Телевидение меняет профессию
Еще недавно нам было очень просто сформулировать, что делает телевидение. Во-первых, оно показывает новости. Во-вторых, оно транслирует художественные произведения, обладающие визуальной формой. В-третьих, оно транслирует документальные фильмы. В-четвертых, оно знакомит с разными явлениями жизни, обсуждает их, иногда более или менее внятно оценивает. От советской «Девятой студии» и до какого-нибудь ультрасовременного «Позднего разговора» дистанция совсем не так велика. В-пятых, ТВ просто развлекает, как это делал незабвенный «Кабачок 13 стульев» или нынешние «Ледниковый период» с «Минутой славы». Казалось бы, этого телевидению вполне достаточно, чтобы скоротать наше время.
Но за последние годы ТВ сделало рывок даже не вперед, а сразу во все стороны. Какой-то забег в ширину. Телевидение стало стремиться предельно расширять свои функции и полномочия. Мы оказались современниками полифункционального ТВ. Наращивание функций происходило в несколько этапов, отображая эволюцию нашего социума.
Первым шагом явилось интенсивное формирование нового общественного мнения. Любое ТВ всегда в известной мере занимается формированием общественного мнения с тех пор, как существует. Но занимается, так сказать, в рабочем порядке, к тому же, как массовая культура, оно скорее отражает и тиражирует то общественное мнение, которое из без всякого телевидения витает в общественной атмосфере.
Однако в нашей стране, начиная с XXVII съезда КПСС, ситуация оказалась специфической. С 1986 года телевидение сделалось той ареной политической и идеологической борьбы, которая меняет умонастроения российских масс. Вернее, тогда ТВ активировало гражданские чувства и позиции, заставило обитателей СССР подумать то, что они и раньше думали, но боялись себе в этих думах признаваться. Или думать нечто совершенно противоположное тому, что думалось раньше. Или подтверждать смутные ощущения и получать доказательства личным догадкам. Смотреть трансляции всевозможных сессий Верховного совета, смотреть «Взгляд», вообще жить напротив горящего телеэкрана стало своего рода второй работой, вполне легитимной и поначалу даже официально поощряемой. (Когда стали показывать XXVII съезд, я училась в десятом классе. Ради того, чтобы старшеклассники были в курсе новых политических веяний, в нашей школе отменили безнадежно тяжелый практикум по физике и велели включить в классе телевизор. Мне сразу стало ясно, что такое свобода...)
ТВ показало, про что можно говорить и как можно думать. Оно дало отмашку – и народ пошел обсуждать свою страну не на кухнях и не вполголоса, а повсюду и громко. Результатом этих обсуждений было психологическое принятие нацией необходимости изменить общественно-экономический уклад, политический строй, границы государства. Я не говорю о том, что все это произошло благодаря телевидению, – но с его легкой руки это происходило достаточно быстро и не слишком революционно. Не все меняли страну – многие сидели дома и смотрели, как ее меняют чужие руки. Вроде как страна где-то там меняется, а мы тут себе сидим и смотрим, но остаемся на дистанции. Посмотрим, посмотрим, попривыкнем, - и, глядишь, не так сильно впадаем в шок, выходя на улицу, заходя в магазины и подходя к месту работы. ТВ адаптировало к переменам, одновременно вводя аудиторию в курс государственных дел и давая спасительную степень отстраненности.
ТВ родило моду на политизированность, а внутри политизации – моду на критическое отношение к советскому прошлому и пережиткам советскости в настоящем. ТВ не забывало и по сей день не забывает напоминать всеми средствами, что отступать некуда, светлого прошлого, пригодного к воскрешению в неизменном виде, у нас нет.
С тех пор сменилась эпоха, времена относительно мирных общественно-экономических переворотов миновали.
