Карл Сельвинский и другие
В "Дополнениях по поводу перестройки в СССР" к русскому изданию "Энциклопедического словар русской литературы с 1917 года", вышедшему в 1988 году в Лондоне, Вольфганг Казак писал: "Биобиблиографический словарь, перед которым стоит задача отображения современной литературной жизни, оказывается перед фактом быстрой смены событий этой жизни. При этом объем словаря делает невозможным соблюдение какого-то определенного хронологического предела, до которого была бы доведена вся включаемая информация".
Вот уже и "перестройка" стала историей, а до конца века осталось несколько лет. Вышло наконец и давно ожидаемое издание словаря в России - под названием "Лексикон русской литературы XX века". Как мы видим, название претерпело две принципиальные трансформации. Во-первых, исчезло слово "энциклопедический", во вторых, обозначены и "хронологические пределы", а именно - XX век.
Таким образом, окончательно определилась задача перед современными и будущими исследователями русской литературы - создать со временем действительно всеобъемлющий "энциклопедический" словарь, в котором не будет упущен никто и ничто, даже критики и литературоведы, которым - по причине ограниченного объема - места в словаре Казака изначально не отводилось. В этот будущий фундаментальный труд, который обязательно появится, непременно попадет и сам Вольфганг Казак - хотя бы как автор первого словаря, который был на протяжении четверти века (и, может быть, еще долго будет) единственным в своем роде.
На сегодняшний день уже вышло немало рецензий на "Лексикон...". И, кажется, ни один автор не преминул пожурить кёльнского профессора в упущениях по поводу отсутствия статей о тех или иных литературных персонах. Претензии сии сколь справедливы, столь и беспочвенны. Представляется, что сам автор предпочел бы написать про всех и про все, если бы на то у него была хоть малейшая возможность. Такой возможности не было - и по причинам объективным вроде географической удаленности от местопребывания большинства героев (речь идет, естественно, о живых) и от литературных архивов, и по вполне субъективным, - в конце концов, словарь составлял именно профессор Казак, а не академический институт. Ведь достаточно вероятным выглядит и предположение, что некоторые из "обиженных" не попали в словарь потому, что автор их туда поместить просто не захотел. И это - его законное право. По поводу сему позволю себе отметить лишь один бросившийся в глаза факт: в словаре нет статьи о Владимире Викторовиче Орлове, одном из самых популярных авторов 80-х. Но это так, к слову.
Как бы то ни было, но все те не слишком "официальные" литераторы, которые еще помнят советские времена, согласятся, что оказаться в словаре всегда считалось делом достаточно престижным. Мало кто держал тогда саму книгу в руках, но о том, что об N там есть статья, знали все. Кое-кто - наоборот - многое бы отдал, чтобы в словаре не оказаться: уж очень в неприглядном виде некоторые "классики" там были представлены.
Надо отдать должное автору - он все же старался быть максимально широким, собирая под одной словарной обложкой имена и понятия, имеющие "разное" отношение к русской литературе. Возможно, Казак был первым, кто попробовал стереть вроде бы четко обозначенные на тот момент границы между метрополией и эмигрантской диаспорой, между "официозом" и "диссидентством". В предисловии к нынешнему изданию он пишет: "Выбор писателей, включенных в словник, подчинен прежде всего не столько литературному значению их творчества, сколько информационным запросам того, кто прибегнет к помощи данной книги. Это означает, что в "Лексикон" вошли не только те авторы, кого, по моему мнению (часто подкрепленному высказываниями других литературоведов и критиков), можно считать "настоящими писателями", но и те, которым в существовавшей ранее официозной советской шкале было отведено лишь политически обоснованное "выдающееся" место (с вытекающими отсюда расширенными возможностями издавать свои произведения)".
Помимо статей биобиблиографических (кстати, именно к библиографии можно было бы высказать немало вполне обоснованных претензий) в словаре множество статей тематических, посвященных литературным журналам, объединениям, направлениям, явлениям. Что же касается статей-персоналий, то они ориентированы на общепринятый образец: "Фамилия, имя, отчество; настоящее имя и фамилия, если писатель использовал псевдоним; основной вид литературной деятельности; дата и место рождения (до 24.1.1918 и по старому, и по новому стилю); профессия отца; образование; начало литературной деятельности; членство в коммунистической партии; долголетняя работа в редколлегиях литературных журналов; год выезда в эмиграцию; должности в руководящих органах Союзов писателей; место жительства в настоящее время (по данным 1992/93 года)". При этом многие из вроде бы "необязательных" подробностей оказываются едва ли не самыми интересными для читателя, пытающегося понять, какой на самом деле была так называемая "литературная жизнь".
