Человек в океане информации

Книга Нила Стивенсона вышла по-английски в 1999 году. А писать он ее начал в 1997-м. Это важно, потому что речь в ней идет в том числе и о киберпространстве, о самой бурно развивающейся сегодня области — информационных и телекоммуникационных технологиях. В частности, об одном из направлений развития цифрового мира — криптографии, то есть защите информации от несанкционированного доступа путем шифрования. Без криптографии современный компьютерный мир — мир сообщений — не может существовать, в частности, потому, что без нее невозможны электронный платежи.

Но Стивенсон берет не только сегодняшний день, но и предысторию, которая теснейшим образом связана с именем Алана Тьюринга, чьи слова взяты в качестве эпиграфа: “Существует удивительно близкая параллель между задачами физика и криптографа. Система, по которой зашифровано сообщение, соответствует законам Вселенной, перехваченные сообщения — имеющимся наблюдениям, ключи дня или сообщения — фундаментальным константам, которые надо определить. Сходство велико, но с предметом криптографии очень легко оперировать при помощи дискретных механизмов, физика же не так проста”.

Сходство велико, но различие фундаментально. Криптография имеет дело с расшифровкой сообщения, которое создал человек. И здесь силы равны (или, по крайней мере, сравнимы): один криптограф пытается понять, что же скрыл другой. Хотя обратная задача (расшифровка) несравнимо сложней, чем прямая. Но глобальное сообщение, которым является Вселенная, имеет, конечно, другой порядок сложности. И можно сказать, что здесь Тьюринг — выдающийся криптоаналитик — себе немного польстил.

Роман Стивенсона обычно относят к жанру киберпанка. Самым известным произведением этого жанра является не текст, а фильм: это — “Матрица” братьев Вачовски. Очень сжато этот жанр можно охарактеризовать так: насколько имитация близка реальности? Насколько информационная картинка киберпространства близка реальному миру? Или, говоря словами Тьюринга, насколько точно можно описать дискретными механизмами физическую реальность — то есть Вселенную? Авторы “Матрицы” отвечают: информационную картину, порожденную мощью цифровых технологий, можно сделать сколь угодно близкой реальности. Стивенсон, по-видимому, не столь радикален. Он фактически говорит: киберпространство — это не всё, есть вещи, которые в него принципиально не укладываются. Например, доверие, без которого информационный мир невозможен.

Его мнение важно, потому что он вышел из киберпространства. Он — программист и хорошо представляет себе, как же рождаются, живут и умирают сущности цифрового мира. Киберпространство сегодня уже не то, что было в 1997 году, когда его взялся описывать Стивенсон. Интернет крепко тряхнуло в 2000 году, когда интернет-компании лопались, как мыльные пузыри, проекты закрывались один за другим и акции, стоившие миллионы, превращались в резаную бумагу. Это прошло, Интернет оказался действительно стбоящим глобальным проектом, и сегодня пришли другие люди и реализуются новые идеи, и NASDAQ опять поднялся и окреп.

Читая сегодня Стивенсона, нужно помнить, что он писал свой роман в романтическое время, когда, казалось, еще шаг — и Интернет сделает человека свободным и независимым. Этого не произошло. И, видимо, не произойдет.

Роман Стивенсона огромен. И дело не только в объеме — 900 страниц, но и в ширине и глубине охвата событий. Писатель выбирает в качестве базиса два основных временных периода — это Вторая мировая война и компьютерная революция девяностых — и протягивает между ними струны, исследует связи. Во время войны действуют деды, в наши дни — внуки.

