Этой метафорой Пушкин обозначил парк как героя своей поэтической действительности. Напомню, что дриадами в греческой мифологии назывались нимфы, покровительницы деревьев, первоначально обитательницы священных дубовых рощ. “Дриад, рождающихся вместе с деревом и гибнущих с ним, называли гамадриадами. Считалось, что сажающие деревья и ухаживающие за ними пользуются особым покровительством дриад” (“Мифы народов мира”. Т. 1. М., “Советская энциклопедия”, 1980, стр. 407 — 408).
У каждого дерева — в том числе и у мемориального — есть пора расцвета и пора гибели. Мемориальные парки, будучи творением рук человеческих, требуют постоянного, ежедневного и ежегодного ухода. Но даже самый тщательный уход не может предотвратить смены поколений парковых деревьев. Это явление может стать фактом научного исследования и предметом кропотливой работы, а может стать предметом скандала.
В истории человечества подобные факты не редки. Легко представить себе племя солнцепоклонников в пору солнечного затмения. Дикий испуг, растерзанное тело человека, который сумел в силу своей любви к истине предсказать события и за это был предан смерти соплеменниками, ведомыми шаманом. Истеричные крики наполняют воздух утверждениями, что погибший своими колдовскими словами погубил дневное светило. Сегодня мы посмеемся над невежеством этой древней толпы. Но не в наше ли время в вопросе о гибнущих парках Пушкинского заповедника звучит все та же нота истеричного испуга, все та же жажда мести и крови.
Судите сами. Из парка усадьбы Тригорское вывезено при санитарной его очистке более 175 куб. метров гнилой древесины, смертельно опасной для жизни старых деревьев. Со склона тригорского холма удалено два грузовика бытовых отходов — банок, тряпок, бутылок, уютно прятавшихся в непроходимых зарослях ольховника и кустарников, прямо напротив тригорского дома-музея. Кстати, когда мелкий сорный подрост был удален, с крыльца музея открылись удивительные по красоте виды на поймы реки Сороти. Во избежание спекуляций “святынями” отметим, что холм после расчистки укреплен по той же технологии, которую использовали еще при разбивке парка.
Если вернуться к образу, предложенному А. С. Пушкиным, нельзя не отметить, что дриады действительно помогали и помогают паркостроителям. За три сезона в сложнейших погодных, финансовых и психологических условиях ученые проделали работу, которая позволит сохранить знаменитый тригорский парк для нынешнего и грядущих поколений. Не беда и не вина специалистов, что этот парк оказался интереснейшим и богатейшим представителем до сих пор чудом сохранившихся провинциальных усадебных парков. Настолько прекрасным образцом, что одна из участниц нашей усадебной конференции в октябре минувшего года с восхищением заметила его родство с дворцовыми парками под Петербургом. Что ж, ученые лишь помогли совершиться чуду, переодели Золушку в достойное платье.
Мемориальный парк — произведение искусства. В то же время — это живое существо, вернее, симбиоз живых существ, пренебрегать закономерностями жизни которых мы не имеем права. Нет такой идеи, во имя которой могут тяжело и уродливо умирать десятки “современников” Пушкина, деревьев, которые знали прикосновение его взгляда и рук. А значит, нам не дано оправдывать свое незнание и нежелание учиться элементарным азам ухода за живой природой ни особенностями нашего образования, ни нашей ленью.
Одновременно с исследованиями парколесоустроительной экспедиции, в значительной мере по рекомендациям специалистов-парковиков, в мемориальных парках проводится лечение старовозрастных деревьев. Прежде всего — борьба с корневой губкой, древесным опенком и дуплами.
Двадцать лет тому назад повсеместно способом лечения дупел было цементирование и укрытие их жестяными экранами или кусками коры. Опыт показал, что существуют иные, лучшие, способы. Их сегодня и применяют. Очищенные от гнили дупла деревьев изнутри покрывают специальным варом, в основе которого воск и другие природные антисептики. Такое дерево не требует экранов и позволяет не вгонять в плоть дерева гвозди.
