Женщины, дети, мужчины

Окарина из Отрара

маленький музыкальный инструмент
певший когда-то
лежит в музейной витрине

и никто

не может извлечь ни звука
из онемевшей глины

 

Беседы о палеонтологии

мир
был весь черно-белый
покуда рептилии не научились различать цвета
этой книжки-раскраски

 

Покупка новогодних подарков в ГУМе

целая предпраздничная неделя
обернутая в рождественскую бумагу с золотыми звездами

на улице тихо
небо сыплет свое конфетти
и даже заехавший во двор прозрачный автобусик службы ритуальных

услуг

с грудой нежно лиловых белых желтых гробов
кажется развозящим гостинцы

нынче
моя старая няня Прасковья на небе
наверное моет полы
райским цветочным шампунем

а мы выбираем подарки

галстук для папы
флакон в форме мотоциклетного бензобака для мужа
кукла с телом розовым даже на ощупь
модель парохода

универмаг так похож на застекленную башню Эйфеля
женщины роются в ярких свертках и тряпках наваленных в кучу
как в мусорных баках
волхвы растерялись перед обильем товаров и опасливо поглядывают

на ценники

теребя кошельки

в конце 3-й линии бар на втором этаже

два кофе с ликером: подруги

“А он знает, с кем ты едешь на праздники в Прагу?”
“Нет, конечно”
“Хорошенький, правда?”
“Я взяла бы чуть-чуть потемней”

раньше птицы сюда залетали
после ремонта сплошное стекло
женщины дети мужчины так похожи когда получают подарки

“Ну, пошли.
Он за нами заедет в четыре”

да и мне ведь пора
я пожалуй куплю тебе тоже такой лак чуть-чуть потемней
и еще ту прозрачную блузку
вот и волхвы с коробками вышли из отдела игрушек “Lego”

как прекрасна эта бумага в серебряных блестках

под перепончатым сводом уместился целый мир предвкушающий

праздник

или вокзал
отъезжающий в Прагу на Рождество

и над всеми
кого тут в кучу собрала любовь
над гроздьями разноцветных воздушных шаров похожими на легкие

клоуна

и над морем лаковых открыток готовых разнести по миру благую весть
задумчива чуть рассеянна и нежна —

Женщина Бреющая Ноги

на трехметровом рекламном щите фирмы “Gillette”
вся в белой пене
как Афродита

 

Gloria mundi

представь себе:

“Титаник”
разминулся со своим айсбергом

и не стал знаменитым

Последняя любовь

опавший с березы лист
у земли оказался бабочкой
и запорхал
за случившейся возле подружкой

 

Идея полета

старый туполев
сидя в кресле дачном плетеном
говорил:

красота тоже род интеграла

был художник один
жил во время гражданской в москве
мастерил
что-то вроде скульптуры

обтачивал дерево гнул на огне подобие птичьих костей
клеил
бумагу вощил
подгонял подгонял подгонял

в комнатенке с буржуйкой
день и ночь
только два раза в сутки гулял —
наматывал шарф
настежь окно открывал и ходил
из угла в угол

умер он от испанки в 19-м или 20-м

на углу немецкой и вознесенской
в бывшем трактире
мы тогда обитали


после смерти друзья
к нам на телеге привезли его птицу проверить

мы собрали ее
и ведь полетела

он построил планёр

математики вовсе не знал и чертежей
я тогда узнавал специально
сын дьячка...

“идея полета”
так он ее называл
до самой войны пролежала в ангаре

говорят
сгорела в 41-м или 42-м
не знаю
я был далеко

Сад поломанных статуй

гипсовые щиколотки девушки с веслом
сандалии пионера с горном
копыто маршальского коня
бронзовые башмаки вождя

администрация сожалеет о скоротечности времени
выгул собак запрещен

каменные ягодицы мыслителя

 

Art poбetique

И. Шкляревскому.

пашню поэзии пашут волы

а вдохновение —
птичка
на сросшихся плоских рогах:

“ти-у ти-у...”

