Записки неизвестного

Когда-то давно в одной из квартир, где пришлось жить, я нашла пачку вырванных из блокнота исписанных листков. Текст заинтересовал, я сложила листочки в отдельную папку и на долгое время о них забыла. И вот недавно, разбирая архивы, снова наткнулась на эти записи и решила их опубликовать. Судя по некоторым реалиям, написано это было в конце девяностых или же в самом начале двухтысячных годов. Записи эти разрозненные, порядок следования и нумерация фрагментов были определены мной. Но в общем и целом это все кажется мне достаточно интересным, особенно для той уже ушедшей в прошлое эпохи.

От составителя

 

 

1

Старая кассета группы «Кино» с песней про электричку. Случайно включил и заслушался. Перед нами изображение типичного неврастенического захода. Невыспавшийся герой сообщает: «В тамбуре холодно / и в то же время как-то тепло, / В тамбуре накурено / и в то же время как-то свежо…» Именно неврастеника бросает все время то в жар, то в холод, то ему душно, то, наоборот, свежо. И еще музыка у этой песни соответствующая — стучит в голове, как отбойный молоток. И общий тон чрезвычайно мрачный. Очень реалистичная песня. Вот я каждое утро переживаю нечто подобное.

 

2

Мне нужно позвонить. По делу. Важному для меня делу. На другом конце Москвы у телефона сидит человек и ждет моего звонка. Телефон находится в коридоре на шатком трехногом столике. На стол постелена пыльная салфетка, на салфетке лежит толстый старый справочник. А на справочнике стоит телефон. Он тоже старый, зеленого цвета, с надколотой трубкой. Я нахожусь в комнате на диване. Лежу на спине. Левая нога согнута в колене, рука свешивается с края дивана. Пальцы постепенно немеют. Нужно поднять руку, положить на диван, перевернуться на другой бок... Но нет сил. Говорю себе, что полежу еще немного, встану, пройду два шага по коридору, сниму трубку, послушаю пару секунд томительный непрекращающийся гудок и начну набирать номер. Диск под пальцами скрипит, когда его отпускаешь — трещит, будто кто-то трясет рядом коробочку с сухим горохом. Думаю о том, что скажу нужному мне человеку, что он мне ответит и с какой интонацией это будет сказано. Между тем за окном темнеет, и вот уже становится поздно звонить по делу, еще немного — станет поздно звонить и безо всякого дела... Представляю, как человек, ждущий моего звонка, нервничает, ходит по комнате, качает головой и постоянно прислушивается. Наконец снимает трубку и набирает мой номер. Долгие гудки. А я ничего не слышу, потому что еще утром выдернул шнур из розетки.

 

3

Меня разбудил телефон. Он трезвонил долго. Замирал на пару секунд и снова начинал дребезжать. Начиналось все несколько неуверенным пробным раскатом, потом звук набирал силу, мощь и растекался по квартире.  Я лежал на диване и смотрел в потолок. Звон был противным, тянущим, впивающимся в мозг и требующим активных действий. Человеку на том конце провода хотелось со мной пообщаться, хотелось, чтобы я встал, подошел к аппарату, обменялся с ним парой-тройкой ритуальных фраз... Словом, проявил себя как полноценный и дееспособный член общества. Но в тот момент я не был членом общества. Я и человеком-то даже себя не чувствовал, а так, какой-то кучкой человекообразной биомассы. Было невозможно даже пальцем шевельнуть, не то чтобы встать и начать что-то делать. На меня давила многокилометровая толща атмосферы, и не было сил сбросить с себя этот тяжелый и бестолковый груз.

 

4

Изменил сегодня своей привычке или просто забыл отключить телефон. Позвонила Наташка — моя бывшая, с которой расстался полтора года назад, и больше часа рассказывала о том, как плохо она себя чувствует.  К концу этого разговора у меня уже раскалывалась голова и страшно болело ухо, к которому я прижимал трубку.

 

5

Последнее время не могу общаться с людьми. Вообще не могу с ними разговаривать. Раньше просто уставал от необходимости вслушиваться в чужую речь и что-то произносить в ответ. Теперь же как будто рухнули последние барьеры, разделявшие свое и чужое. Во время разговора мне начинает передаваться настроение собеседника, его взгляд на мир, чувства, которые он испытывает, иногда даже ритм чужого дыхания. После такого разговора приходится несколько дней приходить в себя и специально выкидывать из своего сознания чужие реплики.

