“Новый мир” в разные годы напечатал немало материалов по экологии — по поводу проблем водного хозяйства, по чернобыльской катастрофе и других.
Продолжая эту традицию, мы в № 2 нашего журнала за текущий год опубликовали статью члена-корреспондента Российской академии наук А. В. Яблокова “Ядерная мифология конца XX века”, на которую последовал ряд откликов.
Некоторые из них мы печатаем сегодня под рубрикой “Экология России”, полагая возможным сопроводить их самым кратким комментарием.
Так, П. В. Рамзаев пишет, к примеру, что А. В. Яблоков “далеко выходит за пределы компетенции эколога-биолога”.
Нам кажется, что не стоило бы судить о “пределах” и “рамках” своих оппонентов, достаточно возразить, а то и опровергнуть конкретные положения публикации. Вполне достаточно, если это удастся. Есть точка зрения автора, есть его позиция, с которой нужно считаться, не устанавливая при этом никаких “пределов” и “рамок”.
Еще более существенным нам кажется тот факт, что оппоненты А. В. Яблокова обходят вновь и неизбежно возникающую проблему захоронения отходов АЭС. Это при том, что целый ряд авторов (в том числе и А. В. Яблоков) утверждает: захоронение в конце концов может обойтись дороже, чем строительство АЭС.
Мы не можем опубликовать все без исключения отзывы на статью А. В. Яблокова, тем более что некоторые из них заведомо несостоятельны.
Что стоит, например, такое утверждение: в автокатастрофах в России ежегодно гибнет 45 000 человек, и никто не возражает против использования автотранспорта — почему же возражать против АЭС? На этом основании, очевидно, можно не лечить раковые заболевания потому, что от заболеваний сердца людей умирает еще больше. Кроме того, в том-то и дело, что мы не знаем, сколько людей умерло, сколько так или иначе пострадало в результате производства атомной энергии и каковы генетические последствия, происшедшие в наших организмах, которые скажутся через годы и десятилетия.
Атомная энергия — это новая энергия, а каждая из таких энергий обязательно несет с собой ту или иную экологическую угрозу, причем по нарастающей — от энергии пара к энергии электрической и далее — к атомной, а это попросту не может не тревожить человечество. Экологически чистыми могут быть не искусственные, а природные энергии, такие, как солнечная, энергия ветра, морских приливов и отливов. Но это энергии рассредоточенные (потому что они природные), а человека это не устраивает, он торопится: ему чем дальше, тем нужно все больше и все скорее и все мощнее — эта алчность и торопливость и губят нас, ставят в противоречие с природой.
В той же рубрике мы публикуем статью, казалось бы, весьма специальную Ю. Веретенникова и А. Лысова, но потому прежде всего и публикуем, что пестициды, о которых идет речь, — это ведь тоже еще один Чернобыль, только “тихий”, как говорят об этом сами авторы.
В конце концов, не так уж существенно, с каким Чернобылем мы имеем дело — с “громким” или “тихим”.
Мы против того и другого, против экологического риска, против ущерба, который мы наносим среде нашего обитания. В этом позиция нашего журнала остается неизменной.
С. ЗАЛЫГИН.
МИРНЫЙ АТОМ — ЗА И ПРОТИВ
Уважаемая редакция!
Анафеме предал ядерную науку и технику, величайшие достижения человечества, А. В. Яблоков, самый главный российский защитник биосферы, в “Новом мире” (1995, № 2). Аргументация А. В. Яблокова весьма разнообразна и выходит далеко за пределы компетенции биолога-эколога, кого представляет председатель Комиссии Совета безопасности РФ по экологической безопасности. Особенно поражают притязания автора на судейскую роль в медицинских и технических аспектах атомной энергетики. Упаси меня бог заявить, что все в статье А. В. Яблокова — сплошное заблуждение. Есть и справедливые замечания, и общеизвестные факты (например, о том, что в бывшем СССР были крупные аварии на Урале, Чернобыльской АЭС, проводились испытания ядерного оружия и другие события, которые никто и никогда не собирался относить к разряду пустяков).