И вот наше постперестроечное ТВ дало отбой политизированности – мода на нее начала проходить, а вернее, постепенно убираться с телеприлавков и отправляться в утиль. Сначала – громко. Самой масштабной акцией в этом направлении стал раскол НТВ в 2001 году. Можно сказать, что он был завершающим символом слома эпох. Символом начала этого слома были разделы МХАТа (1987) и Театра на Таганке (1992), после которых уже ни МХАТ, ни Таганка в прежнем виде восстановиться и возродиться не могли, – для них началась новая эра, напрямую традиций великих театральных организмов и эстетик не продолжающая, но лишь опирающаяся на них и наследующая кое-что на генетическом уровне. После театров в новую эру вступила вся страна и вся ее культура.
После реорганизации НТВ началась новая эра для СМИ и опять же для страны.
Стали уже тихо исчезать общественно-политические ток-шоу. Ушли авторские новости, которые в перестроечные времена вели не дикторы, но журналисты с активной и ярко выражаемой позицией. Вместо них вернулись новости не «от себя», а «от канала», «от начальства», от государственного телевидения.
Всяких митингующих, протестующих, чем-то недовольных стали показывать жанрово, как некий «задник» политического фасада, для контраста и оживляжа. Кто-то где-то кричит что-то в камеру, кто-то размахивает каким-нибудь дурацким транспарантом, кто-то странный или смешной о чем-то разглагольствует. Мол, глядите-ка, уважаемые телезрители, он не подозревает, что его снимают не как героя современности, а как живой анахронизм. Мы знаем, дорогие телезрители, что вы совсем не такие.
Скорее всего, у нас и впредь ТВ будет давать отмашку той или иной поведенческой и настроенческой моде, выстраивая картину государственно поощряемых и непоощряемых социальных позиций.
Идеология в прежнем виде невозможна. Телевидение, будучи у нас преимущественно государственным если не всегда по документам, то всегда по факту и духу, произвело трансформацию классической идеологии в общественно-психологическую моду. И сегодня стоит только присмотреться к людям и прислушаться к их высказываниям, как окажется, что они очень хорошо знают, как надо себя чувствовать, на что настраиваться, какую степень и форму общественной активности себе позволять. На смену идеологической самоцензуре приходит эмоциональное самоцензурирование.
В то же время телевидение постепенно расширяет спектр конкретных критических высказываний, так сказать, «по делу». Некогда в программу «Взгляд», говорят, приходили кипы писем от граждан – «Взгляд» работал всесоюзной жалобной книгой, и работал нередко очень результативно. Позже, если кого-то вдруг выселяли или плохо вселяли в новые дома, если где-то разворачивались некая вакханалия с ЖКХ, отоплением, озеленением, задымлением и прочие бытовые катаклизмы, звонили в прямой эфир программы «Времечко». И оно старалось разобраться, оно выезжало, вникало, снимало и транслировало чей-то позор, чьи-то беды, чью-то преступную халатность. Иногда эти наезды производили магические эффекты – телевидение все-таки! Должны же у нации быть какие-то авторитеты!
В нынешнюю эпоху можно прогнозировать, что через телевидение и Интернет будет налаживаться и отлаживаться более разветвленная и прямая связь высших лиц государства с рядовыми гражданами, которым есть о чем проинформировать и на что пожаловаться. Телевидение меняет профессию – оно строить и жить помогает, а не только показывает, как живется и как строится жизнь в стране.
Эти жизнестроительные амбиции рождены тем простым фактом, что жизнь в стране многократно усложнилась, – и произошло это параллельно освобождению от многих ограничений, обязанностей, поступенчатого учета и всеохватывающего контроля. Человеческими ресурсами контролировать и корректировать динамику бытия государства уже невозможно. Нужна мощная фокусировка внимания, сил, информации, публикаций в некоем едином центре. ТВ претендует на роль такого центра.
Но это не мешает ему соблазняться большой коммерцией либо такими вещами, которые выглядят весьма сомнительно с точки зрения любого рационального сознания.
