, как за живого: отмена „Интернационала”, возврат погон, „Суворов и Донской — как братья и сёстры”, открытие церквей. Сталин понимал, что пора вспомнить о России, а то почти никто бы не стал гибнуть за раскулачивание, колхозы, Беломорканал, ежовщину, ГУЛАГ… В 60-е брежневские — вторая волна осознания: вера в коммунизм испарилась, а потому нужны эрзацы. И пошла целая волна „новшеств” на потребу — Дворцы бракосочетаний с кольцами и „благословением” на создание крепкой советской семьи, попытки внедрить обряды „звездения” младенцев, пышные „гражданские панихиды”, всё большая сакрализация и ритуализация важного в жизни… Как и Вечный огонь (вместо лампады), всё это было не органически народившимся, а просто неуклюжей и примитивной имитацией православных праздников и таинств. Постановка запоздала: в те годы всё больше людей вновь находили дорогу в храм, да и народу уже было не до новых обрядов, всё свое время он проводил в очередях. Поклонение Вечному огню у Триумфальной арки в Париже павшим воинам — это символ, пришедший в СССР из Франции. В дореволюционной России этого не было, как не было и газовой горелки, поддерживающей огонь. Наверное, словосочетание „священный вечный огонь” здесь нужно понимать не так, как принято у христиан, а как у секулярной Европы, которая этому огню поклоняется уже давно. Мы по сердцу чтим павших на войне за Россию. Вечная им память! Но неужели из 80 лет бывшего СССР нам осталось поклоняться только Сталинградской битве, падению Берлина, полёту Гагарина и 8 Марта! Не мало ли для четырёх поколений искалеченных людей?»
Марина Кудимова. Созависимость. — «Континент», 2010, № 4 (146) <http://magazines.russ.ru/continent>.
Публикуется в блоке материалов, посвященных Владимиру Высоцкому, где, помимо статьи М. Кудимовой, помещены исследования Владимира Можегова и Дмитрия Быкова. По-моему, феноменальное исследование. Ниже — что-то вроде «ключа» к, думаю, очень неуютному для ярых поклонников В. В. разговору, занимающему более тридцати страниц в журнале (я текст Кудимовой имею в виду).
«Природа актерского дара изучена так же плохо, как и любого другого. Но если бы ее, не дай Бог, изучили, мир лишился бы одной из главных иллюзий, помогающих сладить с черной правдой небытия и несовершенства. Актерский обман далеко не всегда „возвышающий”, но почти всегда отвлекающий. Актерское „я” размыто и подвижно. Никогда нельзя точно сказать, что здесь идет от личности, что от таланта, а что от диктата режиссера. До сих пор доподлинно неизвестно, кто сочинил трагедию о принце датском, — второстепенный актер Вильям Шекспир или который-нибудь из полутора десятков претендентов на его титул. В этом смысле никакого Шекспира, конечно, не существовало, как не существует твердого ответа на вопрос, почему нынешние юзеры безоговорочно поверили Растеряеву, а советские полуинтеллигенты уверовали во Владимира Высоцкого (поскольку речь тут именно о нем). Актер — не профессия, а некое особое состояние измененного сознания. Сродни наркотическому».
Александра Кутырева. Мог ли поэт не любить Россию? К спору о патриотизме М. Ю. Лермонтова. — «Вертикаль», Нижний Новгород, 2011, выпуск 33.
Коротко говоря, статья о том, что стихотворение «Прощай, немытая Россия», скорее всего, виртуозная пародия Д. Д. Минаева на Пушкина и Лермонтова одновременно. Ужасно любопытно.
Вера Мильчина: «Когда читатели разделяют мое восхищение переведенным автором — я счастлива». Беседовал Сергей Дмитренко. — Научно-методическая газета для учителей словесности «Литература» (Издательский дом «Первое сентября»), 2011, № 11<http://lit.1september.ru>.
«— Бесспорно, у Вас есть свой взгляд на нынешнюю французскую словесность, не только художественную. Что там происходит важного именно для Вас, соединительницы культур?
— Думаю, что там происходит примерно то же, что и в современной русской словесности: кажется, что литература в кризисе и в полном пролете, а так это или нет, выяснится лет через тридцать-сорок. Вот недавно Ирина Прохорова предложила жюри премии «НОС» выбрать лучшие произведения русской литературы 1973 года. Оказалось, что в этом далеком году появилось столько замечательных произведений, что глаза разбегаются, не знаешь, кого выбирать. Что-то я сомневаюсь, что в 1973 году мы это сознавали».