Оставим на совести автора доказательность таких голословных заявлений, как, например, “один из генеральных конструкторов обещал”. Кто это такой? Почему бы его не поименовать? Или чего стоит ссылка на А. П. Александрова, который якобы “утверждал”, что готов поставить реактор чернобыльского типа на Красной площади. Где опубликовано это крайне непродуманное утверждение? Ведь известно, что академик А. П. Александров был большой шутник. Он мог сказать это и ради шутки. И вот читателю преподносится сенсация: “Не оправдались надежды на термоядерный синтез”. Словно кто-то из физиков обещал решить эту проблему одним росчерком пера. Хоронить термоядерный синтез пока еще рано.
Напоминается “и о серьезнейшем инциденте на ЛАЭС в марте 1993 года”. Специалисты нашего С.-Петербургского НИИ радиационной гигиены проводили анализ радиационной обстановки этого инцидента с выездом на место и... обнаружили отсутствие какой-либо измеримой дополнительной дозовой нагрузки (над естественным фоном) у населения прилегающих к ЛАЭС районов. Не скрою, в силу нашей “надзорной” специальности по гигиене нам так хотелось что-нибудь найти.
Что касается официальной справки Госатомнадзора (1993 год) о неудовлетворительном состоянии ядерной и радиационной безопасности в Российской Федерации, то мы с этим полностью согласны.
Российские радиационные гигиенисты, как говорится, из кожи лезут вслед за Международной комиссией по радиологической защите (МКРЗ), МАГАТЭ, чью злодейскую роль пытается доказать А. В. Яблоков, и другими организациями (такими, как ВОЗ, ФАО, МОТ), которые никак нельзя заподозрить в лоббировании атому. В последние годы в проектах специального Закона по радиационной безопасности (что на утверждении в Думе) и новых нормах эти люди добиваются снизить в 2,5 — 5 раз допустимый объем облучения человека. Такое облучение от всех искусственных источников ограничивается 1 миллизивертом, что в 2 — 3 раза меньше естественного фона.
Да, атомщики этим недовольны. Появятся кое-какие дополнительные (далеко не катастрофические) заботы. Но это уже их долг, и они его выполнят. Но мы категорически против того, чтобы, как это делает А. В. Яблоков, якобы во имя спасения человечества заявлять об экологических бедствиях, катастрофах и тому подобных кошмарах. Такого рода заявления наносят огромный ущерб здоровью людей и благосостоянию государства.
Чудовищный вред идеологии катастрофизма, развиваемой Алексеем Владимировичем, виден на примере защитных мероприятий от аварии на ЧАЭС. Отчеты по исполнению федерального бюджета за некоторые годы показывают, что расходы на эти мероприятия в условиях всеобщей нищеты и развала всего и вся оказываются сопоставимыми с федеральными расходами на здравоохранение России.
Предельно максимальные гипотетические потери от всей ожидаемой коллективной чернобыльской дозы у населения России (округленно до 100 000 человеко-зиверт) составят за семьдесят лет 7300 дополнительных случаев смертельного рака и наследственных дефектов. И эти случаи по затратам фактически приравниваются к утрате здоровья от всех болезней у 148 000 000 жителей России, включая и потери от 3 000 000 раковых заболеваний и от других нерадиационных причин. По чьей-то странной логике нашему обществу навязаны расходы на профилактику одного воображаемого радиационного рака в 3000 раз больше, чем на защиту от рака, зависящего от других факторов (например, от курения). Даже сложив дозы излучения у населения России от аварий на ЧАЭС, Кыштыме и испытаний на Семипалатинском и Северном полигонах, можно получить дозу 200 000 человеко-зиверт, что составит всего лишь 0,5 процента от суммы природного и медицинского облучения за семьдесят лет (42 000 000 человеко-зиверт — наши расчеты). На 0,5 процента дозы у нас готовы пожертвовать триллионы, а остальные 99,5 процента облучения никого не волнуют. И в том и в другом случае речь идет об уровнях облучения, при которых предполагаются чисто теоретически только стохастические, вероятностные эффекты (рак и наследственные заболевания). Их тяжесть одинакова как при искусственном, так и при естественном облучении, а частота возникновения прямо пропорциональна коллективной (суммарной) дозе у всех облучаемых людей. Именно этой дозой, а не ее происхождением определяется уровень опасности радиации, соответственно должны устанавливаться и затраты на радиационную защиту. Никто не собирается закрывать глаза на 0,5 процента коллективной дозы, создаваемой атомной энергетикой, а тем более (и это иногда случается) когда индивидуальные дозы, переходя определенный порог, вызывают явные лучевые поражения. Все, как известно, познается в сравнении. Даже при современном еще “примитивном” уровне атомной техники радиационная опасность человечеству при мирном использовании атома будет и в дальнейшем создаваться природным фоном.
