«Волга», «Горький», «Дружба народов», «Звезда», «Знамя», «Литературная газета», «НГ Ex libris», «Нева», «Нож», «Полка», «Русская философия», «Урал», «Учительская газета», «Фома», «Фонтанка.ру», «Формаслов», «Prosōdia»
Владимир Аристов. Встречное движение. Владимир Аристов о первых публикациях, метареализме, Алексее Парщикове, Елизавете Мнацакановой и молодой поэзии. Беседовал Владимир Коркунов. — «Волга», Саратов, 2023, № 1-2 <https://magazines.gorky.media/volga>.
«Мне нравится, как я уже сказал, что метареализм не стал некоторым „поэтическим загоном” указаний и принуждений, а предстал свободным „школьным пространством”, в которое входят и выходят по желанию и, может быть, любопытству, — благодаря чему такое пространство способно уловить эволюционные интенции. Именно из-за своей способности видоизменяться проект метареализма способен быть актуальным — возможно, это моя „одинокая” точка зрения, но тем она мне дороже. Для себя я вижу, что способы и методы понятия Idem-forma, которое я разрабатываю уже много лет, наследуют в несколько ином виде подходы метареализма. Мне важнее не „продолжатели”, а те поэты, с которыми у меня есть точки пересечения, общности, взаимодействия.
Одним из самых интересных нынешних авторов — использующих несомненно и достижения метареализма — мне видится Андрей Тавров. Но он настолько своеобразный поэт, создавший совершенно свою манеру, что уже трудно — да и не хочется — говорить о „родовых чертах” направления».
Дмитрий Бак. Я нуждаюсь в поисках трудных смыслов. Беседу вел Борис Кутенков. — «Учительская газета», 2023, № 7, 14 февраля <http://ug.ru>.
«Очень трудно оценивать нынешнее состояние дел, в российском образовании уже лет сорок происходит одна непрерывная и противоречивая реформа. Это всегда очень двусмысленная история, реформистские усилия часто дают совершенно не те результаты, на которые они были направлены. Я считаю, что наше образование должно выстоять под напором реформ, поскольку оно по своему духу и по своему истоку является консервативным континентальным российско-немецким образованием. Здесь я имею в виду прежде всего два имени: Вильгельма фон Гумбольдта (автора знаменитого университетского манифеста) и министра народного просвещения графа Сергея Уварова. В отличие от атлантической традиции континентальная, как известно, ориентирована на прямой контакт наставника и аудитории и подразумевает нежелательность замены сплошного прохождения многостолетнего исторического материала какими-либо элективными образовательными стратегиями».
Сергей Боровиков. Ведение и веды. — «Волга», Саратов, 2023, № 1-2.
«Принадлежа к не слишком густому слою сравнительно просвещенных граждан, я конечно знаю по фамилиям русских архитекторов, и не только стародавних Казакова с Баженовым, но из двадцатого века конечно Шехтеля (модерн!) и далее Щусева с мавзолеем и всем на свете, ну и Жолтовского, слышал о Мельникове и даже ходил по чьему-то совету к его многооконному дому у Арбата, но не знал, что причуды советской идеологии таковы, что, вынужденно уехав из Москвы, несколько лет без видимых притеснений служил этот гений авангарда в Саратовском автодорожном институте, преподавал, участвовал в ряде конкурсов и даже избирался депутатом райсовета. Я не слышал о службе Мельникова в моем городе, а что вообще мне о нем было известно, кроме приклеившегося определения „авангард”, и что вообще такое этот пресловутый авангард, некогда бывший ругательством, а потом сделавшийся безусловным признанием высоты в искусстве, но архитектура-то еще и техническая работа многих людей и механизмов».
Татьяна Бунина, Ирина Моисеева. Кто и как лечил Пушкина. — «Нева», Санкт-Петербург, 2023, № 1 <https://magazines.gorky.media/neva>.
«В соответствии с указом Сената от 1809 года полное судебно-медицинское исследование проводилось лишь в случаях неясности причины смерти, поэтому в присутствии Е. И. Андреевского и В. И. Даля Иван Тимофеевич Спасский произвел только исследование брюшной полости с прослеживанием раневого канала. И. Т. Спасский был одним из наиболее образованных врачей первой половины XIX века в России. Помимо всего прочего, он являлся дипломированным судебно-медицинским экспертом, длительное время преподавал судебную медицину в Императорском училище правоведения. Официальный протокол вскрытия до сих пор неизвестен, возможно, когда-нибудь он будет найден. Пока же протоколом вскрытия называют записку В. И. Даля, сохранившуюся в собрании А. Ф. Онегина среди бумаг, принадлежавших ранее В. А. Жуковскому. Всего там оказались три собственноручные записки В. И. Даля: одна без заглавия, содержащая рассказ очевидца о болезни и смерти А. С. Пушкина; другая — под заглавием „Вскрытие тела А. С. Пушкина” и третья — „Ход болезни Пушкина”».
«У его смертельной постели находился цвет отечественной медицины и хирургии первой половины XIX века: Н. Ф. Арендт, И. В. Буяльский, X. X. Саломон — ученики школы И. Ф. Буша; И. Т. Спасский, Е. И. Андреевский и др. Не было только Н. И. Пирогова, жившего в то время в Дерпте. Однако если бы Н. И. Пирогов и был вызван, он не успел бы приехать вовремя».
