Золотарев Сергей Феликсович родился в 1973 году. Публиковался в журналах “Арион”, “Новая Юность”, “Русская Америка” (США), в газете “День литературы”. Член Союза писателей России. Живет в городе Жуковском. В “Новом мире” печатается впервые.

 

 

СЕРГЕЙ ЗОЛОТАРЕВ

*

ВНУТРЕННЕЕ МОРЕ

* *

*

 

Шел дождь. И все. Ни слова о дожде,
Поскольку я пойду о нем весь день
Рассказывать. Шел дождь. Из синевы
Выныривали, словно выбрать воздух,
Чудные обитатели листвы
И прятались в глубоководных звездах.
Луч света вырывал сухую ветвь –
Утопленницу в этой круговерти.
Шел дождь. И вечер, поменявший цвет
И пол, мечтал о самой скорой смерти.
Какие он придумал имена
Своим любимым нерожденным детям,
Мы не узнаем в эти времена.
Быть может позже. На другой планете.

Шел дождь. А также множество вещей,
Препятствующих скорому старенью.
Шел дождь на свете, просто, вообще,
Как всякое идет стихотворенье.

Стихи в дожде теснились, как во рту.
Дождь содержали белые колодцы
Столбцов. И набирали высоту
И мерили глубины, словно лоцман.

В итоге мне приходится признать,
Что самый дождь содержит эти строки.
И я не мог о нем не написать
В отпущенные искренностью сроки.

Не строки, а намокшая тесьма.
Перевязал я капли верстовые
И вез особым способом письма
Тебе, в объезд бушующей стихии.

 

 

* *

*

 

Всего лишь ночь. А падать хочется
В колодец с доблестью камней.
И ты – другая полуночница –
Услышишь всплеск прошедших дней.

И звезды в небе расположатся
По положению булыг.
И неожиданно умножатся,
На целый век в последний миг.

И я пойму – не все потеряно.
И ты к балкону подойдешь,
Как будто только что поверила,
Что в эту ночь кого-то ждешь.

 

 

* *

*

 

Мы пронизаны токами,
Как итоги - истоками.

Как большие стога
Волокнистыми соками,
Ибо память крепка –
И солома пропитана –
Кипятком языка
Да тугими копытами.

Так метель перемешана
С ароматом черешенным.

Так отрезанной кистью
Можно чувствовать листьев
Удивительный рост.

Так движение звезд
(Да когда еще бывшее!)
Удивительной вышивкой
Укрывает грядущее
Века прямоидущего.

 

 

* *

*

 

И в половине слов, тобой произнесенных,
Спасательных плотов нет. Нету и спасенных.

А Слово посреди несказанного горя
Качается в груди, как внутреннее море.

 

 

* *

*

 

Мир уже не спасти. Продадимся покою
Подороже – за шепот листвы под ногою,
За слепую луну, как воздушного змея
Удовольствие весть за любимой своею.
Мир уже не спасти. И спасаться не надо:
Мы не крысы - бежать из опавшего сада.
Самураю за честь своему господину
Жизнь отдать, расписав свой живот, как картину.
Мир уже не спасти. Посидим у беседки
Жесткой попой на самой придуманной ветке
Из всех леса придуманных сломанных веток,
Из лесов всех придуманных Этого света
Или света Того. Я покуда не знаю.
Этот мир не спасти. Но в него доиграю.
В кривоногих оленей, лизавших глаза,
И дышавших, как клеем, твоими руками.
Где за каждым стволом я стоял, и где за
Семенами другие пришли мураками.
Времена же лягушкой замерзли во льду,
Чтоб оттаять в чужом неизвестном пруду.

 

 

* *

*

 

Что тебе до меня,
До холодного дня,
Все равно существуешь в котором,
Несмотря на желанье сидеть у огня.
Ты везешь себя таксомотором
На другой край Москвы,
Несмотря на листвы
Необычное качество, в это
Время суток - как будто жужжат тетивы
И пускают их с выгнутых веток.
Ты обязана выполнить в заданный срок
Всю работу от корки до корки.
Что тебе до меня?
Кроме нескольких строк,
Что все время сидят на подкорке.

 

 

* *

*

 

Снег усилился, как будто
Под давленьем пресса вверх
Он выдавливал минуты,
Составлявшие четверг.

И в давильне, как в молельне,
Что-то сплачивало снег,
Точно голос – параллельный
Всем словам – просил за всех.

 

 

* *

*

 

Падал снег. Шел состав из нечетных вагонов,
Как из снега восстав в темноте перегонов.
Друг за другом, стуча ледяными зубами,
Шли вагоны. Шел снег, только громкость убавив.
Возникая из черной дыры, почему-то
Поезд правил следы каждой парой обутой.
И, когда он прошел, от ушедшего следа
Не осталось следа. Так идут за победой,
Остается когда только злость и литавры.
Снег дышал темнотой, прогибая двутавры.
Третьи сутки гудки не давали покоя.
Шел нечетный состав только левой ногою.
Лишь одна недвижимая точка на свете
Оставалась привязкой на мокром планшете.
То, что быстро летело в полуночной мгле,
Совпадая с вращеньем земли на земле,
Расширяясь с одной частотой со вселенной,
Оставаясь единственной и неизменной.
Все вокруг создавало простое движенье,
А она предлагала пути и решенья.
Эта точка, которая сердцем зовется,
У тебя под одеждою бьется.