Мифология ядерного катастрофизма выглядит особенно легковесной на примере двух фактов, приводимых А. В. Яблоковым: о страшных последствиях аварии на ЧАЭС у населения США в мае — августе 1986 года и о не менее опасном росте заболеваемости лейкозами опять же у несчастных американцев, проживающих вокруг атомных электростанций.
Только смертность от СПИДа у населения США, оказывается, возросла за четыре летних месяца 1986 года на 60 процентов, от других инфекций — на 32,5 процента и т. п. Наблюдался и значительный рост общего числа смертей. “Все это, — пишет А. В. Яблоков, — с высокой статистически достоверной вероятностью связано с поражением иммунной системы чернобыльскими радиоактивными выбросами, накрывшими, как известно, США”. Дальше, как говорится, уже ехать некуда. Это все сродни той дезинформации некоторых западных агентств, которая распространялась в первые месяцы после аварии о тысячах погибших от радиации в Киеве и т. п.
Откройте стр. 363 (табл. 16) официального доклада Научного комитета ООН по действию атомной радиации (1988 год), где приводятся средние дозы излучения от аварии на ЧАЭС в разных странах за первый год после события. У населения США эффективная доза составила всего лишь 1,5 микрозиверта, или 0,6 процента от годового среднемирового природного фона. Разумеется, эта доза была в сотни раз меньше средней “советской” и в десятки тысяч раз меньше, чем для населения загрязненных районов России, где в 1986 году никаких сколько-нибудь заметных сдвигов в состоянии здоровья, связанных с радиацией, обнаружено не было. Хочу напомнить неискушенному читателю, что по только что принятому компетентным миром международному стандарту безопасности не 1,5, а 10 микрозиверт считается дозой, которую никто не должен принимать во внимание ввиду ее ничтожной значимости для здоровья.
В течение последних двадцати двух лет я работаю в составе Международной комиссии по радиологической защите (МКРЗ), а с 1989 года — в ее I Комитете, занятом оценкой влияния радиации на здоровье человека. Во главе Комитета стоит ведущий радиолог США профессор Уоррен Синкбер. В Комиссии работают и другие не менее уважаемые и компетентные ученые США (Метлер, Шалл и другие). Заверяю читателя: если на очередном заседании МКРЗ я объявлю о воздействии чернобыльского 1,5 микрозиверта на здоровье населения США со ссылкой на статью А. В. Яблокова, гомерический хохот будет обеспечен со статистической достоверностью в 100 процентов.
Второй факт — об увеличении заболеваемости лейкемией у населения, проживающего вокруг американских АЭС, — выглядит не менее легковесным, чем первый. Оказывается, у людей, живущих в двадцатимильной зоне АЭС “Пилигрим” (1990 год), заболеваемость лейкемией в 4 раза выше, чем ожидалось. Подобная картина наблюдалась в США по лейкемии и раку в окрестностях АЭС “Троян”. Ссылка дается на материалы департамента здравоохранения штата Массачусетс 1990 года, т. е. на источник сугубо провинциального значения. И при этом Алексей Владимирович почему-то пренебрег фундаментальным исследованием данной проблемы, проведенным самой компетентной организацией США — Национальным институтом рака (1990 год), с охватом 62 атомных станций и других крупных объектов по переработке ядерного горючего, включая “Пилигрим” и “Троян”.