 

6

Второй день страдаю немотивированным беспокойством. Все время кажется, что чего-то не успел, забыл что-то важное, перепутал сроки сдачи работы, не сделал нужного телефонного звонка. Перебираю листки с записями. Оказывается, все успел и все выполнил, а до сдачи работы остается еще три дня. Тогда мне начинает казаться, что я заболеваю. Кожа становится горячей и влажной, ломит поясницу, потом внезапно начинают ныть зубы.

 

7

Зубы — мой постоянный кошмар. Все время боюсь, что они вконец испортились и скоро выпадут. Однажды приснился страшный сон — зубы, состоящие из какого-то странного пористого, похожего на пенопласт материала, с тихим хрустом обламывались во рту и падали в мою широко раскрытую ладонь.

 

8

Тамарка — девушка бестолковая, но очень страстная. Если дело ей по душе, она хватается за него со всем пылом. Про таких говорят — заставь дуру Богу молиться… Я ее не люблю, но у меня нет сил от нее отделаться.

 

9

Научился избавляться от немотивированного беспокойства. Раньше перебирал несделанные дела и убеждал себя, что на самом деле у меня ничего не болит. Теперь говорю себе каждый раз: «Ну и что?! Какая разница? Все равно подыхать…»

 

10

С Тамаркой познакомились совершенно случайно. Полгода назад я еще выходил. Встретил ее на пьянке не помню у кого. После мероприятия поехали к ней. Утром расстались, я и думать про нее забыл. Через месяц она мне позвонила. Встретились, напились и опять оказались у нее. Потом она стала мне названивать. Потом сказала, что меня любит. Зачем-то стали встречаться. Никаких эмоций по поводу нее я не испытываю. Впрочем, омерзения, которое вызывают во мне все остальные, тоже нет. Видимо, это все-таки любовь.

 

11

Проснулся сегодня с таким чувством, как будто уже умер. Потрогал левую щеку. Кожа на ощупь холодная и вялая. Почесал безжизненную и какую-то чужую кожу. Показалось, что она уже отстает от костей. Внезапно представилось, что лежу в плохо оструганном деревянном ящике. Охватил мгновенный и жуткий ужас оттого, что все кончено.

 

12

Утром долго разглядывал свои ноги. Через некоторое время они стали казаться чужой, совершенно мне не принадлежащей частью. По своей форме стопа напоминает трапецию с узкой верхней перекладиной. Вот так просыпаешься, а у тебя — ноги. Какая мерзость!

 

13

Томка прислала свою фотографию. За три дня я уже успел забыть о ее существовании. И теперь разглядывал фото как нечто неприличное, хотя ничего такого там не было. Обычная картинка — Томка с распущенными волосами на фоне каких-то берез. Мне же ее слегка улыбающееся лицо почему-то показалось странно голым. И вообще в самом факте существования чего-то на месте предполагаемой пустоты было что-то неприличное. Томка, несомненно, существовала. И между нами, несомненно, что-то происходило — иначе зачем бы она присылала мне свою фотографию? Эта картинка вытащила меня из того абсолютного одиночества, куда я было сладостно погрузился. Фото же доказывало, что у меня есть прошлое и, вероятно, появится и будущее. По крайней мере именно на мое будущее и претендует Тамарка.

 

14

Просыпаясь утром, так странно чувствовать себя живым. Вернее, даже не живым, а существующим, имеющим бытие. Сердце стучит, легкие качают воздух, из живота раздается невнятное бурчание…

 

15

Испытал страх смерти. Причем не страх умирания, а именно — самой смерти. Словно тело на какое-то мгновение вспомнило или же угадало, каково это — быть трупом. Холодная неподвижность, одеревеневшие мускулы, и надо всем этим — дикий ужас моего живого сознания. Это состояние продолжалось, видимо, всего пару минут. Потом тело с некоторым недоумением все-таки осознало себя живым. Но где-то там, в глубине сознания, я все равно ощущаю себя лежащим в неструганом деревянном ящике, сквозь щели которого на мое распухшее тело медленно сыплется земля.

