* *
*
Поворот ключа в замке,
Тайная его природа...
Нет ни в стуке, ни в звонке
Этакого поворота.
Поворот в замке ключа —
Подается двери глыба...
Судорога вдоль плеча,
Как разминка перед дыбой.
В укрощенном сквозняке —
Запах тюрем и окраин...
Поворот ключа в замке
Значит, что пришел хозяин!
* *
*
Меня не любит зеркало одно —
Лицо мое в нем жалко и грешно,
Крива фигура, коробом одежа.
А ведь в иное поглядишь стекло, —
Не ах, конечно, но в глазах светло
И не крива пословичная рожа.
Зачем опять я подхожу к нему,
Пристрастному к уродству моему,
Раскрывшему обман благообразья?
Зачем тьмократно кану в эту тьму
И глаз не отведу ни в коем разе?
Чтоб жидкой ртутью смоченный металл
Предательски врасплох меня застал
И мертвенно отобразил на глади.
Насильно мил не будешь — и не лезь, —
Вся правда о тебе таится здесь —
В нелюбящем, отсутствующем взгляде.
* *
*
Дети ближе нас к небытию,
Все еще с оглядкой, на краю
Сладкого провала, но спиною
К бездне безответной — не лицом,
В тяжбе меж началом и концом,
Меж безмолвием и тишиною.
И дитя пугает образ сна,
В одурь впавший взрослый, чья вина
Первородна и ясна лишь Богу,
Из-под спуда выпроставший ногу,
Коей неживая желтизна
Вызывает смутную тревогу.
Будет двигать стул, истошно петь,
Об пол бить мячом, дверьми скрипеть,
Размыкать пельменные зеницы
Пальцами, чтоб только добудиться,
Гнев навлечь — пускай! — но убедиться
В том, что здесь не смерть, еще не смерть...
* *
*
Рассыпься, виденье, исчезни!
И грех уж прощен, а меня,
Как после тяжелой болезни,
Все тянет соснуть среди дня.
И с приторным снадобьем рюмка
Мутна между праздных бумаг,
И в шелковой наволке “думка”
Тверда под щекой, как кулак.
За что же бессилием мает
И недоумением бровь,
Как бес, выгибает, ломает
Спаленная страстью любовь?
* *
*
...И охладела я великим охлажденьем,
И гордость разлилась, что вешняя река.
Как предается мир истошным наслажденьям,
Так предавалась я всеведенью греха.
А жизнь как бы извне пришла, растормошила,
И стало горячо на грани забытья.
Жалею обо всем, чего не совершила,
И не стыжусь всего, что совершила я.
* *
*
Грех — это мера одиночества.
Нет праведничества на всех.
Рискнувшему на иноходчество
Во вспомоществованье — грех.
Что устоявшему в прощении!
А падшего суди молва...
Благодарю за попущение, —
Его заботами жива.
* *
*
Когда, истощены виною,
Мы пошатнемся на стезе,
Несовершенное дурное
Нас подпитает, как НЗ.
Был некто. Он людей извечно
Не понимал и не любил,
Но не теснил движеньем встречным
И дальним светом не слепил.
* *
*
— Уходи, я тебя не держу!
(Чем, коль руки дитенок ей вяжет?)
Зубы стиснет, внушительно скажет:
— Не гони — я и так ухожу.
— Да ведь я и в дому как в лесу,
Ведь меня и слепой изобидит!
(Не выносит, терпеть ненавидит.)
— Я не Бог, я тебя не спасу. —
И застрявшую в молнии ткань
Рвет на куртке угрюмо и туго...
Если б солнышком брезжила рань!
Если б так не любили друг друга...
* *
*
Вкруг рта усугубляют алость
Закушенные удила.
Душа смиренная осталась,
Душа смятенная ушла.
Сперва поблизости бродила,
А после подалась блуждать
И всех на грех опередила,
Чтоб никого не осуждать.
* *
*
Втяну, привставши на носки,
Потустороннюю прохладцу...
Пускай там не видать ни зги!
Смерть — тоже способ повидаться.
В гроб, точно ива в водоем,
Клонюсь, клонюсь — и все мне мало.
С тех пор, как не были вдвоем,
Я головы не подымала.
Едва ли вживе был ты ближе,
А вот сейчас — заподлицо.
Смотрю на мертвого — и вижу
Перемещенное лицо.
* *
*
Вместе и по одному
Средь удолий и угодий
Не изменим ничему —
Даже пушкинской погоде.
И пребудет все точь-в-точь —
Без опоры под пятою.
...И вакхическая ночь
С византийской запятою.
* *
*
Спаси, Господи, тех, кто в пути,
А меня накажи и прости, —
Я плохого Тебе не желала,
И до самого света жиляло
Сердце, бьющееся в клети.
Накажи всевеликим сиденьем,
Сухооким невидящим бденьем
За дерзание встать и уйти, —
Я плохого Тебе не желала,
Далеко не ушла, хоть восстала...
Спаси, Господи, тех, кто в пути!
* *
*
Цепляясь ногтями за оскользи, лезть
Из раструба или колодца
За сполохом Слова, Которое Есть, —
А что же еще остается!
И — сквозь жестковыйный поток силовой —
Нырять, как на дно за монетой,
Как новорожденные — вниз головой —
За словом, которого нету.
* *
*
Вниманья — ноль на то, что зубы скалю
Средь призванных невест.
Пронзилась вертикаль горизонталью —
Образовался крест.
В клубок страстей унылые ранжиры
Слепились сгоряча.
Мне ключ давали от пустой квартиры, —
Я не взяла ключа.
Кудимова Марина Владимировна — поэт, переводчик, публицист, литературовед. Родилась в Тамбове, там же в 1973 году окончила пединститут. Печатается с 1969-го. Автор нескольких книг стихов. Лауреат ряда литературных премий. Живет в Переделкине.
Опубликовано в Журнале №7