Учитывая особую важность данной дискуссии, приведу дословно выдержку из резюме книги, где опубликованы все эти материалы. “Проанализировано более 900 000 случаев смерти от рака за 1950 — 1984 гг. в 107 округах с ядерными установками и соседних округах США. Каждому исследуемому округу для сравнения подобраны три сходных контрольных округа в том же регионе, где было более 1 800 000 смертельных случаев рака. Не было получено каких-либо доказательств для предположения о том, что смертность от лейкемии и других форм рака была выше в исследуемых округах, чем в контрольных. До начала эксплуатации станций в исследуемых округах смертность от лейкемии у детей была в 1,08 раза больше, чем в контрольных, а после пуска в эксплуатацию это соотношение снизилось до 1,03 раза. По лейкемии во всех возрастах эти числа были 1,02 — до эксплуатации, а после пуска — 0,98. Проведенные сравнения не дали доказательств какой-либо зависимости (причина — эффект) между конкретными объектами и смертностью от рака у населения, живущего около этих объектов”.
Конкретно данные по “Пилигриму”: “Ни в одной возрастной группе не было значимого подъема относительного риска по лейкемии при сравнении исследуемых и контрольных районов после начала эксплуатации; для всех возрастов этот риск был существенно ниже (0,87)”.
По “Трояну”: “После 1975 г. смертей наблюдалось не очень много, и сравнение исследуемых и контрольных районов после пуска станции не дало значимого превышения над 1,00”.
Все эти цитаты взяты из книги “Рак у населения, живущего около ядерных установок”, том 1, изданной на английском языке в 1990 году Национальным институтом рака США (авторы С. Яблон, З. Хрубек, И. Бойс, Б. Стоун).
Они полностью опровергают миф об особой опасности атомных электростанций при их нормальной эксплуатации. Предупреждение аварий на АЭС — главная проблема дальнейшего развития ядерной энергетики, и напоминать о ней специалистам вряд ли следует. Они о ней хорошо осведомлены и тратят действительно, как пишет А. В. Яблоков, огромные средства. Тратят даже больше, чем общество получает пользы взамен. А тут вдруг автор обсуждаемой статьи предлагает еще такие защитные мероприятия, которые наверняка угробят все остатки нашего народного хозяйства. Чего стоят, например, предложения по очистке северных морей от советских радиоактивных отходов и по реабилитации северных территорий и т. п.
Ученые северных стран в рамках специального международного проекта тщетно пытаются оценить дозы облучения у жителей этих мест от наших отходов, от затопленных реакторов и затонувших атомных лодок. Результат: дозы ничтожны; какие-либо меры по их снижению принесут только вред обществу. До последнего времени основной вклад в радиоактивное загрязнение воды даже Баренцева и Карского морей вносили сбросы от британского завода в Селлафильде.
Критической группой населения во всех северных странах оказались люди, потребляющие в больших количествах оленину. За тридцать пять лет (с 1960 по 1994 год) дополнительная к природному фону доза излучения от цезия-137 за счет глобальных выпадений (не местных, и не только советских) от ядерных взрывов составила около 30 миллизиверт. В настоящее время она составляет в год около 0,20 миллизиверта. Это облучение — следствие высокого содержания некоторых радионуклидов в лишайниках. А уровни первичных выпадений цезия-137 и стронция-90 за Полярным кругом были, как известно, в 2 раза ниже, чем в Москве и Ленинграде. Не очень, кстати, высокими в цепочке лишайник — олень — человек оказались и дозы от природных свинца-210 и полония-210 (в среднем дополнительно к обычному фону еще 1 миллизиверт в год). Этой проблемой наш институт и я лично заняты уже тридцать три года.