Опять же в процессе перестройки появился и другой элемент «жизнестроительного» ТВ – маг и волшебник, врач и гипнотизер Анатолий Кашпировский (осень 1989). Ладно бы, он показывал свои возможности на штучных добровольцах. Но он вводил в транс целые залы, которые нам демонстрировали телекамеры. А главное, он воздействовал даже на тех желающих полечиться, которые оставались дома, перед экранами. Меня всегда удивляло, что на кого-то это действительно оказывает физиологическое воздействие. Но ведь так было. Конечно, как потом передавали из уст в уста, женщины, которым делали операции без наркоза, а только с гипнозом Кашпировского, пели под ножом не от просветления, а от боли и страха. Однако кого это волновало? Нация желала быть загипнотизированной и врачуемой дистанционно.
Массовый телегипноз позже упразднился. Но медицинские амбиции более традиционного и умеренного толка за телевидением закрепились. Развелось немало соответствующих программ – «Здоровье» с Еленой Малышевой на Первом, «Без рецепта» с Яковом Брандом на НТВ...
Современное ТВ не может ограничиться узкоформатным подходом к здоровью. В «Малахов + » нас регулярно спасают от страшных недугов всякими народными и экзотическими средствами. Реклама же работает как краткая и выразительная фармацевтическая помощь, которая осуществляет довольно строгую селекцию лекарств, якобы необходимых для улучшения здоровья. Эта реклама дает примеры борьбы не с самими заболеваниями, а с симптомами. В обществе прививается глубоко порочная практика игнорирования причин болезни и принципиальной неготовности их выяснять. Параллельно по ряду нецентральных каналов, где эфирное время стоит не таких уж бешеных денег, идет долгий промоушен всевозможных лекарств, биодобавок, средств то ли для похудания, то ли против естественного старения, то ли от облысения. Очень серьезные и респектабельные дамы и господа сидят на диванчиках или в креслицах, перед журнальными столиками, уставленными всякими баночками, коробочками, бутылочками и тюбиками. Через телевидение нам предлагают и приобретать рекламируемые средства, и получать консультации по их применению. ТВ как комменсант берет на себя функции аптеки и дистанционного лечащего врача. Но, в конце концов, если бы общество было полностью довольно деятельностью недистанционной медицины, возможно, телеврачевание не процветало бы в таком объеме.
Я совсем не хочу сказать, что все рекламируемые средства плохи или ТВ плохо консультирует граждан по проблемам здоровья.
Бывают и позитивные примеры забот ТВ о нашем физическом состоянии. На «Бибигоне» утренний эфир включает «Зарядку с чемпионом», где несколько детишек, собравшись в кружок во главе с каким-нибудь выдающимся представителем того или иного вида спорта, делают те упражнения, которые тот им предлагает. Многие из этих упражнений невозможно придумать самим, узнать на уроках физкультуры в школе или в какой-то одной спортивной секции, поскольку они рождены в ходе усиленных взрослых тренировок с узкой спецификацией. Если ребенок будет регулярно приобщаться к «Зарядке с чемпионом», у него накопится обширный арсенал знаний о том, как совершенствовать возможности своего тела.
Недавно появился телеканал «Живи», где плотной чередой идут уроки оздоровительной физкультуры разного сорта с весьма удачным подбором упражнений (говорю на основе своего опыта, опыта моих близких друзей и их детей), а также йоги и прочих форм двигательной активности, ориентированной на разные возрастные группы, способной разрешить некоторые проблемы индивида и улучшить его самочувствие. В рекламном ролике канал сравнивает себя с бесплатным фитнес-клубом на дому – и не далек в этом от истины. За исключением массивных тренажеров телеканал «Живи» может предоставить довольно большой спектр услуг, аналогичных высоко коммерческим фитнес-центрам. И это совсем не плохо.
Но могли ли мы еще десять лет назад представить, что такое возможно и востребовано?
Сегодня же телевидение все интенсивнее выступает не как транслятор, но как посредник, как универсальный менеджер, готовый работать сразу на всю страну и даже шире - на все огромные зоны вещания, охватывающие и страны СНГ, и страны дальнего зарубежья, где есть русскоязычные аудитории. Отныне телеэкран готов быть не конечным пунктом внимания индивида, но перевалочным, промежуточным пунктом. Принцип «от жизни – к экрану» меняется на принцип «из жизни – через экран - в жизнь». Кто-то смотрит музыкальные каналы потому, что любит музыку. А кто-то проверяет, не признался ли им кто-нибудь в любви, не извинился ли за проступки, не поздравил ли с чем-нибудь в мелькающих строчках. Музыкальный клип, которому ТВ дом родной, оказывается лишь фоном, лишь «задником» для чьей-то интимной переписки.