«Всегда хочется расшатать рамки привычного». — «Полка», 2023, 1 февраля <https://polka.academy/materials>.
Говорит автор книг «Переводные картинки: Литературный перевод как интерпретация и провокация» и «О чем молчит соловей. Филологические новеллы о русской культуре от Петра Великого до кобылы Буденного» Илья Виницкий: «Мой герой — не Холмс. Мой герой — отец Браун. У него более здоровый образ жизни».
«Например, тема мистификаций, связанная с творчеством Ивана Народного — русско-эстонского фантазера, который сочинил в Америке почти за полвека бесчисленное количество мистификаций, распространившихся по миру через воскресную желтую газетку, в которой он работал и которая принадлежала к издательской империи Херста. Она выходила и в Америке, и в Англии, и в Новой Зеландии, и в Австралии и таким образом заразила фантазиями и мистификациями Народного очень многих. <...> Огромной популярностью пользовалось выдуманное им и опубликованное до начала Первой мировой войны „пророчество Льва Толстого” о грядущем глобальном конфликте и спасении мира неким журналистом-мыслителем, „славяно-монголом” (под последним в левых кругах на Западе потом начали понимать Ленина). Я сейчас пишу биографию этого нью-йоркского мечтателя — в чем-то она интереснее ленинской».
«Когда я занимался Иваном Народным и его мистификациями, у меня все время возникал вопрос: почему совершенно неожиданно эти мистификации всплывают в переписке каких-то известных деятелей? Оказывается, в 20-е годы этот замечательный авантюрист, изображавший из себя духовного лидера, теософа и драматурга, был секретарем очень известного американского художника-миллионера Боба Ченлера, владельца нью-йоркского особняка, известного как „Дом фантазий”. И вот на вечерах (ночах), которые часто переходили в оргии, в этом „Доме” с Народным встречались самые разные люди — от принца Уэльского до будущего посла Америки в России Буллита. А также известные художники, политики, мафиози. Целая социальная — разношерстная и тем не менее единая — сеть. То есть это такие вещи, которые как бы исчезают из нашего научного кругозора, когда мы анализируем тексты: круг знакомств, социальный капитал, социальные связи, переклички, коннотации».
Владимир Гандельсман. «Писать стихи — убивать время». Беседу вел Борис Кутенков. — «Формаслов», 2023, 15 февраля <https://formasloff.ru>.
«Введенский прост, поскольку нет ничего механистичней ассоциативного мышления, являющегося самоцелью, а не средством (Заболоцкий, будучи фанатичным приверженцем дисциплины и порядка, понял это еще в 1926 году). Единственная премудрость в том, что цепочку ассоциаций Введенский играючи и беспощадно рвет, меняя звенья местами, чтобы воспрепятствовать читателю пройти тем же (простым) путем. И тогда на небосклоне успешно загорается „звезда бессмыслицы”. И если, катясь на хрестоматийной телеге „Элегии”, он видит истинную, а не мнимую цель (благодаря чему и держит форму, данную традицией, не сваливаясь в канаву), то во многих других случаях не видит».
«Человек Шаламова дошел до того предела, где человек кончается и начинается рычащий или воющий зверь. Что можно из этого извлечь? В чем корень зла? Попробуйте извлечь корень из минус единицы… Мое эссе называется, кстати, „Констатация Шаламова”. И там в конце сказано: „Так же, как Шаламов чувствовал нравственную недопустимость разговоров на философско-моральные темы, нам недопустимо говорить о каких-либо нравственных или философских уроках, извлекаемых из его прозы”».
Федор Гиренок. Семь «я» Ивановых и Александр Введенский. Как великий обэриут в стихах о встрече Нового года описал советские 1930-е. — «Нож», 2023, 24 января <https://knife.media>.
«Наступил сочельник, то есть канун Рождества Христова. В семье Ивановых ждут елку. Но вот странно: в семье Ивановых ждут елку, а не рождение Бога. В СССР не было Бога, хотя все действия в пьесе Введенского происходят в ночь на Рождество. Ивановы — интеллигентные люди. В эту ночь они идут в театр. В эту же ночь в полицейском участке городовой мечтает читать отрывки из сочинений Маркса. Почему-то никто из героев не ест сочиво».
Павел Глушаков. Голоса за рекой. — «Урал», Екатеринбург, 2023, № 1 <https://magazines.gorky.media/ural>.
«Автовокзал в ожидании рейса превращался в своеобразный клуб любителей сплетен. Их распространяли, совершенно не таясь, громко, без всякой опаски. При этом слухи были чудовищные: шаровая молния (ее почему-то особенно боялись и часто поминали) влетела в коровник и убила всех животных. При этом сообщался точный адрес деревни, в которой все произошло (в часе езды отсюда). Слушатели и верили, и, одновременно, не доверяли, но не показывали вида, чтобы не обидеть рассказчика. Еще: жена академика Сахарова (вариант: жена генерала Щелокова) встретила на лестничной клетке Андропова и стреляла в него. Охрана схватила злодейку, но Андропов велел ее отпустить, дошел до своей квартиры и там помер.
Здесь же кипела цыганская торговля...»