Одним из героев военного времени является Лоуренс Притчард Уотерхауз — математик, приятель Алана Тьюринга (тоже героя книги), создатель одной из первых универсальных вычислительных машин. Его главная задача, которой он посвящает себя на службе в американской армии и на флоте, — это взламывание шифров, используемых немецкой и японской армиями. Но прежде чем Уотерхауз оказывается в армии, он учится в Принстоне, учится не слишком удачно и в результате попадает на флот, но не в качестве главного криптографа (это случится позднее), а в качестве музыканта, играющего на глокеншпиле^[1]. История о том, как выдающийся математик оказывается рядовым музыкантом флотского оркестра, написана с замечательным юмором: “Ему дали тест на проверку умственных способностей. Первая задача по математике была такой: порт Смит на 100 миль выше по течению, чем порт Джонс. Скорость течения — 5 миль в час. Скорость лодки — 10 миль в час. За какое время лодка доберется из порта Смита в порт Джонс? За какое время она проделает обратный путь? Лоуренс тут же понял, что задачка с подвохом. Нужно быть полным идиотом, чтобы предположить, будто течение увеличивает и уменьшает скорость лодки на 5 миль в час. Ясно, что 5 миль в час — всего лишь средняя скорость. Течение быстрее в середине реки, медленнее — у берегов; более сложные вариации следует ожидать на излучинах реки. По сути, это вопрос гидродинамики, который решается с помощью хорошо известных дифференциальных уравнений. Лоуренс нырнул в задачку и быстро (или так ему казалось) исписал вычислениями десять листов. По ходу он осознал, что одна его посылка вместе с упрощенным уравнением Навье-Стокса приводит к очень занятной семейке частных дифференциальных уравнений. Он не успел очухаться, как доказал теорему. Если это не подтверждает его умственный уровень, то что тогда подтверждает? Тут прозвенел звонок и собрали работы. Лоуренс сумел спасти черновик. Он отнес листок в казарму, перепечатал на машинке и отправил в Принстон одному из наиболее демократичных преподавателей математики, который тут же договорился о публикации в парижском журнале. Лоуренс получил два свежих бесплатных оттиска несколько месяцев спустя, при раздаче почты на борту линкора „Невада”. На корабле был оркестр, и Лоуренсу поручили играть в нем на глокеншпиле: тест показал, что ни на что более умное он не способен”.

Стивенсон показывает (и в этом случае, и во множестве других), как думает математик, и это писателю удается как редко кому. Математик вглядывается в реальность и видит в ней рациональную структуру. Но это только одна сторона дела; столкнувшись с рациональной структурой, математик может ее обобщить и применить для описания реальности. И вот этот постоянный баланс и обмен — идеализации и уточнения, это проникновение, узнавание и составляют работу математика. А во время войны Уотерхауз вместе с Тьюрингом трудится над тем, как в хаосе символов зашифрованного сообщения прочесть реальную информацию. Распознать смысл в хаосе знаков. Но это только одна из его задач, причем не главная. Уотерхауз вместе с подразделением 2072 занимается “выравниванием колокола”.

Война на театре Атлантики или Тихого океана очень сильно отличалась от войны, которая разворачивалась на территории СССР. Ее отличие, в частности, заключалось в том, что воюющий Советский Союз представлял собой (в целом, за небольшими исключениями, вроде попавших в окружение группировок или партизанских отрядов) односвязную, как говорят математики, область. То есть любую точку (а стало быть, любую военную часть или производящий вооружение завод) можно было соединить с любой другой телефонным кабелем или дорогой, целиком находящимися на советской территории. В этом смысле война Советского Союза, несмотря на гигантские пространства, была локальной. В этой войне была линия фронта.

Война, которая шла в Атлантике или на Тихом океане, по структуре связности была совершенно другой. Огромные водные пространства, разделявшие воинские части и корабли, невозможность однозначно определить линию фронта и необходимость обмена информацией через вражескую территорию (и неизбежный при этом радиоперехват) сделали эту войну — войной криптографов. И английские криптографы сумели взломать шифр “Энигмы” — немецкой шифровальной машины, которая использовалась в том числе для связи с подводными лодками, конвоями, армией Роммеля, действовавшей в Северной Африке. Но мало взломать, нужно еще и сделать вид, что шифр продолжает работать, иначе его немедленно сменят и все придется начинать сначала.

Уотерхауз и Бобби Шафто — другой герой романа, отчаянный американский морпех (его вряд ли можно отнести к удачам романиста, это практически традиционный героический штамп), — занимаются тем, что “выравнивают колокол”, то есть имитируют события, которые могли бы объяснить, почему тонут подводные лодки и конвои, имитируют их таким образом, чтобы с точки зрения немецких криптографов провалы выглядели набором случайностей и аккуратно ложились на нормальное (гауссово) распределение ошибок (“колокол”).