Эра дистанционности набирает свои обороты. Времени на «живое» взаимодействие (аналогичное живой музыке) остается все меньше. Плотность ежедневного графика многих людей возрастает. Поэтому все, что можно сделать с помощью телевидения или Интернета, нет смысла делать по старинке, вживую. Неудивительно, что телевидение берет на себя функции магазина, аптеки, фитнес-клуба, кулинарной книги. В этом оно продолжает и достраивает территорию дистанционной торговли, фантастически разветвленную в Интернете. Не могу сказать, что ТВ и Интернет на этом поле конкурируют. Скорее, они являются партнерами, хотя, конечно, с некоторым разделением не столько функций, сколько психологических подходов к аудитории.
Чтобы залезть в Интернет для покупки, к примеру, сковородки или книжки, надо проявить больше усилий и инициативы. Надо ждать, пока будут загружаться веб-страницы (способности к терпению и ожиданию у современного человека исчисляются даже не минутами, а секундами). Надо решать, на что кликать мышкой, надо как-то передвигаться по бескрайней вселенной информации. Интернет – для недоверчивых и въедливых, для любителей сопоставлять факты, сравнивать цены, искать альтернативы.
Телемагазины адресованы тем, кто с ума сходит от избытка информации, кто не любит бесконечности экстенсивных поисков и возможностей. Телемагазины обращены к более доверчивым и пассивным либо занятым и нетерпеливым. Включил, увидел, позвонил, заказал. На более долгие и подробные подготовительные действия у некоторых и правда нет времени и энергии. Другие не желают копаться в разных сайтах, а предпочитают верить телевидению, у которого пока все-таки остается магия документального эфира и единовременного вещания на гигантские территории. По логике адептов телемагазина, ну не могут же безнаказанно обманывать сразу всю страну. На самом деле, конечно, могут и периодически этим занимаются.
Но тут действует аура телевидения, адресующегося к народу и выносящего на всю страну и даже шире любой предмет показа – будь то использование тренажера или построение семейных отношений. Интернет более приватен и потому многих не устраивает. Некоторым людям интереснее всего делать свои повседневные акции визуальным достоянием миллионной аудитории.
Мода на телетрансляцию приватности и повседневности правит бал. Количество дел, в которых активно участвует телевидение, стремительно возрастает. Немалые временные периоды эфира отданы астрологам, гадалкам, ворожеям всех техник и философий. К ним обращаются телезрители с широчайшим спектром житейских проблем, от несчастий в личной жизни до поиска удачи в бизнесе.
Современная телекультура работает и на тех, кому времени девать некуда. Им она готова усложнять многие обыденные дела – но так, чтобы они превратились в событие, в приключение. С участием телевидения таким событием и приключением может стать все, что угодно.
Раньше, чтобы сделать ремонт у себя дома, звонили знакомым, искали мастеров или обращались в какую-то фирму по профилю. Теперь можно просто позвонить на телевидение. Ремонт городских квартир и строительство на дачных участках – «Квартирный вопрос», «Дачный ответ».
Если человеку надо срочно обновить гардероб, надо обратиться в «Модный приговор» (Первый) или «Снимите это немедленно!» (ТНТ) Там вас переоденут, притом иногда даже удачно и бесплатно. Если человек согласен расплачиваться терпеливым выслушиванием критики в адрес своего «прикида».
Решил человек жениться – и никак не может. Куда податься? В «Давай поженимся!» (Первый), куда же еще. Решил с женой рассориться или помириться – и снова никак. Пожалуйте в «Скажи, что не так?!» («Домашний»). Там вас и помирят, и заодно постригут, причешут, переоденут. Назвался проблемным – полезай в примерочную на глазах у всей России.