«Достоевский тоже грешник, и Пушкин грешник, и Гоголь грешник», — филолог Иван Есаулов. О Золотом и Серебряном веках русской литературы, о вере Довлатова, Набокова и Толстого, почему мучились герои Шукшина, об эмпатии к книге и к культуре, создающей книги, — в разговоре Владимира Легойды с филологом Иваном Есауловым. — «Фома», 2023, на сайте — 1 февраля <https://foma.ru>.
Говорит Иван Есаулов: «Здесь у меня некоторые такие добавления вот к вашему одному из гостей, к Александру Николаевичу Ужанкову, который настаивает, ну и правильно, на том, что все-таки русская словесность была создана святыми, то есть теми, кто позднее был канонизирован. <...> Это так. Но я бы добавил, что все-таки русская литература вот именно мирового уровня, то, что называется классической литературой, она, конечно, создана грешниками — и Достоевский тоже грешник, и Пушкин грешник, и Гоголь грешник, — но такими грешниками, которые все-таки знают, что есть святость».
А. А. Ермичев. Критические заметки о метафоре «философский пароход». — «Русская философия», Санкт-Петербург, 2022, № 2 (4) <https://rush-philosophy.com/rf/index>.
«Словосочетание „философский пароход” родилось в 80—90-е годы прошлого века, когда „гласностью” назывались все новые и новые „белые пятна” советской истории. Перед умственным взором свидетелей и участников перестройки вставал пароход, сплошь заполненный бердяевыми и булгаковыми. Сейчас мы знаем, что специально зафрахтованного парохода для перевозки философов не существовало, а были обычные рейсовые, на которые требовалось покупать билеты в обычном порядке и на которых из страны отбыли восемь философов».
«Метафора вобрала в себя два близких, но разных содержания двух близких, но разных процессов в жизни Советской России двадцатых годов прошлого века. Один из этих процессов — политический. В данном случае речь может идти о депортации небольшой группы интеллигенции, предпринятой ВЧК-ГПУ и Политбюро РКП(б) с Совнаркомом в целях упорядочивания советской жизни и ее успокоения после перенесенных катастроф Гражданской войны. Другим был процесс культурно-философский, то есть процесс огосударствления философской жизни, мощной государственно-административной поддержки только одной философии, а именно — марксистской, материалистической и диалектической. Чрезмерный акцент на политическом эпизоде мешает увидеть главную опасность для философского развития — установления государственной монополии на философскую истину».
Александр Жолковский. Евг. Евтушенко. Портрет неизвестного в пейзаже. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2023, № 1 <https://magazines.gorky.media/zvezda>.
«Речь пойдет о стихотворении Евтушенко (1932—2017) „Комаров по лысине размазав…”, иногда печатавшемся под названием „Шутливое” (с датой 1963), а в позднейших прижизненных изданиях — без названия и с авторской пометой „12 июля 1964, <зверобойная шхуна> Моряна”. Написанные зрелым, слегка за тридцать, и уже очень знаменитым автором, эти стихи не получили читательского и критического внимания, сравнимого c выпавшим на долю общественно значимых хитов поэта (таких, как „Хотят ли русские войны…”, „Карьера”, „Бабий Яр” и ряд других). Я — младший современник автора, как он — дитя оттепели, но не поклонник его поэзии. Тем не менее, я отдаю ему должное как крупной литературной фигуре своего времени, а это стихотворение люблю с давних пор (возможно, потому, что в нем Евтушенко именно поэт, а не больше, чем поэт). Мысль разобрать его возникала у меня не раз, но я отодвигал ее, не будучи уверен, что сумею показать, чем же оно так хорошо, да и достаточно ли в нем этого хорошего».
«Прежде всего, это стихи о собрате по искусству, то есть одновременно портрет друга и мини-трактат о поэтическом языке. По имени герой не называется, и довольно-таки узнаваемый портрет Юрия Казакова остается наброском не столько конкретного лица, сколько характерного типа. Недосказанностью отмечена и разработка словесной темы — достоинств обсценной лексики, по своей природе не допускающей прямого употребления в литературной речи. К этим амбивалентностям добавляется еще одна: дружеское соперничество между двумя мастерами слова — автором и героем».
Наталья Иванова. Литературное селфи на фоне двух эпох. Оттепель как объект автобиографического письма. — «Знамя», 2023, № 1 <http://znamlit.ru/index.html>.
«Нагибин — 1920 года рождения, Солженицын — 1918-го, они почти ровесники. Одно поколение. Оба успели поучиться до войны, оба воевали, оба рано определились с направлением будущей профессиональной деятельности — Солженицын превратил свой дар в миссию, а Нагибин в ремесло».
«Нагибин проявился именно в оттепель как зрелый писатель и кинодраматург, мастер своего ремесла. И добровольный, если можно так выразиться, конформист с комплексом двоемыслия — „двоенья”, по Солженицыну, комплексом, скрытым, а потом открытым в „Дневнике”. Этот мучительный для него конформизм взорвался во время перестройки в его полуавтобиографической поздней прозе. „Заголимся и обнажимся”, сказано из-под земли в повести Достоевского „Бобок”, — что и происходит с советским успешным писателем. Но если уж вызвана тень Достоевского, то помянем и о „луковках”, которыми для Нагибина стали Платонов и Мандельштам. Ими — в развернутых биографических эссе — Нагибин спасался (или думал, что спасался). Но именно принцип „Бобка” стал еще одним методом позднего Нагибина. Чем безобразней в этой прозе выглядит его „я”, тем этот болезненный укол спасительней и точнее. Саморефлексия разъедает, самонаказание больнее, чем инвективы советской власти, всего того, что „извне”».