Игумен Нектарий (Морозов). Между другом и врагом. С главным редактором журнала беседовала Марина Бирюкова. — «Православие и современность» (Саратовские епархиальные ведомости), Саратов, декабрь 2010 — март 2011, № 18 (34).
«— Жития святых хранят немало рассказов о явлении Ангелов. Чаще всего их видят в образе прекрасных мужей или юношей в светоносных одеждах. Значит, у них есть-таки зримый облик?
— Важно понимать, что святые видели Ангелов не телесными очами, но очами духовными — умным, необразным зрением. Нам трудно это себе представить: мы, земные люди, мыслим образами, за каждой нашей мыслью возникает вещественный образ. Но святые, когда на них нисходил Дух Святой, благословение Божие, видели явления иного мира, видели райское блаженство. Не в образах, а как оно есть. Нам очень трудно понять, что в той, другой жизни уже не будет привычных нам образов, что это будет жизнь совсем другая. Когда человеком овладевает духовная радость, он не может сказать, чему он, собственно, радуется, для этого нет слов. Апостол Павел был очень красноречивый человек, он мог выразить словами все, что ему было нужно выразить, но он не мог рассказать о том, что видел, когда был восхищен до третьего неба, потому что это нельзя на человеческом языке выразить, это совершенно разные области. Он слышал там неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать (2 Кор. 12: 4). Такие видения бывали у святых. Но бывают и иные видения — когда нам, как маленьким детям, показывают что-то в доступных для нас образах».
Татьяна Никонорова. «…Не дай бог дожить до таких лет, до такого упадка…» К истории создания и запрета кинофильма Элема Климова «Агония». По документам архивов. — «Посев», 2011, № 7.
«В исполнении актёра А. Ромашина последний царь показан неоднозначным, но, в общем, довольно симпатичным человеком с целой гаммой психологических комплексов и внутренних переживаний, тонким, лишенным схематичности карикатуры. Впоследствии Климов в одном из своих интервью признавался, что „действительно сочувствовал” Николаю II, так как „он попал в переделку, которая оказалась выше его сил”. Сочувствие последнему царю, быть может, тогда еще недостаточно отрефлексированное режиссером, не могло не сыграть роковую роль в судьбе „Агонии”. Ведь это было время, когда даже от мультфильмов требовалась „четкость социальных позиций”. В современной историографии советского кинематографа преобладает точка зрения, согласно которой принято считать, что „Агония” была запрещена из-за „метафоры разложения верхов в брежневскую эпоху”. В материалах фонда Климова имеется подтверждение этой версии».
Тут публикуется и фотопроба И. Смоктуновского на роль государя. Сильно.
Гжегож Пшебинда. Василий Гроссман — Сократ из Бердичева. — «Новая Польша», Варшава, 2011, № 5 (130) <http://www.novpol.ru>.
«Пожалуй, лишь мы, люди рубежа XX — XXI веков, уже успевшие прочитать более поздние сочинения Солженицына, Мандельштама, Шаламова, Владимова, в состоянии понять гигантский творческий замысел Гроссмана, осуществленный в защиту человека и свободы. Мировоззренчески его творчество, прежде всего „Жизнь и судьбу”, можно сравнивать с „Истоками тоталитаризма” Ханны Арендт или с „Открытым обществом” Карла Поппера. Художественно оно сочетает в себе эпический метод Льва Толстого, экзистенциальный способ создания художественного мира у Достоевского и героическую („сизифову”) писательскую краткость Чехова.
Гроссман переводился на польский еще с 1944 года…»
Алексей Савельев. Застарелая болезнь. — Научно-методическая газета для учителей истории и обществоведения «История» (Издательский дом «Первое сентября»), 2011, № (12) <http://his.1september.ru>.