Вопрос к А. В. Яблокову: где, что и от чего чистить на арктическом побережье из-за последствий взрывов на Новой Земле? Уж не те ли площадки гипоцентров взрывов, которые действительно еще светят до 3 миллирентген в час, как об этом докладывал министр атомной энергетики России В. Н. Михайлов в Канаде и Норвегии? Они имеют статус зоны, исключенной из использования, а диаметр этих зон измеряется сотнями метров. Вся остальная территория Новой Земли чистая, в том числе и по моим личным измерениям. Жаль только, что использовать эту территорию мы вряд ли будем в ближайшее время как по климатическим условиям, так и из-за отсутствия там каких-либо природных ресурсов, кроме каменистых пород и щебенки. Даже для оленеводства из скудности лишайникового покрова она малопригодна.
Гигантомания в области радиационной защиты в нашей стране не новость. Уже в советские годы выработалась привычка под маской заботы о людях и за чужой счет бросать на ветер народное добро, не думая о том, что на его производство затрачено здоровье, а часто и сама жизнь людей...
Гиперболы в обсуждаемой статье встречаются довольно часто (о тысячекратном накоплении трития в пищевых цепочках, об опасности попадания плутония с пищей и водой и др.). Непонятно, как может быть более высокой концентрация трития в организме человека по сравнению с его концентрацией в питьевой воде. Сколько случаев поражения плутонием в мире наблюдалось при поступлении его с пищей? Известно, что его всасывание ничтожно (около 0,01 процента), а жулики воруют таблетки с плутонием, проглатывая их. Вызывает также сомнения информация А. В. Яблокова о лейкозах у якутских детей, связанных с подземными взрывами. Вся диагностика автора построена на разговорах с родителями. Источник не очень надежный. И следовало бы в Якутии провести действительно научную работу. Здесь наш институт готов встать под знамя Алексея Владимировича, а то он почему-то доверяет лишь Госатомнадзору, начисто позабыв свое детище, каким являлся когда-то Госкомсанэпиднадзор.
Да и вообще неплохо бы воспользоваться высоким положением автора и привлечь его внимание к острой необходимости объединения всех противорадиационных сил России. В наше время эти силы хиреют в нескольких (почти в десяти) ведомствах, подчас дублируя друг друга.
В заключение заверяю читателей, что последний миф А. В. Яблокова о необъективности Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) не имеет ничего общего с действительностью.
А в остальном, Алексей Владимирович, позвольте заверить в самом высоком к Вам уважении.
П. В. РАМЗАЕВ,
заслуженный деятель науки России,
член I Комитета Международной комиссии
по радиологической защите
5 апреля 1995 года.
Уважаемый Сергей Павлович!
В связи с появлением в Вашем журнале статьи г-на Яблокова “Ядерная мифология конца XX века” нам хотелось бы прокомментировать некоторые положения этой публикации, относящиеся к роли и деятельности Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). Мы не будем останавливаться на других “мифах”, затронутых в работе г-на Яблокова, поскольку в нашей прессе появилось достаточное количество материалов, отражающих действительное положение в области мирного использования атомной энергии как в России, так и в зарубежных странах. Только за последние несколько месяцев такие статьи печатались в еженедельнике “Московские новости” (1995, № 9), в газетах “Век” (1995, № 5 и 1994, № 44), “Сегодня” (1995, 9 февраля), “Деловой мир” (1994, 23 ноября), “Атом-пресса” (1995, № 5, 7).
Надо сказать, что новомирская публикация в целом страдает необъективностью, предвзятостью, непрофессионализмом и поверхностным подходом к рассматриваемым проблемам. Ради достижения поставленной цели — всячески опорочить использование атомной энергии в энергетике и других областях народного хозяйства — автор оперирует искаженными данными и не подкрепленными серьезными доводами голословными утверждениями, которые и создают ложное представление о действительном положении дел.