Юрий Каграманов. От какого наследства мы не отказываемся. — «Дружба народов», 2023, № 1 <https://magazines.gorky.media/druzhba>.
«Бунин в „Окаянных днях” предположил, что „наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали…” Не совсем так. Сила притяжения „старой” России, культурный эквивалент физического F=mg, затаившаяся на годы, с течением времени вышла на поверхность».
Владимир Козлов. Эскапизм современной русской поэзии 2022 года. — «Prosōdia» (Медиа о поэзии), 2023, на сайте — 15 января <https://prosodia.ru>.
«Эта статья посвящена, с одной стороны, попытке обобщенного высказывания о той поэзии, которую Prosodia выделяла из общего потока и публиковала в 2022 году, с другой — рефлексии о том, как изменилось литературное поле за последний год. Эскапизм при этом стал главной темой не потому, что он определяет главные тенденции в современной поэзии, а потому, что он им противостоит, сохраняя возможность поэзии как таковой».
«Эскапизм расцвел в современной русской поэзии новым цветом, его плоды разнообразны. Так поэзия защищает свою территорию, опасаясь, что эта территория может быть отобрана или осквернена. Но для того, чтобы увидеть это явление в современной поэзии, нужно освободиться от идеологических шор и не отбрасывать традицию».
А также: «Новой поэзией часто принято называть поэзию молодежи, а следить за новой поэзией для некоторых критиков означает следить прежде всего за появлением новых молодых имен. Нам эта позиция не близка, потому мы, наверное, не столь молодежецентричны. Считать новую поэзию поэзией молодежи — значит не верить в эволюцию поэта, в его путь, на котором поэтика может несколько раз меняться. Путь обретения индивидуальности внутри традиции — это ключевой принцип поэта, работающего в неотрадиционалистской парадигме. Реформенное поколение привлекательно тем, что это уже люди, у которых есть свой путь, они дают уже довольно большую почву для наблюдений за их развитием. И даже хороший текст, написанный молодым человеком, у неотрадиционалиста, как правило, вызывает типовую реакцию: „Хорошо, но посмотрим, что ты будешь делать дальше”. Положа руку на сердце, должен признать, что нам гораздо интереснее то, какими новыми стихами отреагирует зрелое поколение на масштабные исторические события, чем первые шаги молодых людей, которые пока просто учатся ходить».
Эдуард Кочергин. Иосиф Бродский. Записки стороннего человека. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2023, № 1.
«С поэтом Иосифом Бродским я познакомился совершенно случайно в последних числах мая 1967 года через невенчанную жену и мать его сына Марину Павловну Басманову, художника по профессии».
«Близко с Мариной я не дружил, сказать что-либо особенное о ней не могу. Родителей, как уже признавался, считал потрясающими профессионалами. Кроме СХШ, Марина какое-то время училась у В. В. Стерлигова. Ее графические работы несут некую печать его школы. Если анализировать, кто из художников близок ей, то, пожалуй, Наталья Басманова, ее мать. Марина вместе с матушкой выполнила несколько замечательных работ в знаменитом Детгизе. Иллюстрации Марины отличаются тонким вкусом, талантливым своеобычным рисунком и изумительной красотой. Но создавала она их безумно долго. Оттого в коммерческом плане творчество Басмановой, к сожалению, малорентабельно. По житейской особенности Марина не хозяйка, а художница, к тому же наизусть знающая огромное количество стихов. По части поэзии Марина — ходячая энциклопедия, обладавшая первоклассным вкусом на настоящую поэзию. Думаю, она не случайно сблизилась с Иосифом. Про Марину говорили, что она замкнутая. Я бы так не сказал. Она скорее задумчива, но не замкнута. Мне недосуг было вникать в ее особенности, а вот жена моя Инна Габай, художница по костюму, впоследствии находилась с нею в более тесных отношениях, они друг с дружкою прекрасно ладили и болтали, как все нормальные тетеньки. По внешним данным Марина — женщина XIX века. Она могла бы стать моделью Венецианова или художников его школы. По некой „картинной заторможенности” она оттуда, из тридцатых-сороковых годов, из замечательного бидермейера».
Геннадий Красников. Пересказывающий сны. Интеллектуальное напряжение и подсознательная глубина в стихах Ивана Жданова. — «Литературная газета», 2023, № 3, 24 января.
«Самая необъяснимая для меня метафора Ивана Жданова — это его жизнь, то, что он, один из самых сложных современных поэтов, — одиннадцатый ребенок в крестьянской семье, родившийся в глухой горной деревушке на Алтае. Казалось бы, всею логикой биографии, жизненного опыта ему заранее был предназначен путь, проторенный Алексеем Кольцовым, Сергеем Есениным, Николаем Клюевым, Николаем Рубцовым... Изначальная схожесть судеб даже в том, что он тоже рано ушел в город, окунулся в иную стихию, побыл в шкуре городского странника, меняющего адреса и профессии».