В случае подозрения спутника или спутницы жизни в неверности можно связаться с программой «Брачное чтиво» (ДТВ). Одно дело – просто ссориться, выслеживать друг друга, заставать с поличным и разводиться. Совсем другое дело – соглашаться снимать это все на камеру и выпускать в телеэфир. Тут дисгармония приватности становится сырьем для телесюжета, для экранного экшена. И его участники уже не просто несчастные люди в нелучший момент жизни, а персонажи мелодрамных сюжетов.
Современные люди, видимо, очень остро ощущают несамодостаточность своей жизни и в душе предпочли бы превратиться в героев вымышленных историй. Трудно жить исключительно не в искусстве. Для таких и работает не покладая рук телевидение XXI века.
Если и дальше будут развиваться все тенденции, названные выше, телевидение займет в жизни человека совсем не то место, которое оно занимало в прошлом веке. Явственно представляю себе «прителевизионенный» образ жизни середины XXI века, отображаемый в каком-нибудь беллетристическом романе будущего. Героиня там будет вставать в плохом настроении, потому что ночью она пообщается со своим астрологом в прямом телеэфире и выяснит, что вся неделя обещает неуспех в делах. Потом она поссорится с шефом, поскольку его личный астролог гарантировал, напротив, подъем в бизнесе. Они заключат пари на кругленькую сумму, а в свидетели призовут какую-нибудь телепрограмму. Телевизионщики будут присутствовать на деловых переговорах и снимать реалити шоу. Оно станет спасительным промоушеном фирмы, когда ей-таки не удастся выйти на выгодную сделку.
В свободное от работы время героиня пойдет с подругой в телешоу моды, чтобы бесплатно обновить гардероб и сделать прическу в свой день рожденья, – канал устраивает подобные акции бесплатно. Надо только признаться на всю страну, что твой внешний вид не устраивает ни тебя, ни твоих близких.
А мама героини, желая сделать подарок своей дочери, тайно обратится в реалити-шоу брачных контрактов, чтобы там подобрали мужа для ее слишком занятой дочери. Телевидение снабдит ничего не подозревающую героиню бесплатной путевкой в живописные джунгли – и та, сойдя с трапа самолета, обнаружит себя на необитаемом острове. Или почти на необитаемом. Скрытые камеры будут следить за поведением нескольких одиночек, в разное время высаженных на разных частях острова и лишенных привычных условий цивилизации. Будущий же муж сначала проиграет дело о наследстве в телесуде, но поправит финансовое состояние, выиграв звание самого живучего в реалити-шоу «Робинзон XXI» и в рамках того же шоу спасет от голодной смерти бизнес-гёрл. В качестве доказательства своей любви и финансовой состоятельности жених откажется перекладывать свадебные расходы на телевидение и проигнорирует выгодное предложение по продаже часа первой брачной ночи для прайм-тайма канала «Счастливы вместе».
Тут шеф героини окончательно разорится и вынужден будет заключить долгосрочный контракт с телевидением на перманентные съемки в своем коттедже. Время приватной жизни, заснятой на телекамеру, как и обязанность принимать участие в телепрограммах, подчиняясь их самым неимоверным правилам, станет новым видом расчетов в случае невозможности использовать традиционную валюту. Циркулировать в телепрограммах будет гораздо больше народу, чем смотреть телевизор. Родится новая поговорка: «Чукча не телезритель, чукча телеучастник». А жаловаться на телевидение будут как и сейчас – в Интернете.
Как назло, на вторник и четверг были назначены деловые переговоры с потенциальными партнерами. Отменять уже поздно. К тому же личный астролог ее шефа гарантировал, напротив, подъем в бизнесе. Астрологи подчиненных не авторитет, а напрасно.
Она открыла шкаф и недружелюбно уставилась на его содержимое. «Пора звонить на Восьмой канал, в шоу (1)Ваш выход, госпожа!(2) Там очень недурные стилисты, и подбор бутиков мне нравится. Только времени жалко – целый день придется потратить на съемки в студии, а потом еще день на натурные, в городе. Нет, время – деньги.