Начать с того, что в публикации неправильно отражены роль и функции МАГАТЭ. Это специализированная международная организация, входящая в систему ООН, которая занимается установлением международного сотрудничества в области мирного использования атомной энергии. Одновременно МАГАТЭ — важный элемент в системе международного режима нераспространения ядерного оружия — оно заключает с государствами контрольные соглашения, содержит штат инспекторов и регулярно проводит проверки мирной ядерной деятельности государств в рамках заключенных соглашений. МАГАТЭ — одна из наиболее эффективных международных организаций, деятельность которой поддерживают ООН и более ста двадцати стран мира (в том числе и Российская Федерация), являющихся ее членами. Но она почему-то не устраивает только одного г-на Яблокова.
Абсолютно несостоятельно утверждение автора, что “полностью провалилось” решение задачи МАГАТЭ — препятствовать распространению ядерного оружия. На самом деле МАГАТЭ добилось многого. Двадцать пять лет тому назад, когда разрабатывался Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), являющийся основой международного режима нераспространения ядерного оружия, по сделанным в то время оценкам, до тридцати государств в техническом отношении были способны произвести ядерные взрывчатые вещества. За время существования Договора число таких государств резко сократилось, и к ДНЯО присоединились сто шестьдесят семь стран, которые добровольно взяли на себя обязательство не производить и не приобретать каким-либо иным способом ядерное оружие или другие ядерные взрывные устройства и поставили всю свою деятельность в этой сфере под контроль МАГАТЭ. Упомянутые г-ном Яблоковым Индия, Пакистан и Израиль к Договору не присоединились и никаких обязательств поставить свою ядерную деятельность под контроль МАГАТЭ не брали. МАГАТЭ не полицейская организация, которая могла бы заставить суверенные государства участвовать или не участвовать в международных договоренностях.
Г-н Яблоков не доволен также тем, что Агентство не дает официальных рекомендаций по закрытию атомных электростанций, и на этом основании обвиняет его в необъективности. По просьбе государств — членов МАГАТЭ Агентство регулярно проводит обследование атомных станций для оценки безопасности их эксплуатации и выносит свои рекомендации по мерам, которые следует принять для повышения их надежности. Как правило, более 80 процентов таких рекомендаций выполняется в период до следующей инспекции. По остальным, требующим значительных конструкционных или организационных изменений, составляется план работ, выполнение которого контролируется в ходе очередных обследований, проводимых МАГАТЭ. В случае установления несоответствия современным требованиям безопасности это фиксируется в заключении по результатам обследования. Вопросы, связанные с закрытием АЭС, относятся исключительно к компетенции государств — членов МАГАТЭ и решаются ими самостоятельно в соответствии с техническими, экономическими и другими факторами.
Далее. Публикация изобилует голословными утверждениями. Например, г-н Яблоков утверждает, что “в уставе МАГАТЭ прямо записано: способствовать всемерному распространению подземных ядерных взрывов для решения народнохозяйственных проблем”. Достаточно взять в руки устав МАГАТЭ, чтобы убедиться в абсурдности такого заявления, — на самом деле ничего подобного там нет. Да и не могло быть, поскольку устав МАГАТЭ вступил в силу в 1957 году, когда никаких подземных ядерных взрывов не производилось.
Несколько подробней хотелось бы остановиться на оценке международного чернобыльского проекта, над реализацией которого работал большой международный и авторитетный научный коллектив. Для участия в проекте были приглашены двести ученых из двадцати пяти стран и Комиссии европейских сообществ, Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, МАГАТЭ, Научного комитета по действию атомной радиации (НКДАР ООН), Всемирной организации здравоохранения и Всемирной метеорологической организации. В СССР было направлено пятьдесят научных групп. Лаборатории в нескольких странах, включая Австрию, Францию и США, помогали в проведении анализа и оценки собранных материалов. Наиболее активная фаза проекта проходила с мая до конца 1990 года. Зарубежные эксперты вели независимые исследования окружающей среды и медицинские обследования населения в наиболее загрязненных районах, а также в районах с низким уровнем загрязнения. Одновременно с независимыми исследованиями, включавшими отбор и анализ проб, проводилась общая оценка применявшейся в СССР методологии и полученных результатов. При этом рассматривались данные, поступавшие из различных, в том числе и неофициальных, источников, которые использовались, естественно, после их предварительной проверки и оценки.