«Несправедливостью кажется то, что яркие, талантливые стихи Ивана Жданова, по моему ощущению, да и по признанию самого поэта в наших разговорах с ним, так и остались навсегда непонятными, далекими нереальными звездами для его родителей, сестер и братьев — простых сельских тружеников. Давшие ему в детстве язык, чистый и ясный смысл русского слова, они, по всей вероятности, смирились с тем, что так никогда и не узнают его языка, состоящего как будто бы из обычных знакомых слов, превращающихся вдруг в пугающий запутанный лабиринт... И есть некая печаль в том, как ходами пусть даже самого прекрасного лабиринта друг от друга удаляются близкие души, родные люди, словно два родных космоса, существуя отдельно... Правда, со студенческих времен журфака Московского университета много лет зная Ивана Жданова лично, не могу представить, что целью его творчества было такое „удаление”. Так случилось помимо его воли. Из разговоров с ним видел, как мучительна для него эта тема».
Павел Крючков. «Уповаю на вещество благодарности». Беседу вел Борис Кутенков. — «Формаслов», 2023, 15 января <https://formasloff.ru>.
«У „Нового мира” есть, среди прочих, замечательное качество: мы довольно широкий журнал, хотя со стороны может показаться, что позиционируем себя как издание достаточно высоколобое, чуть ли не „полуакадемическое”. „По отделу поэзии” мы предлагаем читателю очень разных, порой — малосовместимых (на одном журнальном пространстве) — литераторов. Наверное, и я, как редактор отдела, могу быть более „радикальным” или более „традиционным”. Среди моих знакомых есть уверенно полагающие, что я плетусь в хвосте „традиции”. Но немало и таких, которые недоумевают, с какой это стати я постоянно работаю с тем или иным „авангардным” автором. Впрочем, думаю, мне не перед кем и не за что оправдываться».
«...Известный литературный критик, филолог и стихотворец сказал про меня однажды: „Он принимает к рассмотрению все, кроме матерщины и богохульства”…»
«...В рубрике „Новые переводы” мы опубликовали подборку стихотворений и песен Боба Дилана. Эхо его Нобелевской премии, помню, тогда еще не рассеялось. И я до сих пор вспоминаю, как, составляя — опять же — биографическую справку на старика Циммермана (это настоящая фамилия Дилана), — я взял да и написал в ней: „В ‘Новом мире’ публикуется впервые”. А что тут такого: это же — правда. Он же — впервые. (Смеется)».
«Это человек [Елена Цезаревна Чуковская], без которого не было бы не только моей „чуковской” деятельности, но, наверное, и вообще — литературной работы (в своей полноте уж точно). Надеюсь, я кое-чему у нее научился. Продолжаю учиться и теперь».
Литература остается. Отвечают Владимир Березин, Елена Долгопят, Денис Драгунский, Илья Кочергин, Анна Матвеева, Александр Мелихов, Саша Николаенко, Роман Сенчин, Михаил Турбин. — «Знамя», 2023, № 1.
Говорит Владимир Березин: «Когда люди литературного склада говорят, что они не могут работать, потому что испытывают тревогу (неважно, оказались ли они в эпицентре землетрясения или в пучине гражданской войны), я испытываю некоторое чувство сожаления. Я наблюдаю род дезертирства, причем с долей мании величия. То есть человек хочет мне сказать, что обладает такой тонкой структурой души, что не годен к своей профессии, просит сочувствия и снисхождения. Тут нет ничего странного: у всех свои слабости. Но чаще всего говорящий выглядит, как поэт, заглянувший в комнату и выдохнувший: „Ах, зачем я, тонкий и нежный, должен все это видеть?!” Но куда страшнее кипучая деятельность, которая возникает в момент тревоги. Быстрая реакция на какие-то катастрофические события имеет в своей основе множество мотивов. Может происходить честная попытка осмысления, но чаще всего имеют место два направления: психотерапевтическое выговаривание и погоня за конъюнктурой».
Говорит Денис Драгунский: «Нет, мои писательские практики (проще говоря, действия и привычки) в ушедшем году не изменились. Я точно так же, как всегда, по утрам варил кашу и садился за стол, сочинял рассказы и другую прозу, редактировал собственные тексты, составлял сборники, читал присланные мне сочинения молодых коллег и пытался сделать какие-то полезные для них замечания. Точно так же участвовал в книжных фестивалях, презентациях, ярмарках и прочих встречах с читателями. И продолжаю это делать. Надеюсь, что вы меня не сочтете бесчувственным субъектом, которому безразлично все, что происходит в стране и мире, который напрочь лишен тревоги и сострадания. Просто работа и горе, даже самое сильное, — вещи разные».
«Все мои попытки писать „актуальное” (в 1970 — 1980-е годы, когда я пробовал себя в драматургии) приводили меня к творческим провалам».
Говорит Александр Мелихов: «Определенные дни, недели и месяцы глубоко огорчают и тревожат меня, но я никак не могу назвать их более страшными, чем недавняя смерть моего сына, — можете из-за этого назвать меня черствым эгоистом, но я не хочу при этом оказаться еще и лицемером. И если это ужасное событие — увы, далеко не первое в моей жизни — не заставило меня прекратить свою литературную работу, то я не собираюсь ее прекращать ни сейчас, ни в будущем».