«Как только не характеризовали графа Бенкендорфа: „жестокий, невежественный, бездарный генерал”, „цензурная сверхнянька Пушкина” и даже так — „предберия”. И в умы многих поколений впился, как заноза, образ тупого солдафона, неотступного гонителя великих поэтов, покровителя стукачей, верноподданного лизоблюда… Но ведь ясно, что когда идут в ход такие сравнения и эпитеты, дело нечисто. Так что нужно успокоиться и обратиться к документам, воспоминаниям, объективным свидетельствам… В общем, начать постижение живой реальности, а не ее макета». Это — из редакционной колонки. В номере публикуется большое исследование Аркадия Мурашева «Дивный Фалль под Ревелем…» (фамильное гнездо графа А. Ф. Бенкендорфа) и яркое содержание заключительных учебных тем второй части курса «Билейские истории в шедеврах мирового искусства» пера Ирины Канторович. Полная версия курса есть в Сети.
Оксана Смирнова. Литературные эпохи: Просвещение. — Научно-методическая газета для учителей словесности «Литература» (Издательский дом «Первое сентября»), 2011, № 10.
Учитель литературы столичной «Традиционной гимназии» представляет здесь свой — простой и четкий — конспект урока по теме. Трудно представить, что лет двадцать тому назад подобное рассуждение могло бы стоить преподавателю карьеры, и это притом что в тексте на первый взгляд — только факты.
Игорь Сухих. «Литературная матрица»: азбука ошибок. — Научно-методическая газета для учителей словесности «Литература» (Издательский дом «Первое сентября»), 2011, № 12.
Понимая, что более пристрастная и пристальная проверка «увеличит этот список в два-три раза», автор дал только по одной ошибке и нелепости из нашумевшего сборника — на каждую букву алфавита. И смех и грех. Поэт Чаадаев, например.
Алексей Ульянов. Материнский капитал развивается. — «Нескучный сад», 2011, № 6 <http://www. nsad.ru>.
Тема номера: «Демография: кому на Руси жить?». Говорит советник президента «Деловой России», кандидат экономических наук: «Сегодня у нас сама система ведомственных инструкций, касающихся семьи, построена крайне антисемейно. Было бы разумно поручить Госдуме, Общественной палате провести комплексную ревизию всего семейного законодательства, нормативных актов, инструкций, начиная от инструкций в ЖКХ и заканчивая вызвавшими возмущение родителей распоряжениями об отмене приоритетного набора в московские школы детей из одной семьи. Теперь родители, имеющие двух детей, не могут быть уверены, что их дети смогут ходить в одну школу, и будут бегать по Москве развозить их. Стимулирует это желание родить второго? Такое распоряжение абсурдно. И надо начинать с таких мелочей и заканчивать предоставлением различных льгот и субсидий. Я недавно с удивлением узнал, что на меня, как многодетного отца, московский бюджет ежемесячно тратит 60 тысяч рублей! То есть 20 тысяч рублей в месяц мне якобы выделяется на каждого ребенка. В реальности до меня доходит в лучшем случае тысячи две: бесплатный проезд на метро и скидки по социальной карте москвича. Где остальные деньги? Понятно, что существует коррупционная схема распределения этих средств. И у меня есть вопрос к новым московским властям: уважаемые коллеги, давайте для того, чтобы поддерживать многодетные семьи, не будем выделять дополнительные деньги, а сделаем распределение уже выделенных более адресным».
Отмечу в номере и замечательные размышления о первой исповеди епископа Смоленского и Вяземского Пантелеимона — недавнего протоиерея о. Аркадия Шатова, а также поразительный рассказ Антонины Плахиной о немецком объединении «Контакты», помогающем бывшим советским военнопленным, оставшимся в живых («И официальная Германия, и официальная Россия отвернулись от этих людей»).
Борис Успенский: «Атмосферу создают конкретные люди». Беседовал Владимир Возяков. — Научно-методическая газета для учителей словесности «Литература» (Издательский дом «Первое сентября»), 2011, № 9.
«— Считаете ли Вы, что надо понимать, как сделано литературное произведение?
— Я думаю, что это один из подходов. Он полезен, но не обязателен. Школе он нужен безусловно, потому что он развивает мозги, а развитие мозгов — полезное занятие. Вообще же школе литература совершенно необходима, но как чтение. Интеллигентные люди всегда имели не только общий язык, но и общий background, общий корпус текстов, на которые они могли ссылаться. И хотелось бы, чтобы это оставалось. Поэтому само чтение мне кажется необходимым. Но прежде всего должен быть интересный учитель. На мне плохое преподавание литературы безусловно сказалось — я твердо выбрал лингвистику».
Составитель Павел Крючков