1
Под конец расхотелось хотеть
Ликовать, воевать, не сдаваться,
Непрерывно о чем-то радеть,
Вовлекать, окликать, отзываться,
Предаваться бесчинной гульбе,
Слыть любимцем, ходить в супостатах.
Все иссякло само по себе,
Не заботясь о вехах и датах.
Расхотелось бездумно хватать
Сласти, радости, хронос и мелос,
Расхотелось запойно читать,
Говорить и писать расхотелось,
Бить поклоны у всех образов
И незнамо куда торопиться...
Да застряла живая крупица
В перешейке песочных часов.
А внизу-то песчинок не счесть —
Пирамидка готова к пределу.
Но у Промысла замысел есть,
Недоступный скудельному телу.
2
В телевизоре мутная дрянь,
А в троллейбусе дикая давка.
Остряки нагадали — и впрямь
Нашей жизнью становится Кафка.
Трубы фабрик уже не дымят,
На прилавках сосиски и виски,
Подбоченившись, нагло хамят
Все — от дворника до паспортистки.
Перекупщики шустро снуют,
Рэкетиры торговцев пугают,
Алкаши то поют, то блюют
И правителей грязно ругают.
Коробейники сводят с ума
Слабый пол бижутерией броской.
На развале — де Сад и Дюма
Вперемешку с Блаватской и Бродским.
Забирается солнце в зенит,
Пестрый люд согревая на равных.
Колоколенка нежно звонит,
Приглашая во храм православных.
Как ни хнычь, ни канючь, ни ершись,
Ты не хочешь удела иного,
Ибо любишь нелепую жизнь,
Что само по себе и не ново.
Не сдавайся, прямее держись,
Принимая и храм и прилавки.
Это жизнь, это все-таки жизнь,
Ничего, что отчасти по Кафке.
3
Полуростепель-полуморозец...
Наглый шкет и затурканный дед.
Попрошайка, хамло, богоносец —
То икона в руке, то кастет.
Непонятная чуждая масса
И зловеще-лихая молва.
Генофонда лишенная масса
То юлит, то качает права...
Среди этого дикого мяса
Лучше так и дожить без родства.
Ростов-на-Дону.