Литературные итоги 2022 года. Часть II. На вопросы отвечают Ольга Балла, Игорь Савельев, Ольга Аникина, Андрей Василевский, Анатолий Королев, Анна Голубкова. — «Формаслов», 2023, 15 января <https://formasloff.ru>.
Говорит Ольга Балла: «„От ‘Черной горы’ до ‘Языкового письма’” — огромная антология новейшей — начала 1950-х до 2020-х годов — американской поэзии, представляющая четыре ее основных движения. Я ее видела, пока не отваживаюсь купить и читать, но уже понимаю, что этого не избежать. Понимающие люди (например, Дмитрий Бавильский) говорят, что, будучи прочитана внимательно, эта книга изменит русскую поэтическую речь».
Говорит Анатолий Королев: «Из тех же, кого знаю давно, меня порадовал Владислав Отрошенко, который долго молчал и вот разродился новой книжкой „Околицы Вавилона” (М.; „Альпина Нон-фикшн”), блистательная экзистенциальная эссеистика и проза замыслов — отчасти с оглядкой на Борхеса — и в духе его легендарной повести/эссе „Гоголиана” о странностях Гоголя и моей любимой: „Тайная история творений”. Браво, Слава!»
Часть первую см.: «Формаслов», 2022, 15 декабря.
Константин Митрошенков. «Есенин, я привык, чтобы со мною здоровались». О дневниках редактора и критика Вячеслава Полонского. — «Горький», 2023, 2 февраля <https://gorky.media>.
«Полонский не стесняется в выражениях, характеризуя коллег и знакомых. Маяковского он называет „груб[ым], нахал[ьным], невыносим[ым]”, Корнея Чуковского — „отвратител[ьным] лестью и ложью”, искусствоведа Абрама Эфроса — „проныр[ой], пролаз[ом], деляг[ой]”, критика Корнелия Зелинского — „приспособлен[цем], не ухитривши[имся] попасть в точку”. При этом Полонский подчеркнуто уважительно отзывается о высших партийных и государственных чиновниках. Например, вот так он описывает в записи от 29 марта 1931 года Калинина: „Старик удивительно приятный. Ясная голова. Прост. Многим интересуется. Любит журнал, литературу, искусство. <...> Взгляд у него сквозь очки острый, проницательный. <...> Никакого самоупоения властью”. А это уже замечание о Сталине в записях от 13 — 15 мая того же года: „Сталин редко высказывается о литературе, искусстве. <...> Жалко, что он так занят, что не может уделить немного времени культурному, то есть литературному фронту и искусствам: он внес бы порядок. При его авторитете и ясности мысли, — сколько головотяпств было бы предотвращено. Он — один из немногих, который, кажется, глубоко понимает искусство и литературу”. Мы не знаем, рассчитывал ли Полонский на то, что его записи будут когда-либо опубликованы. Однако можно предположить, что при написании дневника он держал в уме потенциальных читателей, в том числе из органов власти».
«<...> Полонский с 1919 года и до самой смерти был членом партии большевиков (его исключали на несколько месяцев в 1927-м на волне антитроцкистских репрессий); работая в „Новом мире” и „Печати и революции”, он как раз занимался тем, что претворял в жизнь решения советской власти, касающиеся культуры. Однако к началу 1930-х годов Полонскому тоже стало тяжело идти в ногу со временем. В 1929 году его отстранили от редактирования журнала „Печать и революция”, а в конце 1931-го сняли с должности редактора „Нового мира”».
Не открытие, а прозрение. После идей Виктора Шкловского нельзя жить и писать по-прежнему. Беседу вела Валерия Галкина. — «Литературная газета», 2023, № 3, 24 января.
Говорит Владимир Новиков — в связи со 130-летием со дня рождения Виктора Шкловского: «Затем формула „искусство как прием”, которая вызвала большую полемическую реакцию. Когда спорят по поводу этой формулы, обычно не обращают внимания на очень важное слово „как” (то есть „в качестве”). У Шкловского не сказано, что искусство — это прием, речь идет о том, что искусство рассматривается как прием. Эта идея еще молода, и ее предстоит развивать. Очень слабо воспринята также идея Шкловского о том, что мысль в художественном произведении — это материал. По-прежнему все исходят из идейного содержания, а мысли в литературном произведении подвергаются трансформации, соединяются друг с другом или, как говорил сам Шкловский, „выходят замуж” и „женятся’. Кстати, „художественное произведение — отношение материалов” — это формула, которую предложил Шкловский в своей работе „Розанов” (1921). Розанов и Шкловский — два гения, которые мыслили художественно, соединяя разные мысли, часто противоположные. Особое место занимает идея остранения. Это слово образовано от прилагательного „странный”. Люди в основном интересуются развлекательной литературой, где главное — узнавание. Остранение же — понятие для больших художников, таких как Лев Толстой. Свой способ остранения выработал Солженицын — это было остранение правдой».
«При этом Тынянов был в ней [переписке со Шкловским] очень искренним и непосредственным, без внешних „эффектов”, а Шкловский писал письма, адресованные сразу всему человечеству».
Елена Невзглядова. Мой Чехов. Записки читателя. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2023, № 1.
«Чехов не любил женщин.
