Выход
выйди ночью из дома под дождь если хочется плакать
нацепив грубый вязаный свитер на голую кожу
выйди ночью из дома под дождь если хочется выпить
а на кухне подруга твоей заигралась любовью
выйди ночью под дождь если дом оказался капканом
выбирайся сама по себе изувеченным зверем
к изголовью метро на глазах просвещенных прохожих
утирай шерстяным рукавом атмосферные слезы
выйди ночью из дома под дождь если некуда деться
только синий троллейбус способен тебя успокоить
только красный трамвай только белая скорая помощь
только черные рельсы испытанный транквилизатор
выйди ночью на млечный проспект полюбуйся на кошек
посиди между ними на мокрой зеленой скамейке
пусть научат тебя безболезненно жить на свободе
выйди ночью под дождь ибо это единственный
ВЫХОД
Августовской Москвой
августовские любовники в красных рубашках
с полуоткрытыми ртами
И. Бродский.
Москва отдыхает бесстыдно в августовских объятьях
при современных онегиных вронских штольцах
августовские девочки плачут о подвенечных платьях
августовские женщины об обручальных кольцах
августовские супруги спешат разорвать со страстью
в августовском эдеме окно до земли открыто
в каждом московском любовнике в августе виден мастер
в каждой московской любовнице маргарита
эмма марина клер и соланж в зависимости от типа
личности отношений но это уже вторично
августовская любовь либо августовская липа
либо она фатальна зла и эгоцентрична
августовской порой словно вирус в московских венах
в поисках счастья которое обронила
просишь судьбу чтобы в августовских же стенах
снова свела с кем насмерть соединила
L’enVIE
как всякий упавший с луны я схожу здесь с ума
входящие в ад оставляют надежду в прихожей
бесплодием боли на нет себя сводит сама
по-пытка не помнить тебя неслучайный прохожий
этап расставания ссылка в себя как в сибирь
где дни тяжелы как огромные белые камни
и падает в сумрак слезами протертый до дыр
звезда как удолбанный супрематический ангел
звезда за звездой из созвездия белых ночей
забытого где-нибудь в верхнем течении леты
попавший под скорую руку душевных врачей
эдем то есть наши сплетенные корни и ветви
и мы не рабы но неверные рыбы любви
хрипим и хватаем губами непрошеный воздух
желанное дно под ногами и жабры в крови
и разные очи над нами и разные звезды
* *
*
выбрось монетку — на счастье несчастье а все же
выбрось твоя ностальгия не стоит гроша
больно душа вылезает из прожитой кожи
долго и муторно куртку меняет душа
кто положил что призвание сердца веками
биться в закрытую дверь так что из носу кровь
ты научилась любить и не трогать руками
ты понимаешь что это уже не любовь
бредя подводным теченьем орфеевых песен
и отпеванием в лету стекающих дней
рвешь без оглядки тернистые бредни депрессий
плачься не плачься а смотришь
туда где видней
“Я не то что схожу с ума...”
альтер эго
Я не то что схожу с ума, но, устав за зиму
от черного цвета платьев, от белого цвета окон,
не в силах себе представить иной картину,
в очередной надрыв продираюсь боком:
между печалью, болью, вымыслом, дурью, лажей
в узкий пробел протискиваюсь устало.
Я не то что схожу с ума, но, меняя кожу,
я не то что... не то... я боюсь, что меня не стало.
Вместе с тобой когда-то я потеряла имя,
и уже ни за что не вспомнить, как меня звали прежде,
и никому — другие зовут другими,
неправда, что дело не в имени, не в одежде.
Я не то что схожу с ума, но устала бежать по кругу,
помнить чужие книги, петь не в своем регистре.
Жизнь научила нас подходить друг другу,
не приближаясь при этом более чем на выстрел.
И, пытаясь пробраться в себя на словах, а значит,
отыскать тебя по адресу этой речи,
я не то что схожу с ума, но безумно хочу назначить
внесловесное место, местное время встречи.