Полученные в результате проведенной работы данные были положены в основу выводов и рекомендаций, одобренных независимым Международным консультативным комитетом, сформированным для руководства этим проектом. Комитет состоял из девятнадцати видных ученых под председательством д-ра Ицузо Шигемацу из Японии, директора Фонда изучения радиационных последствий в Хиросиме, который с 1950 года осуществлял контроль и анализ состояния здоровья лиц, переживших атомную бомбардировку в Японии и подвергавшихся высоким дозам облучения. Среди других групп ученых Комитета были представители десяти стран и пяти международных организаций. Были также эксперты по медицине, радиопатологии, радиационной безопасности, питанию, радиоэпидемиологии и психологии.
Г-н Яблоков, даже не познакомившись с результатами оценок радиологических последствий аварии и состояния здоровья населения, сделанных в рамках чернобыльского проекта, перечеркнул многомесячную работу большого международного коллектива независимых ученых, голословно обвинив их в предвзятости только потому, что ему лично не нравятся сделанные ими выводы и рекомендации.
Появление в Вашем уважаемом журнале, рассчитанном на широкие круги российской общественности, такой не просто спорной, а носящей “очернительский” характер статьи, в которой объявляется крестовый поход против мирного использования атомной энергии, не только не способствует серьезному рассмотрению проблем в области атомной науки и техники, а может лишь создать ложные, искаженные представления об этих проблемах у Ваших читателей.
С уважением
М. Н. РЫЖОВ,
Н. А. ТИТКОВ.
31 марта 1995 года.
Редактору журнала “Новый мир”
С. П. Залыгину.
В февральской книжке Вашего журнала за нынешний год появилась публикация председателя Межведомственной экологической комиссии Совета безопасности при Президенте РФ А. В. Яблокова “Ядерная мифология конца XX века”. В этой статье немало внимания уделено роли Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). Мы согласны с общей направленностью статьи, однако считаем, что многие выводы смягчены, а отрицательная роль МАГАТЭ в сегодняшнем мире значительно приуменьшена по сравнению с действительной. Например, МАГАТЭ не только не способно оказывать реальное воздействие на страны, нарушающие нормы ядерной безопасности, но и не заинтересовано в этом, так как оно состоит из представителей атомных ведомств различных государств, входящих в него, и призвано соблюдать исключительно клановые интересы. В случае возникновения в одной из таких стран скандала, способного поставить под сомнение безопасность ее ядерных объектов, МАГАТЭ стремится возможно быстрее замять такой скандал — ведь он может отрицательно сказаться на отношении мировой общественности к атомной энергетике.
Что касается России, тут вообще не может быть и речи о каком-то контроле за безопасностью ядерных объектов со стороны МАГАТЭ. Ведь заместителем генерального директора Агентства по ядерной энергии и безопасности является представитель российского атомного комплекса Борис Семенов. Ярким примером того, как МАГАТЭ контролирует ядерные объекты, служит поездка его инспекторов на Сибирский химический комбинат в Томске-7 через две недели после известной аварии в апреле 1993 года. Тогда трое инспекторов приехали туда без какого-либо специального оборудования, пробыли там два дня, и все их выводы о сложившейся ситуации основывались на документах, предоставленных руководством комбината. Естественно, что в таких условиях ревизоры просто не могли составить сколько-нибудь объективное мнение, о чем они и сообщили в своем отчете руководству МАГАТЭ. Однако представителям прессы и общественности было заявлено, что инспекция подтвердила выводы комиссии Минатома и признала отсутствие серьезных последствий аварии. Аналогичные проверки происходили и на других объектах. В докладе МАГАТЭ о ситуации в российском ядерном комплексе в 1993 году прямо говорится, что выводы инспекций основаны на документах, предоставленных им на самих объектах.