Ольга Ивановна („Попрыгунья”), Ольга Михайловна („Именины”), Ольга Семеновна („Душечка”), Ольга Дмитриевна („Супруга”), Анна („Анна на шее”), Софья Львовна („Володя большой и Володя маленький”), Ариадна из одноименного рассказа, Аксинья („В овраге”), Кисочка („Огни”), Вера Гавриловна („Княгиня”), Вера Ивановна („В родном углу”), Наталья Гавриловна („Жена”), Зинаида Федоровна („Рассказ неизвестного человека”), Надя („После театра”), Манюся („Учитель словесности”), Маша и Клеопатра („Моя жизнь”), Котик и Вера Иосифовна („Ионыч”); Анна Акимовна („Бабье царство”), Лида и Мисюсь („Дом с мезонином”)… И ни одной такой героини, какие живут на страницах других классиков нашей литературы, к кому бы можно было привязаться душой, кому хотелось бы подражать, ни одной Наташи Ростовой. И к тому же — ни у кого нет такой лживой и корыстной героини, как Ариадна или Ольга Дмитриевна (супруга), такой отвратительно глупой и пошлой, как Ольга Ивановна (попрыгунья), такой жалкой, презренной, как брошенная Володей маленьким Софья Львовна».
«При жизни он был, конечно, известным автором, но то, что его проза — уникальное явление русской литературы и языка, стало понятно только потомкам. Влюбленная в него Авилова говорила, что Чехов „конечно, не великий писатель, а симпатичный талант”. „Симпатичный талант”. Как это глупо и пошло».
Незримое явленно в зримом. Михаил Еремин о пользе версификации, совмещении несовместимого и чистом ритме. Материал подготовили Марианна Власова и Елена Семенова. — «НГ Ex libris», 2023, 26 января <http://www.ng.ru/ng_exlibris>.
17 октября 2022 года ушел из жизни поэт Михаил Еремин. Интервью с ним было сделано в 2018 году, но по ряду причин не вышло тогда в печать.
«Мое поколение в Ленинграде в 1960-е годы английский язык учило по песням „битлов”. То есть сначала слышали звук, потом происходило осмысление. И многие люди более-менее выучивали английский язык. У меня наоборот. Я „пишу, читаю без лампады”, как сказал поэт, а на слух воспринимаю туго».
«Возникает образ, но сразу он не пишется. Он все время в работе. Потом он наконец появляется кусочками на бумаге, потом редактируется… <...> Я просто помню образы и некоторые стихи шлифую долго — бывает, в течение нескольких лет. Иногда в юности (сейчас этого нет) мне виделось стихотворение: здесь длинная строка, здесь короткая. Некоторые стихи я даже видел еще без текста. Сейчас уже этого не вижу, меня больше интересует чистый ритм. Вообще, все мои стихи делаются на ритме».
«Найман где-то упоминал, что знал поэтов, которые переводили в стол. Так вот, Элиот был единственным автором, несколько стихов которого мы с чудесным московским поэтом Станиславом Красовицким перевели независимо друг от друга. Мы переводили их именно в стол, потому что понимали, что они не могут быть опубликованы».
Саша Николаенко. «Наш дар — не натворить, а сотворить». Беседу ведет Шевкет Кешфидинов. — «Урал», Екатеринбург, 2023, № 1.
«[Роман] „Муравьиный бог” — это реквием поколениям, которые до сих пор не поняли, что краткий миг данной жизни — шанс ее продлить для других. Что не все позволено, если Бога нет».
О любви, выборе, воле к жизни, иллюзиях и надежде. Заочный «круглый стол». Алексей Варламов, Александр Григоренко, Елена Долгопят, Илья Кочергин, Михаил Кураев, Владимир Лидский, Александр Мелихов, Валерия Пустовая, Дмитрий Шеваров — о своей настольной книге 2022 года. — «Дружба народов», 2023, № 1.
Говорит Александр Григоренко: «Не буквально настольной, но, видимо, главной книгой этого года назову „Россию и Европу” Николая Данилевского».
Говорит Илья Кочергин: «Теперь сын учится в далеком университете, а мы с женой в этом году вдруг попробовали возродить чтение вслух в нашем опустевшем гнезде. И первой совместной книжкой стала бунинская „Жизнь Арсеньева”. Она чудесно идет под осеннюю темноту в окнах, сипение чайника на припечке и далекое перебрехивание деревенских собак».
Говорит Дмитрий Шеваров: «Нынче летом заглянул в нее и пропал: три дня читал, не в силах оторваться. История романа „Семья” началась в 1939 году в Америке. Издательство Little, Brown and Company получило рукопись никому неизвестной Нины Федоровой. Роман был написан на превосходном английском языке и рассказывал о совсем тогда недавних событиях: оккупации Китая японскими войсками в 1937 году. Но столкновение Японии с Китаем — лишь фон повествования. О войне можно было и в газетах прочитать. Суть романа, его солнечное сплетение — в самом названии: „Семья”. Семья русских беженцев, заброшенная смутой в чужую страну, в китайский Тянцзин. Лишенная кормильцев (дед погиб в Первую мировую, сыновья — в Гражданскую), без всякой надежды вернуться на родину или перебраться в более благополучную страну — семья становится ноевым ковчегом. Этот беззащитный ковчег плывет сквозь бури, подбирая по пути всех тонущих: обездоленных соотечественников, нищих китайцев, впавших в депрессию англичан. <...> Только в 1952 году Нина Федорова перевела свой роман на родной язык и эмигрантское Издательство имени Чехова выпустило русское издание „Семьи”».