 

16

Сели вчера смотреть кино. Давно хотел посмотреть этот фильм. Томка все просила, чтобы я без нее этот фильм не смотрел. Десять раз откладывали и наконец собрались. Но только начался фильм, как она стала громко говорить. Все ей не нравилось — сюжет, в который она толком не вникла, подбор актеров, интерпретация образов. Она говорила и говорила, заглушая звук телевизора. Пытался от этого абстрагироваться, представить, что я в комнате один, но ее пронзительный голос тут же разбивал эту иллюзию. Предложил выключить. Поставили вторую часть фантастического боевика. Настроение любимой мгновенно улучшилось. Тут уж ее от экрана было не оторвать. Пошел покурить на кухню. Но даже и туда долетал ее радостный смех.

 

17

Позавчера показалось, что во всем мире нет никого, кроме меня. Остальные — мелькающие тени на экране и невнятные звуки за стенкой. Время испарилось. Пространство образовало плотный пузырь, из которого практически выкачали воздух. Потом этот пузырь стал раскачиваться с какой-то странно рваной амплитудой. Еле-еле по стеночке дополз до сортира и с наслаждением проблевался. Полегчало.

 

18

Помнится, поставил как-то Наташке любимую песню. Как только прозвучали первые аккорды, она заявила, что песня — полное говно. После первой же строчки закричала, что текст необыкновенно уродский. Выключил и больше подобных попыток не предпринимал. А теперь вообще не могу переносить громких звуков.

 

19

Привлекательного в Тамарке только глаза и брови. Глаза — большие серые с длинными темными ресницами. Брови — черные, тонкие, слегка изогнутые… Все остальное никуда не годится. Нос слишком толстый, губы слишком узкие, к тому же постоянно обветрены. Щеки — круглые и румяные, делающие лицо широким, как блин, чего я терпеть не могу. Впрочем, если снять с Тамарки килограмм 15-20, то она будет очень даже ничего. Иногда в ней проскальзывает что-то детски-милое и непосредственное. Правда, случается это довольно редко.

 

20

Опять позвонила Наташка. «Боже мой, как я рада тебя слышать! Как мы давно не разговаривали!» — невыносимо громко тараторила она в телефонную трубку. И после этого полтора часа говорила о самой себе, не давая мне вставить ни единого слова.

 

21

Задал себе вопрос — зачем продолжаю встречаться с Тамарой. Ответа так и не нашел. Видимо, потому, что не имею сил от нее отделаться.

 

22

Одна из прапрабабок Тамарки состояла во внебрачной связи с каким-то мелкопоместным графом. Союз был благословлен отпрыском, отданным в коммерческое училище и впоследствии успешно занимавшимся торговлей. На этом основании Томка причисляет себя к потомственной аристократии. Когда она говорит об этом, я всегда смотрю на ее пальцы. Ногти у Тамарки тусклые, обкусанные, пальцы в красных точках от выдранных с мясом заусениц. Под ногтями — тонкий черный ободок намертво въевшейся грязи. Вполне возможно, что именно это сочетание породы и безобразия меня в ней и привлекает.

 

23

Томка считает себя интеллектуалкой. Она читает все, что выходит из-под пера современных модных писателей, слушает классику и произведения каких-то неизвестных невнятных рок-групп. Ее разговор насыщен цитатами и ссылками на популярных философов настолько, что сразу и не поймешь, чего она хочет сказать. И в то же время, если чуть-чуть сдвинуть эту маску, то под ней увидишь совсем другое. На самом деле Тамара обожает второсортную фантастику и тупые американские фильмы. Никогда ее глаза не загораются подобным восторгом при чтении актуальной прозы или просмотре какого-нибудь артхаусного кино. В сущности, весь ее интеллектуализм — это притворство. В реальности Томка же очень проста и где-то даже примитивна. Под маской сноба и интеллектуала скрывается обыкновенный дикарь.

 

24

Очень тяжело, просто невозможно бывает по утрам вставать с постели. Лежу и долго смотрю в потолок. Потом как-то осторожно, намеками начинаю уговаривать себя спустить на пол хотя бы одну ногу. Иногда сделать это так и не удается, и я весь день лежу под одеялом, наблюдая за перемещением по потолку тонкой полосы света от неплотно задвинутых оконных штор.

 

25

Наташка прислала письмо, что хочет «вернуть все обратно» и «возобновить наши отношения». Даже не стал отвечать, с редким наслаждением нажав на кнопку delete.

 

26

Такое ощущение, что тошнит буквально от всего.