А в наши дни действует внук Лоуренса Уотерхауза — Рэнди. Он программист эпохи раннего Интернета, знаток протокола TCPIP и операционной системы UNIX, человек, писавший в юности игровые программы, а теперь программирующий маршрутизаторы. Он тот, кто вместе со своими друзьями и партнерами в крохотном, но очень богатом нефтью государстве, с благословения его Султана, создает цифровой рай — Крипту. Это — место, в котором должны сосредоточиться огромные информационные потоки, это — колоссальная цифровая биржа. (Такие биржи существуют в реальности, и крупнейшая из них — Лондонская, через которую непрерывно текут терабайтные потоки данных.) Здесь же в условиях сильной криптографической защиты должна родиться всемирная цифровая валюта — единое расчетное средство Интернета, на которое можно купить все и которое не зависит от капризов правительств и зыбкости реальных валют. Впрочем, почему именно эта валюта будет лишена подобных недостатков, не очень понятно.

Кроме того, что Рэнди блестящий программист, он еще и кладоискатель — он ищет и находит затонувшую подводную лодку с немецким золотом времен Второй мировой и огромный склад, запрятанный в базальтовой скале в джунглях Филиппин, где Япония сохранила свой золотой запас (“килотонны” золота). Вместе с Рэнди в этом нелегком деле участвует Дуг Шафто — сын легендарного морпеха.

Поиски золота можно прочесть как реализованную метафору поиска информации, как открытие и разгадку тайны в самом прямом виде. Хотя, на мой взгляд, авантюрная линия романа и более традиционна, и менее интересна, чем криптографическая. Но, возможно, именно традиционность авантюрной схемы позволяет Стивенсону удержать огромный объем романа и сказать очень многое об очень многом — и о математике, и о криптографии, и о войне, и о современности — например, о старт-апах (start-up) — маленьких высокотехнологичных компаниях, у которых нет ничего, кроме идей, а они пытаются выжить и добиться успеха в высококонкурентной среде. Не всем, но некоторым это удается.

Поиски клада, напрямую связанные с расшифровкой закодированных сообщений времен Второй мировой, оказываются той точкой сборки, вокруг которой строится композиция романа. Действие, раскинувшееся по всему земному шару — от Австралии до Великобритании, от лагеря смертников в нацистской Германии до дворца Султана где-то на Малайском архипелаге в конце XX века, действие, в котором участвуют сотни персонажей — американцы, японцы, филиппинцы, китайцы… — это действие постепенно стягивается к тайнику, где Япония укрыла свой золотой запас. И Рэнди этот клад находит, расшифровав сообщение, которое сохранил его дед в виде набора перфокарт и которые попали внуку при разделе наследства.

Чтобы добыть золото из очень сложно устроенного и практически недоступного тайника, прозванного ее строителем “Голгофа”, Рэнди накачивает в хранилище через шахту солярку и взрывает ее. “За несколько минут насосы нагнетают в Голгофу горючую смесь. Дуг жмет на другую кнопку. В глубине горы раздается приглушенный взрыв. Затем мир содрогается и ревет; рев переходит в вибрирующий вой. Из дренажного отверстия внизу вырывается столб белого пламени… Встает облако пара; вертолеты взмывают ввысь. Рэнди съеживается на берегу под покровом облака, чувствуя, что это последняя в его жизни возможность побыть одному. Через полчаса вместе с горящим газом выплескивается раскаленный поток. Шипя и поднимая пар, он оседает на дно реки. Долгое время не видно ничего, кроме белых облаков, но через час или два под водой и вокруг камня, на котором примостился Рэнди, проявляется, растекаясь по дну, блестящая широкая река золота”.

Рэнди сидит на камушке, как Аленушка, над золотым ручейком. Он счастлив?

^[1] Колокольчики (нем. Glockenspiel) — ударный музыкальный инструмент: хроматически настроенные металлические пластинки (25—32), размещенные в 2 ряда ступенями <...> звук извлекается ударами 2 металлических, реже деревянных, молоточков (БСЭ).