Владимир Орлов. Сергей Чудаков и Иосиф Бродский: перекрестные рифмы судеб. Предисловие И. Ахметьева. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2023, № 1.
«Вынесенное в название слово „рифмы” подразумевает биографические совпадения в судьбе двух поэтов. Предлагаю отнестись к этому термину именно как к рифмам: созвучия ничего не доказывают, но дают толчок развитию мыслей».
«Слух о том, что пьяный Чудаков замерз где-то под Мытищами, запустил Олег Осетинский в самом начале 1973 года. Кто и каким способом сообщил Бродскому об этой смерти (и затем — о том, что она оказалась ложной), не выяснено. К марту-апрелю 1973 стало понятно, что слух ошибочен, но Бродский узнал об этом не ранее конца лета (стихотворение [«На смерть друга»] написано в июле-августе 1973-го). Комментарий Льва Лосева к этому стихотворению в двухтомнике Бродского, вышедшем в НБП, представляется неточным. Мы видим в стихотворении отнюдь не „обобщенный портрет представителя его поколения, люмпенизированного человека богемы”, а вполне узнаваемый образ конкретного человека, наделенный присущими ему индивидуальными чертами».
«Толкин — это всего лишь испорченный Ариосто». Станислав Наранович беседует с Алексеем Любжиным. Текст: Иван Мартов. — «Горький», 2023, 30 января <https://gorky.media>.
Сокращенная письменная версия беседы Станислава Нарановича и Алексея Любжина во время презентации в магазине «Фаланстер» новой книги Алексея Любжина «Мертвый Белинский, живой Мерзляков. Заметки консерватора о литературе и ее врагах».
Говорит Алексей Любжин: «Мне хотелось бы возвращения стихотворного эпоса. Роман, конечно, тоже ищет себя в разных направлениях, в частности пытается в виде Толкина заместить прежний эпос, но я-то знаю, что Толкин — это всего лишь испорченный Ариосто и что „кольцо всевластия” у Ариосто уже было. Точнее, не кольцо, другой артефакт, но это не принципиально».
«Возвращаясь к тому месту, где я ушел не в ту сторону, должен сказать, что мне бы хотелось менее тягучих, менее помещичьих жанров новой литературы, как-то соответствующих ритму нашей жизни. Я предпочел бы сборники афоризмов — вот Розанов с жанровой точки зрения был идеальным автором нашего времени».
«Мы вслед за Фаддеем Зелинским говорим: античность не норма, а семя. Если бы мы просто писали короче и давали больший простор мысли — это тоже было бы с определенной стороны возрождением античной традиции, поскольку, как мы знаем, фикшн, роман — это жанр, который даже названия не имеет в древних языках. Тогда была философская, ораторская проза, история... и я очень хотел бы, чтобы и сейчас процветали эти жанры, возможно, в виде больших трактатов или диалогов, как у Платона и Аристотеля, или в виде такого словесного бодибилдерства, как у Сенеки Младшего».
«Возможно, я ведь человек с очень извращенным сознанием: способность читать эпос я приобрел за счет потери способности читать романы».
«У дворянок не было выбора жизненного сценария». Исследовательница Мария Нестеренко — об Анне Буниной и истории женской литературы. Беседу вела Надежда Демкина. — «Нож», 2023, 12 января <https://knife.media>.
Говорит Мария Нестеренко: «Но стоит заметить, что покровителем [Анны] Буниной был Александр Семенович Шишков, а Державин и Крылов хорошо к ней относились. Все это люди екатерининской эпохи, как ни парадоксально, — более свободной, чем начало XIX века. Для этих государственных мужей женщина-актор не была такой уж диковинкой. Хотя, конечно, Екатерина II, Елизавета Петровна, Анна Иоанновна и княгиня Екатерина Дашкова были скорее исключениями. Ужесточение правил происходит как раз в эпоху романтизма».
«Пушкин считается праотцом современного русского языка, но я прекрасно понимаю, что многие его обороты могут быть непонятны, например, школьникам. У Буниной еще более архаичный язык, как бы мы ее ни любили. Надо иметь специальный интерес или просто уметь очаровываться музыкой стиха. Такая форма удовольствия тоже существует. Поэтому думаю, что будут читать. Но нужно осознавать, что это нелегкое чтение».
«Я не верю в варианты мира, которые восстанавливают то, что уже было». Футуролог Сергей Переслегин — о будущем России. Беседовала Галина Бояркова. — «Фонтанка.ру», Санкт-Петербург, 2023, 8 января <https://www.fontanka.ru>.
Говорит Сергей Переслегин: «...Россия — безусловно, страна-изгой и, как всегда, этим гордится. „Изгой” — это специальный тип социальной пиктограммы (пиктографический анализ — предложенный Сергеем Переслегиным в книге „Сумма стратегии” метод анализа противоречий в социальных системах. — Прим. ред.), характерный, например, для мира 1920-х годов. Большую часть своей истории она в этом статусе и просуществовала. Когда Россия выходила из этого статуса, возникали большие проблемы, сейчас она в него вернулась. Напротив, то, что Россия — „недостаточно изгой” и не хочет вести себя как положено правильному темному властелину, вызывает у меня глубокое раздражение».
Составитель Андрей Василевский