Будучи живым существом, парк требует подпитки и благоприятной среды произрастания. Особенно если это старый парк. Именно поэтому парколесоустроителями были даны рекомендации о санитарных рубках молодых, двадцатилетних деревьев, затенявших и увлажнявших парковую почву и мешавших проветриванию парка. Как необходимое мероприятие была проведена работа по воссозданию существовавшей некогда системы паркового дренажа. Впервые многие музейные работники увидели ранее недоступные их взгляду аллеи и узнали, что, оказывается, деревья нужно подкармливать. А ведь и то и другое было хорошо известно еще в пушкинскую пору. Но, очевидно, “Пушкину это уже больше не нужно”. Поэтому столь горячо и столь безапелляционно звучат возражения против работ, проводимых ради сохранения живого парка.
Завершая эту, “парковую”, часть наших рассуждений, отметим два существенно важных момента. Во-первых, прежде чем приступить к проводимым работам в Тригорском и Михайловском, все те же специалисты парколесоустроительной экспедиции, да и другие специалисты-парковики наблюдали в течение тридцати лет за состоянием меморий и не единожды давали свои рекомендации по уходу. Прислушайся к ним в свое время музейные работники Заповедника, может быть, большая часть старых деревьев была бы сегодня сохранена. Но специалисты долгое время не имели права голоса. Второе: принимаемые решения выносились и выносятся на обсуждение коллектива, но рождают у многих лишь глухое раздражение от необходимости узнавать новое, давать пищу уму и сердцу. И никакая Венецианская хартия эти лень и нелюбопытство не оправдает и не защитит.
На вопрос, какими должны быть мемориальные усадьбы, разные поколения музейных работников Пушкинского заповедника отвечали неоднократно и по-разному. Только в Михайловском на протяжении жизни усадьбы как мемориального объекта было предпринято три попытки передать пушкинскую атмосферу усадьбы. Легко можно было бы обвинить в злонамеренности каждого из авторов этих реконструкций, а именно реконструкциями были воссоздание усадебных построек в историко-культурном пушкинском ландшафте. Наш музей — это не только копилка древностей, не только сокровищница навсегда ушедшего времени, не только и не столько кунсткамера, скорее — место диалога поколений, место сбережения и усвоения значимого для самосохранения народа опыта. Значит, неизбежно, по мере накопления знаний о прошлом, об обстоятельствах жизни Пушкина в Михайловском, внесение корректив в привычный образ хранимого нами места. Так было в начале века, так было и в предвоенные и послевоенные годы, так еще не единожды будет.
Сознавая объективную неизбежность перемен, очень важно фиксировать все, что сделано до нас. Сегодня много говорится об авторском музее Семена Степановича Гейченко. На протяжении его жизни им самим, в стремлении передать живость пушкинского наследия, экспозиция мемориальных усадеб и сам их облик менялись неоднократно. И это вполне естественно, так как хранитель в попытках достигнуть поставленной цели использовал доступный ему материал — факты, вещи, обстоятельства, архитектуру, — как материал своего творчества.
После его ухода от дел в музее, по существу, должен был начаться новый этап сохранения и продолжения авторского музея, но уже без автора. К сожалению, все произошло иначе.
В 1992 — 1993 годы в Тригорском и Михайловском были проведены частичные реэкспозиции без предварительной фиксации тех, что ранее существовали (их автор уже не мог повлиять в силу своей болезни на ход этих изменений). Ошибочность принятых решений сказалась очень скоро. Однако это не подвигло коллектив ни на анализ совершенного деяния, ни на создание продуманной концепции всех экспозиций в целом. По меткому замечанию одной из экскурсоводов, в значительной части сотрудников тогда “жило сознание крепостных девушек”. Не хотелось думать, а тем более что-то менять в устоявшемся спокойном околонаучном бытовании.