Кроме того, в своей деятельности МАГАТЭ непосредственно опирается на поддержку таких крупных ядерных держав, как Россия, Франция и США. Естественно, что у этих стран гораздо более льготный режим членства, чем у стран третьего мира. Так, МАГАТЭ просто не может потребовать проведения инспекций на каких-то российских объектах — они проводятся только в случае приглашения с российской стороны. Трудно представить себе ситуацию, при которой МАГАТЭ могло бы угрожать какими бы то ни было санкциями Франции или России в случае несоблюдения ими правил ядерной безопасности.
Но даже по отношению к странам третьего мира МАГАТЭ показывает себя совершенно недееспособной организацией, кроме тех случаев, когда оно заручилось серьезной поддержкой со стороны правительств крупных ядерных держав. Это очень хорошо видно на примере прошлогодней истории с Северной Кореей, когда выход из тупиковой ситуации стал возможен только после активного вмешательства Соединенных Штатов. И сейчас все позитивные и негативные результаты этого противостояния должны быть отнесены исключительно на счет США.
История с Северной Кореей показала также и несостоятельность Договора о нераспространении ядерного оружия, проводником которого является МАГАТЭ. По условиям Договора, все страны, добровольно отказавшиеся от развития военных ядерных программ, имеют право на получение “мирных” ядерных технологий, и весь спор, разгоревшийся вокруг Северной Кореи, касался только того, кто именно будет сооружать в Северной Корее “мирную” атомную станцию, предложенную ей вместо российских военных реакторов. Однако даже по словам высших чиновников МАГАТЭ нет абсолютно мирных ядерных технологий — каждая такая технология при желании может использоваться и для военных целей. Всего через полгода после истории с Северной Кореей возникло очередное противостояние между Россией и США, на этот раз по поводу Ирана, что окончательно подтвердило неэффективность Договора и основных положений МАГАТЭ. Действительно, передавая Ирану ядерные технологии, Россия не противоречит никаким международным договорам, но в то же время оказывает этой стране огромную помощь в развитии собственной военной программы. Не только Россия, но и другие ядерные державы прилагают усилия к распространению атомного оружия. Так, Франция, несмотря на многочисленные протесты, уже несколько лет отправляет в Японию плутоний, выделенный из отработанного ядерного топлива. Все это происходит на глазах у мировой общественности, и нет никакой международной организации, способной предотвратить эти или подобные сделки.
Несмотря на все вышесказанное, МАГАТЭ все-таки проводит какие-то инспекции и разрабатывает рекомендации по повышению безопасности объектов. Если бы международная значимость Агентства искусственно не завышалась и не раздувались мифы о его “гарантиях”, если бы МАГАТЭ не лоббировало в пользу поддерживающих его ядерных держав, а к его авторитету в затруднительных ситуациях не прибегали бы национальные ядерные деятели, оно могло бы быть достаточно полезной международной организацией, занимающейся исключительно рекомендательной деятельностью. Однако существуют отрасли ядерного производства, контроль за безопасностью которых просто не входит в компетенцию МАГАТЭ. Среди них и переработка использованного ядерного топлива.
Если посмотреть сборники нормативных документов МАГАТЭ, то можно обнаружить, что там отсутствуют какие-либо требования, касающиеся перерабатывающего производства. Чиновники из МАГАТЭ и не скрывают, что Агентство просто не может контролировать эту отрасль. Так, 25 апреля нынешнего года представитель штаб-квартиры МАГАТЭ в Вене в интервью корреспонденту агентства Рейтер заявил: “Россия занимается переработкой радиоактивных отходов, однако МАГАТЭ не в состоянии проверить методы и стандарты безопасности, используемые при этом”. А ведь перерабатывающая промышленность — одна из наиболее серьезных и опасных компонентов современного ядерного производства, и именно она таит в себе наибольший риск с точки зрения распространения атомного оружия.
По нашему мнению, все эти факты достаточно убедительно свидетельствуют: МАГАТЭ сегодня не только не способствует повышению ядерной безопасности в современном мире, но и создает условия для сокрытия информации о реальном положении дел в атомной промышленности.
С уважением
Дмитрий ТОЛМАЦКИЙ,
координатор антиядерной кампании
Гринпис России.
26 апреля 1995 г.