Спору нет, в любом советском энциклопедическом словаре есть сведени о том, что настоящее имя поэта Ильи Сельвинского - Карл. На первый взгляд, и статья о нем в "Лексиконе..." (практически не претерпевшая изменений по сравнению с изданием 1988 года) могла бы быть напечатанной, например, в "Краткой литературной энциклопедии". Однако некоторые интонационные и смысловые детали сделали бы ее "подцензурное" появление невозможным: "В начале 30-х гг. С. сумел объехать все крупные столицы Зап. Европы...", "В цикле стихотворений Давайте помечтаем о бессмертье (1964 - 66) явно чувствуется вера С. в то, что после физической смерти человека возрождается и продолжает существовать его индивидуальная духовная сущность; при этом он исходит из новейших открытий в области физики" и т. д.
Если для написания словарных статей о писателях начала века и об известных советских или эмигрантских авторах можно было пользоваться существующими справочными изданиями и архивными материалами, то в случае с литераторами-современниками задача немало усложнялась. Далеко не со всеми можно было пообщаться лично и получить информацию из первых рук. Несмотря на это, словарь с каждым изданием пополнялся новыми именами: "В первом издании 1976 года новым было, например, имя А. Вампилова, в изданиях 1988 года - А. Кима, а в настоящее издание впервые включены И. Жданов, А. Жигулин, И. Ратушинская, Н. Садур, Я. Сатуновский, Б. Хазанов, Б. Чичибабин и многие другие". Именно в этой части к автору предъявляется масса претензий на предмет явной неполноты словаря. Но на эту тему мы уже рассуждали выше, возвращаться к ней не будем.
Лишь рассмотрим дл примера одну из новейших статей, а именно посвященную Ивану Жданову. Так как она написана уже практически "сегодня", то и судить о ней можно безо всяких оговорок. Могу признаться, что о данной "персоне" начинал читать с некоторой опаской. Однако при всей академически-словарной сухости изложения принципов поэтики Жданова определения В. Казака кажутся точными и даже (в рамках жанра) вполне охватывающими предмет: "Представление о всеобъемлющем полнее всего выражено тем, что в религиозном в своей основе творчестве Ж. нет границы ни между жизнью и смертью, ни между физическим временем и метафизическим понятием вечности".
Впрочем, для некоторых критических замечаний есть и у меня безусловные основания. Например, в "Лексиконе..." исчезли указатель предметных статей и именной указатель, которые в издании 1988 года присутствуют, библиография лишь в очень редких случаях дополнена более поздними публикациями. Довольно много опечаток и наборного брака. Но в последнем, конечно же, нет вины автора.
В итоге следует признать главное: у каждого, кто еще сохранил хоть какой-то интерес к истории русской литературы ХХ века, есть теперь возможность поставить на свою книжную полку очередное справочное издание, аналогов которому пока не существует. Тираж в пять тысяч экземпляров вполне на сегодняшний день достаточен, хотя, выйди "Лексикон...", как то и предполагалось, несколькими годами раньше, тираж сей был бы на порядок больше.
И последнее - что называется, по ходу дела. Один мой знакомый художник рассказал, что готовится издание словаря, посвященного современной художественной жизни. Для того чтобы оказаться в числе упомянутых там персон, нужно заплатить некоторую сумму или, в случае крайней неплатежеспособности, преподнести составителям свою картину. К писателям, к счастью, с такими предложениями едва ли кому придет в голову обратиться. И, надеюсь, не только потому, что они в своем большинстве небогаты.
В словарь все же лучше попасть, чем в него вляпаться. Пишите, дамы и господа, пишите, и вам воздастся. Пусть не профессором Казаком, а его последователями, которые, сдается мне, уже где-то тихо трудятся над завершением начатого им "Лексикона русской литературы ХХ века". До конца столетия еще осталось какое-то время, и у всякого действующего литератора есть шанс стать в нем словарной статьей.
Игорь КУЗНЕЦОВ.