 

Торжество

нищие боги Индии босиком
церемонные китайские боги мерно покачивающие веерами
пьяницы бабники и драчуны с Олимпа в гремящих медных сандалиях
начитанный бог евреев с заложенной пальцем газетой
и желчный католический в золотом пенсне
съезжаясь из “Президент-отеля”
заполняют президиум и ложи Большого театра

публика пахнет духами
сверяет по пригласительным билетам места
листает программки

осанистый как банщик православный бог
демократично беседует в проходе партера с мэром Москвы
о строительстве Храма

задерживается представитель аллаха: говорят, на таможне

над сценой приветственный лозунг с досадно обвисшим углом:
“Да здравствует 2000-летие со дня рождения Иисуса Хрис...”

виновник торжества
в плохо сидящем сером костюме от “Большевички”
и галстук завязан коротковато
смущенно кивает через оркестровую яму входящим
еле слышно отвечая на поздравления знакомых:

— Спасибо, Понтий...

Сага о Колымской трассе

километровые столбы с номерами на бушлатах

 

Трактат о достоинствах тени

высохшая тень вдовы
показывала мне желтый любительский снимок

он сидит за дощатым столом
перед домом щитовой довоенной постройки с бельем на веревках
пишет в толстую книгу
а с локтя до земли свисает тяжелая тень

он писал:

“сладкая тень дыни”
“ребенок беспечно играющий с тенью”
“окаменевшая тень мамонта”
“лохматая тень собаки бежит за уродливой тенью телеги
рассыпая по обочине клочковатые тени лая”

“глупцы полагают тень кое-как заштопанной изнанкою света
но быть может и вещи лишь заизвестковавшиеся оболочки теней вроде

скорлуп обитателей моря”

“носатые тени дураков”
“легкомысленные женские тени”

страница вырвана
зато вклеено несколько новых из блокнота поменьше:

“окоченевшие зимние тени”
“хорошо отмытые весенние тени”
“драгоценная узорчатая тень листвы и мраморной тонкой резьбы”
“тропические тени столь густы что их можно намазывать на хлеб

как варенье и подавать на завтрак”

(этот листок слегка испачкан чем-то лиловым)
“муравей с трудом тащит свою цепляющуюся за песчинки

крошечную тень”

в бечевке крест-накрест тонкая пачка самодельных конвертов
с пометками вроде:

“тень тамариска (Tamarix). Старый Мерв”
“тень журавлиного крыла (Grus antigone). Окрестности Кяхты”
“тень паровоза серии „Э”. Курск-Товарная”
— с датами 1930-х годов
совершенно пустые внутри

и снова из толстой тетради:

“я сказал им что никогда не стану (замазано тщательно несколько слов)
беспомощную человеческую тень”

опять нехватка страниц
и вклейка обрывка серой бумаги со следами карандаша:

“заполярные дни столь скудны что лишены даже чахлых теней”

и далее
чуть изменившимся почерком с более крупными буквами:

“в Китае тень заставляют паясничать и плясать на канате”
“вчера у меня плакал боксер изувечивший свою тень”

сотни страниц
выписки ссылки пометы:

“15 ярдов тончайшей малайской тени по 11 шиллингов 4 пенса за ярд
(из личной бухгалтерской книги капитана Джона Ф., 1674)”

в отдельных папках
счета железнодорожные билеты справки с отметками паспортных столов

диплом на серебряную медаль ВДНХ 1963 года
за оригинальную конструкцию раздвижных пляжных тентов

“изрытые ступнями тени пляжей”

так он писал бедняга
уже больной

последний год не выбирался даже в библиотеку
и только совершал обычный свой полуденный обход окрестных пустырей

огибая скрипучие тени заборов

“старик прогуливает собственную тень”
“голубые тени затопляют лунки следов на снегу
как талая вода”

интересующимся
могут быть предоставлены и другие материалы

или их тени