* *
*
— Как совесть повелит моя,
Так и отправлюсь в путь,
А там пусть Высший Судия
Рассудит как-нибудь!
— Но, если за тобой второй,
И третий, и седьмой,
Кого неторною тропой
Повел ты за собой,
Когда ты Царь, когда ты — Вождь,
Когда обязан знать,
Как будешь укрывать их в дождь
И где положишь спать.
Им чистой совестью твоей,
Как ни велик твой дух,
Не обогреть своих детей,
Не накормить старух.
Так ради них испей до дна
Весь яд неправоты...
Затем свобода и дана
С Нагорной высоты.
Передышка
Где палая листва
Тропинки устилает,
Где Польша и Литва
Друг в дружку не стреляют,
Где дождь в ветвях стоит,
Не проливаясь наземь,
И дальний клен глядит
Багрянородным князем...
Даруй мне эти дни,
Расколотое время!
Угадок и брехни
С души свалилось бремя.
И зрение и слух
Готовы исцелиться,
Пока молчит петух
На золоченой спице.
* *
*
Разнообразие плоти:
Бронза, камень, стекло,
Дерево в позолоте
Источает тепло.
Мрамор просвечен смутно,
Поблескивает металл...
Слышится ежеминутно
Этих теней хорал.
Женщина та в трамвае...
Как ты за ней бежал!
Как на плечах не тая
Снег роскошно лежал!
Кажется, лишь мгновенье —
И достанет рука...
Шершавое прикосновенье
Пористого известняка.
Глина, кирпич, известка,
Мыльный асфальт дорог,
Женщина у перекрестка,
Истаявшая как дымок.
Вслед за этим другое —
Высокая, у окна,
В льющееся, голубое
Платье облачена.
От солнца на горизонте
В ее волосах светло.
Даже дыханьем троньте —
Дрогнуло, потекло.
Все это знал я, видел,
Спрашивал, обнимал...
Если кого и обидел,
Разве я понимал?
Только глаза сомкнете —
Двинется караван.
Разнообразие плоти:
Радуга, дождь, туман...