* *
*
серый день натяни словно серый чулок
запоздавшего сна в одеяла заройся
в этом городе каждый как ты одинок
приучайся платить за пустое геройство
о любви — не пытайся создать сотворить
и тэ дэ и тэ пэ если нет априори
так о ней говорят ни к чему говорить
ведь она умирает в глухом разговоре
а тоска по родным берегам все равно
что тоска по любви не случилось которой
лучший выход из памяти выход в окно
шаг в пространство под времени скорый
от себя приводящий к себе неизменно
замыкается круг возвращается снег
под мостом Мирабо тихо катится Сена
ждешь кого-то но голос сорвал телефон
встреча повод к разлуке а к вечеру утро
бытие (место время и действие — фон)
до ума доведенное чувство абсурда
The little girl lost[1]
взрослая девочка теперь тебе ничего не нужно
и не для кого пожалуй что все это городить
все обезболено все на корню застужено
все что могло болеть ну хватит хорош хандрить
грустная девочка ходит глядит потерянно
тебе говорят кокетка — ты просто смотрела сквозь
тебя утешают мол все это молодо-зелено
как будто не видят что нет и не будет слез
что осадков — не слышат — не ожидается и по области
даже литературных то есть которых нет
что все это называется патологическое одиночество
когда ты на собственный голос выходишь в свет
ты пыталась уйти от любви к тому кто тобой не болен
глупая девочка ты ушла от любви
и когда связистка вещает неправильно набран номер
ты говоришь ну вот это голос самой судьбы
и другим отвечаешь нет вы не туда попали
это не так но у них-то видать собрания номеров
и повзрослела слышится как устала
от графоманских романов
от мертвых слов
По поводу хорошей погоды
Весна. (О да!) И сухо, и легко.
Но это все, конечно, не причина
чернила проливать, как молоко,
переводя природу — в мертвечину.
Весна. (Какой удобный механизм!)
Попробуй оглянуться. (Рифма — плетка!)
Весна обозначает оптимизм,
а почему... пусть Фрейд ответит четко.
Весна. Ну вот. А что еще сказать?
Что временно покинуто подполье.
Что можно не строчить и не вязать,
разинуть шкаф — и расквитаться с молью.
Что можно угодить в водоворот.
(А лучше сразу броситься под поезд.)
Что просто нужен резкий поворот,
ну если не роман — хотя бы повесть.
Весна. Но, слава богу, до поры,
до времени каких-нибудь осадков.
И — снова не вылазить из норы,
чтоб волосы забыли об укладках,
а главное, глаза — о зеркалах,
саму себя раскладывать на части,
писать стихи, запутаться в делах,
не думая о выдуманном счастье.
По поводу первого снега
Покров посыпал снегом желтизну
и блеклость простудившейся округи.
Но, несмотря на все его потуги,
река и лужи неподвластны сну.
По лужам я и шествую к подруге.
(Потом мы вместе бродим по дороге,
растаптываем листья, месим грязь
и час, и два, и три, разговорясь.
Хотя, конечно, промокают ноги.)
На небе, словно чуждый чарам челн,
мелькает ворон, голосист и черн.
А может быть, ворона. Но — увы —
иду, не поднимая головы.
Как будто век учусь или учу,
мой разум от чужих ломится слов.
Осенняя пора... пора к врачу.
И под ногами хлюпает покров.
Неподражание
превозмогая желанье сознанием невозможности
в месте где резко расходятся противоположности
после сближения видишь прозрачный край
и не по-русски думаешь ду ю край
и принимаешь меры предосторожности
ввиду безответности тщетности безнадежности
срыва в места заключенья своей любви
и не по-русски думаешь се ля ви
остается глушить тоску по родным болотам
по родным костелам пескам площадям да что там
по маяку волнорезу по первым родным вообще
видеть себя у моря в чужом плаще
и повторять напряжно с завистливой болью в горле:
“Я родился и вырос в балтийских болотах, подле...”
Послание
Уходи. Я тебя не люблю.
Уходи, мне не нужен пьеро,
лучше пса в переходе куплю,
одиночество — перескриплю,
перееду последним метро.
Надоело. Давай без соплей,
уходи, я хочу на Арбат,
без тебя — без тебя веселей,
отвяжись от меня, дуралей,
отвали, неудачливый брат.
Уходи без иллюзий и слез,
без наркоза — за это прости,
и не надо навеки всерьез,
обойдется без всяких колес,
и получится перерасти.
Уходи, я сказала. Кретин.
Лопоухий дворняга... Пошел!
Ты не первый, и ты не один.
Закрываюсь. Учет. Карантин.
Уходи. Неудачное шоу.
[1] В. Блейк, “Маленькая девочка потерялась”.