Параллельно с проблемами экспозиционного характера — что отрицательно сказывалось на экскурсионной работе — нарастали проблемы сохранения и эксплуатации музея. Одна из первых проявившихся еще в 70-е годы проблем — сохранение пушкинского ландшафта. И тогда и сегодня он является несущей основой и одновременно самой значительной частью музейной коллекции. Застройка села Петровского дачными домиками, отсутствие механизма сохранения исторического ландшафта от хозяйственных и архитектурных искажений, смена строя жизни и внешних условий существования музея привели к противоречию. Музейная работа, опиравшаяся на систему образов и впечатлений, в значительной мере навеваемых ландшафтом, споткнулась о реальную угрозу утраты самого пушкинского ландшафта. Именно поэтому в ответ на обращение администрации музея-заповедника в Министерство культуры и Правительство было принято Постановление Правительства Российской Федерации от 20 февраля 1995 года за № 165 “О мерах по сохранению и дальнейшему развитию Государственного музея-заповедника А. С. Пушкина в селе Михайловском Пушкиногорского района Псковской области”. Согласно ему, в целях сохранения пушкинского ландшафта территория музея увеличивалась с 666 до 9713 гектаров. Подчеркивая особый статус историко-архитектурных и ландшафтных элементов музея, правительство приняло решение о переименовании Государственного музея-заповедника А. С. Пушкина в Государственный мемориальный историко-литературный и природно-ландшафтный музей-заповедник А. С. Пушкина “Михайловское”. Этим же Постановлением Министерству культуры, Министерству финансов, Министерству экономики и Администрации Псковской области было дано распоряжение подготовить предложения по развитию музея-заповедника и представить их в Правительство Российской Федерации.
Для музейных работников открылась возможность сформулировать и отстоять основные принципы будущего существования заповедника. К сожалению, эта возможность стала не предметом совместной и слаженной работы всего коллектива, а предметом споров и сомнений в необходимости исполнять Постановление. Отмечаем это с сожалением, неконструктивный спор, начавшийся тогда, до сих пор является “основной научной работой” для части наших сотрудников.
Тем не менее усилиями большинства коллектива Постановление Правительства в части подготовки программы развития было выполнено. Материалы программы прошли экспертизу в вышеназванных ведомствах и были утверждены в виде Концепции развития мемориала на специальной Коллегии Министерства культуры, посвященной будущему музея-заповедника. Она состоялась 28 февраля 1997 года. Проводимые сегодня работы, по существу, — исполнение этой программы.
Остановимся на ходе ремонтных и реставрационных работ. К числу причин, определивших состав и объем работ, можно назвать следующие: ветхость и в ряде случаев историческая недостоверность как отдельных построек, так и исторических ансамблей в целом. Во-вторых, устарелость или полное отсутствие системы инженерного обеспечения работы музея (отсутствие отопления, канализации, ветхость сетей связи, недейственность систем противопожарной и охранной сигнализации). В-третьих, приводящие к гибели экспонатов климатические и технические условия их хранения в домах-музеях и фондохранилищах. В-четвертых, заболевания сотрудников музея вследствие полной непригодности их рабочих мест. В зимнее время низкая температура в неотапливаемых домах-музеях и повышенная влажность приводили к появлению хронических заболеваний у сотрудников. В-пятых, не созданы элементарные условия для проведения работ по уходу и обслуживанию музейных объектов и территории (отсутствует оборудованный хозяйственный двор, а также необходимые машины и механизмы, санитарные площадки для утилизации больной древесины и т. д.). В-шестых, катастрофическое состояние парков вследствие накопившихся в них завалов гниющей древесины, распространение вредителей и болезней, вырождение мемориальных парков в лесопарковые насаждения. В-седьмых, отсутствие элементарных условий для приема и обслуживания туристов (на территории музеев и туристических маршрутах протяженностью до 25 километров не предусмотрены элементарные пункты питания, санитарно-гигиенические объекты, оборудованные автостоянки). Все вышеперечисленные факторы поставили под вопрос не только возможность нормальной эксплуатации музея, но и само его сохранение. Очевидно, что решить накопившиеся за многие годы проблемы путем чисто косметической реставрации было невозможно.
В ходе подготовки реставрационной документации специалисты тщательно исследовали все материалы, представленные им сотрудниками музея. Отметим, что реставрационные работы Министерство культуры поручило Гендирекции “Псковреконструкции”, которая имеет опыт сложных решений на объектах “Усадьба М. П. Мусоргского в Карево-Наумово”, “Усадьба Римского-Корсакова в Вечашах”. В исторических архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Пскова, Великих Лук реставраторы нашли значительный по объему материал, прежде неизвестный сотрудникам нашего музея. После тщательного анализа и неоднократных обсуждений с коллективом Пушкинского заповедника подходов к проведению реставрационных работ специалисты вынесли подготовленную документацию на рассмотрение, в соответствии с законом независимой вневедомственной госэкспертизы. Лишь после этого окончательное решение о произведении работ было принято.
Главная цель осуществляемой в музее реставрации — создание необходимых условий для работы сотрудников музея с посетителями. В ряде случаев проводится уточнение внешнего вида и внутреннего содержания историко-культурных памятников, что позволяет уйти от недомолвок и откровенной лжи в беседах с экскурсантами. Перемены, привносимые в музей в процессе ремонта, ни в коей мере не отрицают и не отменяют необходимости высокопрофессионального творчества сотрудников всех научных отделов.
Первой пробой на состоятельность можно считать проводимую реэкспозицию, вернее, работы по уточнению существующей в доме-музее Тригорского экспозиции. Сегодня все более ясной становится главная опасность, которая действительно может привести к утрате ценностей нашего музея, — боязнь брать на себя профессиональную ответственность и, переходя от слов к делу, создавать экспозиции, достойные нашего общего учителя С. С. Гейченко. Развитие его авторской традиции — неизбежная необходимость в диалоге музея со своим главным ценителем и критиком — посетителем.
Чрезвычайно важно подчеркнуть, что специалисты Министерства культуры, специалисты-реставраторы и администрация музея отдают себе отчет в величайшей ценности хранимого музеем-заповедником достояния. Сегодня к делу его реставрации привлечены лучшие специалисты России.
Реставрационные и инженерные работы, как уже говорилось выше, осуществляются Генеральной дирекцией “Псковреконструкции” и привлекаемыми ею субподрядчиками, которых выбирают на конкурсной основе. Возглавляет их директор организации А. Т. Васильев, за плечами которого огромный профессиональный опыт. Общемузейные вопросы обсуждаются с учеными Института русской литературы (Пушкинского дома АН), специалистами из Всероссийского музея А. С. Пушкина в Санкт-Петербурге и Государственного музея А. С. Пушкина в Москве. В реэкспозиции участвует ведущая мастерская — “Государственный музейный центр ГИМ” под руководством О. А. Соколовой. Работы по укреплению холма Святогорского монастыря с некрополем Ганнибалов — Пушкиных курировал ведущий специалист Института оснований и фундаментов им. Герсеванова П. А. Коновалов. И наконец, самые сложные проблемы обсуждает созданный в 1995 году Ученый совет музея-заповедника.
Уйдя от эталона советского музея, в котором идеология преобладала над истиной, мы неизбежно движемся к новому типу мемориала. Его существование отличает союз представителей разных профессий, объединившихся ради сохранения подлинных ценностей. На этом пути есть место спору, но он должен быть спором ради дела, а не ради амбиций, сколь бы красиво и внешне правдоподобно они ни выглядели. Жизнь не стоит на месте. В музей приходят новые поколения. Наша задача — пробудить их интерес к сохранению памяти Пушкина.
Георгий ВАСИЛЕВИЧ,
директор Государственного музея-заповедника
А. С. Пушкина “Михайловское”.